Рой Медведев - Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи

Конфликт был очевиден, и он нашел естественное продолжение уже на Пленуме ЦК КПСС 21 октября 1987 г. Этот пленум также должен был обсудить как доклад, так и подготовку к 70-летию Октября. Сам доклад не зачитывался, выступавших было немного, и председательствовавший Е. Лигачев хотел закрывать прения. Тут-то и поднял руку Борис Ельцин. Выступление Б. Ельцина известно в нескольких редакциях. Материалы пленума не были опубликованы осенью 1987 г. Стенограмма пленума зачитывалась позже – на закрытых партийных собраниях. Это было весной 1989 г. во время избирательной кампании по выборам на Съезд народных депутатов СССР. Свою версию выступления изложил Борис Ельцин в том же 1989 г. в книге «Исповедь на заданную тему». В любом случае видно, что Ельцин говорил не на тему обсуждения, он сосредоточился в первую очередь на стиле и методах работы Секретариата ЦК КПСС и в первую очередь на критике Е. Лигачева. По словам Ельцина, перестройка мало что дала в прошедшие два года, и в этом он был, конечно, прав. Но его предложение – «революционизировать работу партийных комитетов в ближайшие два года» – было неконкретно и непонятно. Ельцин говорил, что в Москве работает более 1000 институтов и большая часть из них бездельничает, их надо закрывать. Но он не привел ни одного примера. Главным же тезисом в этой путаной импровизации было утверждение, что все поражения, которые несла партия, проистекали из того, что партией в стране руководил и продолжает руководить «один-единственный человек, и этот человек огражден абсолютно от всякой критики. В Политбюро нет коллегиальности, и постоянно растет славословие от некоторых постоянных членов Политбюро в адрес Генерального секретаря. Надо говорить критику в лицо, глаза в глаза, а не увлекаться славословием, что постепенно опять может стать нормой и привести нас к культу личности. Мы этого допустить не можем»[66]. После этих слов Ельцин заявил, что он просит освободить его от должности и обязанностей кандидата в члены Политбюро. О работе на посту первого секретаря горкома партии в Москве Ельцин не говорил.

Все то, что говорил на пленуме Ельцин, было, конечно, справедливо. Но это было сказано как-то не к месту, поверхностно, неубедительно. К кому обращался в данном случае Ельцин? Кто мог его поддержать на пленуме? Кто мог его услышать за пределами заседания? Результаты подобного выступления Ельцина было нетрудно предсказать. Пленум ЦК КПСС был продолжен еще на несколько часов. Обсуждение пошло по новому кругу. О скором юбилее Октября все забыли, и почти 20 членов Политбюро и ЦК КПСС выступили с критикой Ельцина. Результаты пленума известны. Было решено вывести Бориса Ельцина из состава Политбюро, но также отстранить от руководства Московской партийной организацией. В печати об этом было объявлено только после юбилея. 13 ноября 1987 г. в газете «Московская правда» был опубликован подробный отчет о заседании Московского горкома партии. На этом заседании с критикой Б. Ельцина и положения дел в Москве выступил М.С. Горбачев, а потом почти все ведущие работники горкома партии. Выступил и сам Борис Ельцин. Он оправдывался, признавал свои непомерные амбиции, свои ошибки и говорил о том, что верит и партии, и перестройке. «Я нанес ущерб московской партийной организации, я нанес ей рану, которую надо залечить как можно быстрее. Я успел полюбить Москву и старался все сделать на пользу Москве и москвичам. Я виновен лично перед Михаилом Сергеевичем Горбачевым, авторитет которого так высок и в нашей организации, и во всем мире». Это было пустое и жалкое выступление, и позднее Б. Ельцин утверждал, что он говорил все это как в бреду. Вполне возможно, что так оно и было. Формально Борис Ельцин до 12 ноября все еще оставался в составе высшего партийного руководства и 7 ноября вместе с другими лидерами стоял на трибуне Мавзолея. Однако 9 ноября у Ельцина началась сильная депрессия, и он ударил себя в грудь канцелярскими ножницами. Бригада врачей, руководимая Е. Чазовым, увезла Ельцина в больницу. По заключению врачей, это была не попытка самоубийства, а симуляция. Ельцину действительно прописали много разных успокоительных лекарств, и на пленум горкома его привезли из Кремлевской больницы. В больницу Ельцина отвезли и после пленума горкома – долечиваться. В январе 1988 г. Борис Ельцин был назначен одним из первых заместителей министра строительства СССР в ранге министра. Он остался членом ЦК КПСС. Позднее М. Горбачев очень жалел, что не направил Б. Ельцина послом в какую-либо страну: вакансии на этот счет имелись, и такой ход соответствовал всей прежней практике внутрипартийной борьбы во времена Брежнева и даже Н.С. Хрущева. Можно предположить, что Горбачев рассчитывал как-то использовать потенциал и популярность Ельцина в назревавшем уже конфликте с Егором Лигачевым. Этот конфликт казался Горбачеву гораздо более сложным и опасным. У Бориса Ельцина в партийном аппарате было мало сторонников, и он сам казался тогда слабым и сломленным. Напротив, Егор Лигачев пользовался большой поддержкой и в составе ЦК КПСС, и среди аппарата обкомов КПСС. На посту первого секретаря Московского горкома партии Ельцина сменил секретарь ЦК КПСС и член Политбюро Лев Николаевич Зайков.

Борис Ельцин работал в Госстрое СССР мало и неохотно. Он часто болел и явно страдал от невнимания к нему публики. «До политики я тебя больше не допущу», – твердо сказал ему Горбачев. Но Ельцин все время думал о возвращении в политику и как-то готовился к этому.

Реабилитация деятелей партийных оппозиций

Политика гласности, а также первые попытки обновления идеологии КПСС, включая политическую экономию, историю КПСС и концепцию научного коммунизма, не могли быть успешными без доведения до конца реабилитаций жертв сталинского террора и многих террористических и репрессивных акций более раннего времени. Эти реабилитации начались в Советском Союзе сразу же после смерти Сталина, но они шли «волнами», одна за другой, и продолжались уже несколько десятилетий. Еще в апреле 1953 г. было принято постановление Президиума ЦК КПСС о реабилитации всех лиц, арестованных по так называемому «делу врачей», а также по делу «о мингрельской националистической организации». В 1954 – 1955 гг. были реабилитированы лица, арестованные по так называемому «Ленинградскому делу», а также все почти генералы и адмиралы, которые были арестованы после войны.

После XX съезда КПСС прошли самые массовые реабилитации жертв сталинского террора. По данным партийных коллегий и прокуратуры, всего за период с 1954 по 1961 г. было реабилитировано 737 182 человека[67]. После XXII съезда КПСС в 1962 – 1964 гг. было реабилитировано еще несколько десятков тысяч человек. При этом по заявлениям родственников были реабилитированы и многие из деятелей внутрипартийных оппозиций. Однако рассмотрение дел главных и наиболее известных деятелей оппозиций было отложено на неопределенный срок. Отдельные реабилитации проводились и в 1965 – 1966 гг., например, среди работников биологической и сельскохозяйственной наук. Однако затем этот процесс заглох.

28 сентября 1987 г. была образована Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями 30 – 40-х и начала 50-х гг. В ее состав вошли М.С. Соломенцев (председатель), В.М. Чебриков, А.Н. Яковлев, П.Н. Демичев, А.И. Лукьянов, Г.П. Разумовский, В.И. Болдин, Г.Л. Смирнов[68]. Уже в январе 1988 г. Комиссия по реабилитациям, во главе которой с конца 1988 г. стоял А. Яковлев, доложила в Политбюро, что в 30 – 50-е гг. в СССР было незаконно репрессировано 3 778 234 человека, из которых к высшей мере наказания было приговорено 786 098 человек. Эти официальные данные впоследствии много раз повторялись как едва ли не окончательные и полные данные о масштабах сталинских репрессий. Конечно, это огромные и страшные цифры, но и они являются сильно заниженными и неполными. Речь шла тогда о формально вынесенных судебных, а также внесудебных, но задокументированных приговорах. Сюда не были включены данные о репрессированных народах Северного Кавказа, Поволжья и Крыма, а также о немцах, месхах, курдах, корейцах, которые также репрессировались и выселялись на север и восток. Не были учтены тогда жертвы массовых депортаций из стран Прибалтики, из Западной Украины и Белоруссии, проводившихся в 1939 – 1941 и в 1945 – 1947 гг. Не были учтены жертвы жестокой кампании по «раскулачиванию» 1929 – 1930 гг., которая затронула несколько миллионов «кулаков» и «подкулачников» и членов их семей. Комиссия Политбюро не рассматривала дела и судьбы бывших советских военнопленных и «остарбайтеров», которые проходили в 1944 – 1946 гг. через фильтрационные лагеря и в своем большинстве были осуждены на многие годы трудовых лагерей, вместе с теми, кто работал на оккупантов в годы войны на захваченных Германией территориях, или с теми, кто служил в военных формированиях германской армии. В цифрах приговоренных к высшей мере не учитывались и те десятки тысяч людей, которые были расстреляны уже в самих лагерях. Такие расстрелы проводились не только в 1937 – 1938 гг. в порядке «внутрилагерного террора», но и в 1940 – 1942 гг. Так погибло около 20 тысяч польских офицеров и других лиц из числа интернированных в 1939 г. польских военнослужащих. Это «Катынское дело» не рассматривалось в 1988 г.