Владимир Соловьев - Путин. Путеводитель для неравнодушных
Яркое подтверждение тому — борьба за месторождения. Когда компании, у которых уже были все необходимые лицензии, просто насильственным образом этих лицензий лишались. Для чего? Чтобы передать право на разработку своим компаниям, правильным, идеологически выдержанным, способным решать государственные задачи. Хотя здесь под государственной задачей понимались не интересы государства, а интересы конкретного государственного чиновника. Путин, конечно, хорошо понимал, что в этой ситуации цыкнуть и навести порядок невозможно. И здесь возникает основное противоречие эпохи Путина — необходимо все взвесить и найти меньшее зло. Ведь трагедия Президента Российской Федерации в том, что нет выбора между правильным и неправильным. Есть постоянный выбор между разными уровнями зла. Таким образом, практически любое решение не является свободным. Нет ситуации, в которой можно сделать объективно сильный ход. У тебя есть лишь ситуации, когда можно сделать наименее слабый ход. И в этом сложность политической конъюнктуры России.
Поясню, что я имею в виду. Вариант первый: ничего не трогать и смотреть, как олигархи, сосредоточив в своих руках гигантский финансовый ресурс, как они делали до этого, покупают напропалую партии, суды и правоохранительные органы и приводят в конечном итоге своего человека во власть, полностью превращая страну в придаток. Причем придаток не Запада, а интересов олигархов. Люди, живущие в стране, обслуживают интересы олигархов, а сами они живут за границей. Вариант второй: мириться с огосударствлением экономики, понимая, что неизбежным злом является колоссально вырастающая коррупция. Потому что очень сложно быть государственным чиновником и не помогать своим друзьям получать необходимые строительные подряды и заказы на поставку. Поэтому столько историй об откатах.
Что является меньшим злом для страны и для Путина? На момент первого и, наверное, до середины второго срока казалось, что это очевидно — государственный капитализм. То, во что он превратился в самом конце второго Президентского срока, уже представляет собой реальную угрозу государству. Поэтому Путин и сказал, что основными проблемами являются некомпетентность и коррупция. А это наиболее яркие отличительные черты попыток чиновников управлять коммерческими структурами. Потому что в этих вопросах чиновники некомпетентны и их решения коррупционноемки.
Все говорят о коррупции. Нет ни одного нового премьера, назначение которого не было бы связано с тем, что пора начинать бороться с коррупцией. Вот и сейчас — состоялось назначение премьера Зубкова. Возмущались — как, что, почему ни с кем не было оговорено? Ну, во-первых, надо отметить, что ни разу в жизни России назначение премьера ни с кем в обществе не обсуждалось. Россия — президентская республика, и все решения принимает Президент без бурных совещаний с широкой общественностью. Хотя, конечно, назначение любого премьера — это результат сложной борьбы кремлевских кланов. Это не значит, что они напрямую влияют на президентское решение, но не учитывать их влияние нельзя.
Назначен человек, которого Путин лично знает и который ему лично предан. Он из Питера, работал в питерской администрации, у него есть общая с Путиным история отношений, понятное, структурированное прошлое. Так что здесь не надо удивляться. В России с 1993 года всегда Президент назначал премьеров, которые до этого не были известны широкой публике. Единственное исключение — назначение Примакова. Черномырдин, Кириенко, тот же Путин, Степашин — они все появлялись неожиданно. И столь же неожиданно некоторые из них исчезали, как, например, Касьянов или Фрадков. В России такая традиция: решения принимает один человек. Он и несет ответственность за ненадлежащее или ошибочное решение.
Назначение Зубкова, как это ни странно, достаточно очевидно. Конечно, оно неожиданно, как все путинские решения, но вместе с тем абсолютно соответствует его логике. Путин ни разу не сделал движения, повторявшего движения Ельцина, я не раз это подчеркивал. Мало того, назначение Зубкова показывает, что Зубков никогда не будет Президентом Российской Федерации. Появилось уже такое мнение: Зубков станет Президентом, уйдет в середине срока и опять придет Путин. Все это чушь. Вспомните: вот был Борис Николаевич Ельцин. Вокруг него были трогательные, милые, радостные люди: советники, помощники. Неужели кто-то полагает, будто Ельцин не думал, что он ненадолго ставит Путина, которым будет управлять? Он был уверен, что выбрал слабого, маленького, которого всегда задавит. Все были в этом убеждены, все окружение Ельцина. Но дело в том, что любой человек, попадающий в президентское кресло, становится совсем иным. И вокруг него появляются совершенно другие люди. Разве в истории России хоть раз было такое, чтобы человек ушел из власти и ему дали туда вернуться? Деньги не терпят дележа. Многие наивно думают, что деньги — это множество потоков. «Нет, глупое животное, разве бывает денежек много?» — сказано в великом советском мультфильме «Золотая антилопа». Эта фраза, к сожалению, служит основным девизом для всех приходящих к власти. Почему? Потому что деньги — это мерило энергии, это сама энергия. Это возможность решать, управлять, осуществлять мечты. И добровольно этой возможности никто и никогда не отдаст.
Самое страшное, что может случиться в нашей стране, — это если вдруг сегодня исчезнет коррупция. Потому что тогда страна умрет. Объясню почему. Потому что коррупция в стране на том уровне, о котором мы сейчас говорим, является механизмом честного перераспределения денег. Если посмотреть внимательно, она, конечно, системообразующая, это абсолютно верно. Она по сути своей указывает обществу и государству: «Государство, ты врешь, когда говоришь, что учитель может прожить на эту зарплату. Государство, ты врешь, когда говоришь, что доктор может прожить на эту зарплату. Государство, ты врешь, когда считаешь, что милиционер может получать именно столько денег и, приходя домой с работы, объяснять жене, почему он пришел с пустыми руками».
И общество говорит государству: «Действительно, это нехорошо. Давайте перераспределим деньги и дадим людям то, что они заслуживают». И поэтому ни один человек в бюджетной сфере не живет на те подачки, которые называются словом «зарплата». И мы, давая деньги «гаишнику», внутренне понимаем, что на самом деле он прав, хоть мы его и не любим. Поэтому борьба с коррупцией может начаться только с того момента, когда государство перестанет себе врать и установит справедливую систему оплаты труда. Тогда на те же самые должности пойдут люди, которые уже не хотят воровать, и с них можно будет по-другому спрашивать. Но для этой цели государство должно иметь смелость сказать себе: «Мы врали все эти годы». Это тяжело. Для этого необходимо осознанное движение правительства. Пока это не будет сделано, все останется по-прежнему.
Все собираются бороться с коррупцией. Вместе с тем в России нет ничего глупее, чем борьба с коррупцией, потому что, как только с ней начинают бороться, она почему-то расцветает махровым цветом. Объяснение достаточно простое. Одним и тем же словом мы называем несколько очень разных явлений. Явление первое — коррупция как механизм справедливого перераспределения денег в государстве. Об этом можно писать целые тома, потому что милиционер, врач или учитель в конечном итоге получает с людей больше, чем ему платят зарплату. Значит, народ готов платить эти деньги, а государство делает вид, что ему это не нужно. Это продолжение иезуитской фразы Иосифа Виссарионовича Сталина, сказанной народному комиссару здравоохранения товарищу Семашко. Когда тот просил денег для своих подопечных, Сталин сказал: «А вы не волнуйтесь, товарищ Семашко. Народ хорошего врача всегда прокормит». Вот эта идея, что хорошего врача, милиционера, педагога народ всегда прокормит, порочна. Государство порождает систему неустойчивости.
Но это не та коррупция, которую люди имеют в виду, когда начинают возмущаться. Конечно, они всегда говорят о безумных, многомиллионных суммах взяток, об отнятых бизнесах. И вот на этом надо остановиться поподробнее. На определенном этапе главной и единственной задачей Путина стала борьба с олигархами, что было связано как с политической, так и с острой экономической необходимостью. С какого-то момента уже было непонятно, кто принимает решения в стране. Со времен семибанкирщины и теневого управления Ельциным было ясно, что само понятие суверенитета России уже невозможно при таком олигархическом управлении, то есть страна не обладала ни собственной международной политикой, ни собственной идентификацией в широком смысле этого слова. Поэтому для Путина борьба с олигархами — это больше, чем борьба за власть и возможность самому принимать решения. Это, если угодно, столкновение совершенно полярных подходов к России.
