Ги Меттан - Запад-Россия. Тысячелетняя Война

Нацистский период подробно изучен, эти факты общеизвестны, поэтому мы не будем на них останавливаться. После долгих лет молчания Германия наконец решилась на раскаяние и принесла пострадавшим странам публичные извинения. Преступления фашизма признаны исключением во всех отношениях (хотя многие отказываются признать таковым события сталинского периода). Оставив Третий рейх за рамками исследования, обратимся к вопросу зарождения русофобии в эпоху Второго рейха и проанализируем формы ее существования в современной Германии.

Отношения германских государств с царской Россией вплоть до объединения Германии в 1870 году были скорее дружественными (за исключением средневековых крестовых походов периода могущества Тевтонского ордена). Екатерина II по происхождению немка. Супруга Николая II Александра Федоровна была принцессой Гессен-Дармштадской. Романовы вообще были связаны тесными семейными узами со многими знатными немецкими династиями. С окончания Тридцатилетней войны в 1648 году и до революций 1848 года Пруссия и Россия практически всегда выступали союзниками, за исключением кратковременного военного противостояния в 1760 году.

Во время правления Габсбургов Россия поддерживала дружественные отношения и с Австрией, неоднократно выступая гарантом ее существования и сохранив в 1848 году династии Габсбургов трон. Но в 50-е годы XIX века из-за Крымской войны ситуация изменилась. Интересы Австро-Венгрии на Балканах вступили в конфликт с политикой России, поддерживавшей борьбу за независимость славянских народов, в частности болгар и сербов, а также румын от Османской империи. Австрия, несмотря на свои обязательства перед Николаем I, решилась на предательство. Воспользовавшись представившейся возможностью, австрийские войска выдвинулись к Дунайской низменности и Балканским горам.

Пруссия стремилась к объединению Германии под своей эгидой, поэтому поначалу сохраняла нейтралитет, чтобы не провоцировать Францию и Англию. Однако прусский король смог бы примерить императорскую корону, только если от нее отказалась бы Австрия. Это, в свою очередь, противоречило бы планам Габсбургов, которые уже неоднократно пытались воплотить в жизнь имперскую идею. В 1866 году в битве при Садове в ходе скоротечной войны Отто фон Бисмарк разбил австрийцев и потребовал лишь одного — отказа Австрии от короны Священной Римской империи германской нации[254]. Четыре года спустя, в 1871 году победой над Наполеоном III Бисмарк завершил начатое и создал Второй рейх, провозгласив в Версале короля Пруссии германским императором — кайзером.

Отныне ничто не мешает стремительному развитию Германии. Индустриализация идет полным ходом, новый рейх по численности населения вдвое превосходит соседние государства. К концу века стране становится тесно в собственных границах. Не успев вовремя присоединиться к завоеванию заморских колоний, Германия в поисках новых территорий обращает свой взор на наиболее доступный и многообещающий регион — необъятную Россию.

Именно на этой благодатной почве после поражения России в Русско-японской войне в 1904 году и революции 1905 года зарождается немецкая русофобия. С одной стороны, царская империя продемонстрировала свою слабость, с другой — ее политика русификации прибалтийских государств была прекрасным предлогом для вмешательства Германии. Быстрое экономическое развитие России в 1905–1914 годах после реформ Витте усугубило ситуацию, поскольку Германии нужно было действовать быстро, пока Россия не укрепила свои позиции. Русский панславизм, которым неустанно пугали немецкое общество, стал поводом для разработки пангерманистами идеологии Lebensraum — «жизненного пространства». Новые экспансионистские устремления обратились на Восток: сначала как Ostforschung — «исследование Востока», а затем и в форме Drang nach Osten — «натиска на Восток».

Интересно рассмотреть процесс формирования этих тенденций.

Русофобия в Германии берет свое начало в особом взгляде на культуру, народ и немецкое национальное государство. Такое видение было постепенно сформулировано в идеях романтизма и идеализма в ответ на сухой, абстрактный универсализм французского Просвещения.

Новые представления вызревали постепенно под влиянием величайшего немецкого философа Иммануила Канта, гениев эпохи романтизма Лессинга, Гердера и в особенности Гёте, Шиллера и Гёльдерлина, а также философов-идеалистов — от Фихте до Гегеля. Именно они стали основоположниками Deutschtum — идеи о национальной самобытности немцев, которая, опираясь на славянофобию, выступит своеобразным катализатором германской политики экспансионизма.

Будучи одновременно и современником Просвещения, и наследником его идей, Кант вознес теоретический разум на небывалые высоты, освободив его от влияния случайностей и материальных и природных «феноменов». Однако в то же время он разрабатывает критику этого «чистого» разума. Признавая ограничения французского и английского рационализма, который приписывал теоретический разум природе, Кант обращается к трансцендентности, возрождая идею разума внутри познающего субъекта. Своей теорией он возвращает субъективизму мыслящего индивида его законное место в философии — вслед за Руссо, сделавшим это в литературе. С высоты лет можно сказать, что идеи Канта окажут определяющее влияние на немецкую, а впоследствии и на мировую философию. В некотором роде Кант вступил в дискуссию с идеями всеобъемлющего универсализма философов французского Просвещения, когда вернул теоретический разум субъекту, оправдав тем самым его своеобразие.

Тем временем представители молодого поколения немецких писателей, находившихся под влиянием французских просветителей, с энтузиазмом восприняли революцию, давшую им возможность почувствовать себя в центре политических событий. В этой интеллектуальной среде росло чувство неудовлетворенности гуманистическими ценностями, которые в виде неосязаемых принципов витали в разреженном воздухе общественной мысли, но странным образом не находили своего воплощения.

Открыв для себя удивительные достоинства немецкого языка (которым, впрочем, они отдали должное на сто лет позже, чем французские классики), молодые литераторы чувствовали потребность зафиксировать эти ощущения и отразить свои духовные и интеллектуальные искания в языке и формах, свойственных немецкому национальному духу. В результате появился образ бунтующего героя, воплотившийся в таких персонажах, как Вильгельм Телль Шиллера или менее политизированные Вильгельм Мейстер и Фауст Гёте. Из тех же устремлений родилось литературное направление немецкого романтизма Sturm und Drang («Буря и натиск»).

В 1795 году Шиллер опубликовал свои размышления о «немецком величии». Теолог Иоганн Готфрид Гердер теоретически обоснует это новое миропонимание, вписав его в ход человеческой истории: волею Божественного провидения каждый народ на определенной стадии своего развития вносит вклад во всеобщий прогресс. И вот на смену французской «цивилизации» приходит великая эпоха немецкой «культуры».

На рубеже XVIII–XIX веков идейные волнения в немецких литературных кругах совпали с необычайным творческим подъемом. В нем участвуют представители всех видов искусства. Бетховен пишет «Героическую симфонию» (1804) и «Девятую симфонию», которая заканчивается «Одой к радости» Шиллера: «Обнимитесь, миллионы… люди — братья меж собой» [255].

Фихте, Шеллинг, Фейербах и в особенности Гегель вслед за Кантом вознесут немецкую философию на непревзойденную высоту. Фихте, как и многие представители немецкого романтизма, был разочарован Великой французской революцией и ее воплощением на императорском троне — Наполеоном, которого он называл «человеком без имени». Фихте выступал против Франции, хотя был сторонником демократии и прогресса. В 1807 году он произносит свои знаменитые «Речи к немецкой нации» («Reden an die deutsche Nation»), которые настроили общественное мнение против Франции. Позднее некоторые будут ошибочно считать их первым проявлением идей пангерманизма.

По мнению Фихте, нация находит свое воплощение в государстве, которое обеспечивает «направление всех индивидуальных сил на цель рода». Но в его концепции государство — двигатель человеческого прогресса: оно должно быть демократичным, обеспечивать свободу гражданина, давать каждому возможность счастливого и благополучного существования, обеспечивая справедливое распределение благ. А человек «должен работать безбоязненно, с охотой и радостью. Ему должно оставаться время для того, чтобы душою и очами возноситься к небу, для созерцания коего он сотворен. Это его право уже потому, что он человек»[256].