Сергей Кургинян - Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором
Пока этого не произойдет, ни о какой политической борьбе не может быть и речи. Голодные толпы, отчаявшийся люмпен, ненавидящий фундаментализм, — это еще не политика.
3. Мы разделяем всех существующих сегодня политиков и все общество на четыре группы.
Первая — это те, кто находится вне понимания проблемы «Север — Юг». Здесь надо работать. Надо добиваться понимания.
Вторая. Группа, думающая, что она способствует «вхождению» страны в Север или хотя бы попаданию как можно ближе к нему. При всей разнице позиций, с этой группой можно и нужно сотрудничать. Во-первых, анализируя тип реформ и критикуя его с позиций достижимости подобного результата, во-вторых, анализируя перспективу подобного вхождения с геополитической точки зрения и, в-третьих, как минимум, не мешая, а, как максимум, помогая, коль скоро эта группа действительно предлагает конструктивную модель такого вхождения.
Третья. Группа, сознательно работающая на «опускание» своей страны в «гетто», в резервацию, в Юг, моделирующая на этой территории «черную дыру». Здесь наша позиция — категорическое нет. Варианты работы — от жесткого отрицания до попытки объяснить, что подобная концепция чревата мировой катастрофой. Методы работы — анализ действий, и только действий, ибо словесно ни один политик не признается в том, что он ведет свою страну на заклание, и наоборот, будет особо красиво лгать, вслед за Талейраном, руководствуясь принципом, что-де, мол, «язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли». Скажем прямо, мысли определенного «качества».
Четвертая группа. Те, кто ищет (или имеет) и намерен осуществлять в России (и в мире) концепции, альтернативные модели «Север — Юг». Мы относим себя именно к этой группе и в рамках такого подхода развивали, развиваем и будем развивать свою модель. Развивать — и предъявлять ее обществу.
Время покажет, кто прав.
Доклад, прочитанный на заседании клуба «Постперестройка» 23 декабря 1991 г.
3.4. Россия в Евразии. Единое духовное пространство срединной Евразии
Введение. Гуманизм как ключевая проблема будущего Евразии
Российская и в целом евразийская проблематика обладает своей спецификой. Эта специфика определяется не только ходом развития событий в XX веке. По сути, все гораздо глубже, и мы вправе говорить о глубоком историческом своеобразии и об особом типе развития, который уходит корнями в глубокую древность.
Мы видим, чем обернулись сегодня попытки освободиться всего лишь от груза нескольких десятилетий. Трезво подходя к этой проблематике, мы сознаем, что необходимо будет еще, как минимум, сто, а то и более лет, для того чтобы возник другой тип общества, близкий к западному, на этой специфической территории.
Но этих ста лет нет у России, нет у евразийских народов, ибо за эти сто лет мир уйдет слишком далеко, перейдет в новое качество. А значит, задавшись ложной проблемой сделать «как у них», мы либо выпадем из истории окончательно, под видом возвращения в нее, либо перестанем существовать как. популяция, либо, бросив на дороге тщетные попытки войти туда, станем местом и объектом самых темных экспериментов, скажем так, социокультурного плана. Каков вывод? Он, безусловно, в том, что нам не дано отказаться от своей истории, от своего прошлого, от своей идентичности. Мы можем лишь точнее определить, в чем она, и, исходя из этого, наметить траекторию общественного развития, которая не только не противоречила бы общемировой, но, напротив, вносила бы весомый вклад в решение тех невероятно сложных проблем, которые нависли сегодня над человечеством. Мы знаем эти проблемы и в очередной раз остановимся на них в этом докладе. И мы Знаем, что отнюдь не все из них могут найти свое оптимальное решение в рамках западной модели развития. То, что сейчас преподносится как глубочайшее зло — отсутствие опыта существования в лоне индустриальной цивилизации, — является для нашей страны одновременно и благом, ибо сами по себе вещи не бывают ни хорошими, ни дурными, а только лишь приобретают это качество во взаимосвязи с другими вещами.
Хорош или плох российский и в целом евразийский традиционализм — это зависит от того, в какой взаимосвязи этот социокультурный элемент евразийской системы будет находиться с другими ее элементами. Ибо этот традиционализм чреват самыми мрачными перспективами, будучи подключен к таким элементам, как оскорбленное национальное достоинство, потеря статуса великой державы, стремительное обнищание населения и т. д. В этом случае он чреват фундаментализмом худшего типа, фашизмом, глубоким социальным регрессом. Но ведь мы знаем, что уйти от традиционализма мы тоже не можем и что этот уход является лишь декларацией, скрывающей за собой, вне зависимости от того, ведают об этом или нет апологеты такого ухода от традиционализма в лоно мировой цивилизации, — ГИБЕЛЬЮ НАРОДОВ ЕВРАЗИИ И ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ КАТАСТРОФОЙ.
Если раньше считалось хорошим тоном иронизировать по поводу подобных мрачных прогнозов, то сегодня контуры катастрофы слишком явственно выступают из-под покровов лживых слов и пустых обещаний, чтобы можно было это игнорировать. Наша жизнь предрасполагает к серьезному тону. Шутить сегодня по поводу торговли страхом — просто грешно.
Итак, перед нами два пути: «фундаментализм и иже с ним», то есть путь махровой реакции, — или же… гибель. Из такой альтернативы, естественно, будет выбран путь реакции. И нельзя упрекать за это народ, нельзя фыркать по поводу незрелых форм становления национального самосознания «в двух миллиметрах от гибели». Нужно понимать, что единственное лекарство от реакции — это третий путь, лежащий между гибелью и реакцией. Такой путь, который увяжет российский и евразийский традиционализм с перспективами гуманитарного развития всего человечества.
Мировым вкладом России, той идеей, которая объединяла евразийские народы, стержнем той идентичности, которая сформировала культурно-историческое поле на шестой части земного шара, была идея фундаментального гуманизма, или теизма. Суть ее состоит в том, что «тайна бытия человеческого не только в том, чтобы жить, но и в том, для чего жить». Эта, сформулированная Достоевским, идея, согласно которой ключевым, в понимании своей идентичности, является сакральное, эгрегориальное, иначе говоря, фундаментально-гуманистическое измерение человеческого бытия. Все это в какой-то мере определяется понятием «духовность», хотя мы считаем, что в той ситуации, которая сегодня сложилась, мало говорить о духовности, а надо доопределять, расставляя точки над «i». Россия всей своей историей заявляет, что она ни на какие компромиссы в вопросах о высшем смысле — не пойдет. Либо человек, личность человеческая обладает высшим планом и является священным, причем священное это находится по ту сторону эстетического волюнтаризма отдельной личности, коренится в какой-то фундаментальной реальности, пусть и по ту сторону этой жизни, пусть и где-то там, далеко от нас, но в реальности несомненной и высшей… Либо… либо человек лишь игрушка стихийных сил, и тогда Россия отказывается жить, уходит в разрушение, которое есть не что иное, как скрытая форма тяги к новой жизни, как вера в то, что где-то там, на дне, она будет спасена, получит весть и обретет новый смысл.
Мы можем проследить все хитросплетения такого теизма в российской истории. И можем со всей определенностью сказать сегодня, что вопреки научному атеизму, преподававшемуся во всех учебных заведениях бывшего СССР, идеей, объединявшей народы, был именно теизм, идея высокого человеческого измерения, идея высшей собственности.
Предположим, что она имела ложные связи с другими идеями, а точнее, что она изначально была отключена, причем сознательно, от тех связей, которые могли бы способствовать иному течению российской и евразийской истории. Что ж, самое время сегодня эти связи менять и углублять суть тех фундаментальных констант, которые представляют стержень евразийской идентичности, российской идентичности, то своеобразие, которое могло бы быть опорой для народов Евразии и которое могло бы очень многое дать человечеству. Но вместо этого именно этот узел подвергается наиболее массированным атакам. Зачем? Не для того ли, чтобы лишить народы Евразии объединяющей их идеи? Той идеи, с которой они уже срослись за несколько столетий?
ВЫСШЕЙ СОБСТВЕННОСТЬЮ ДЛЯ КАЖДОГО ЕВРАЗИЙЦА И ДЛЯ НАРОДОВ ЕВРАЗИИ ЯВЛЯЕТСЯ ИХ СПЛОЧЕНИЕ ДЛЯ ОТСТАИВАНИЯ ФУНДАМЕНТАЛЬНОГО ГУМАНИЗМА — ТЕИЗМА ВО ВСЕХ ЕГО РАЗНОВИДНОСТЯХ. СУТЬ НЕ В ТОМ, ЧТО РАЗДЕЛЯЕТ СЕГОДНЯ ХРИСТИАНИНА ОТ МУСУЛЬМАНИНА, КАТОЛИКА ОТ ПРАВОСЛАВНОГО, БОГОИСКАТЕЛЯ ОТ ОРТОДОКСАЛЬНОГО ВЕРУЮЩЕГО. СУТЬ В ТОМ, ЧТО КРИЗИС МОЖЕТ БЫТЬ ПРЕОДОЛЕН ЛИШЬ НА ПУТИ ОБЩЕГО ОТСТАИВАНИЯ ИМИ ВЫСШЕГО АСПЕКТА ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА НА ЗЕМЛЕ, ТОГО АСПЕКТА, ВНЕ КОТОРОГО ЖИЗНЬ БУДЕТ И НЕВОЗМОЖНА, И НЕ НУЖНА. И ЧЕМ СКОРЕЕ ОНИ ОСОЗНАЮТ ЭТУ СВОЮ ОБЩНОСТЬ, ЧЕМ СКОРЕЕ ПОЙМУТ, ЧТО ИМ ВСЕМ ВМЕСТЕ ЕСТЬ ЧТО ТЕРЯТЬ, — ТЕМ МЕНЕЕ КАТАСТРОФИЧЕСКИМ БУДЕТ СЦЕНАРИЙ РАЗВИТИЯ ЕВРАЗИИ В XXI СТОЛЕТИИ. И ТЕМ БОЛЬШЕ ПОЛУЧИТ МИР, ИБО СТОЯЩИЕ ПЕРЕД НИМ ПРОБЛЕМЫ НЕ МОГУТ БЫТЬ РЕШЕНЫ ВНЕ РЕЛИГИОЗНЫХ ПОИСКОВ САМОГО ШИРОКОГО И ГЛУБОКОГО ПЛАНА, ВНЕ ТЕИЗМА, ВНЕ ФУНДАМЕНТАЛЬНОГО ГУМАНИЗМА. ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ДОЛЖНО ИМЕТЬ МОБИЛИЗАЦИОННЫЙ ПЛАН ПЕРЕД ЛИЦОМ ПРОБЛЕМ XXI ВЕКА — ЭТО ДЛЯ ВСЕХ ОЧЕВИДНО. В ЭТОМ ПЛАНЕ МЕСТО КОМФОРТА ДОЛЖНА ЗАНЯТЬ КАКАЯ-ТО ДРУГАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ КАЧЕСТВА ЖИЗНИ, ПРИЧЕМ ТАКАЯ, КОТОРАЯ БЫЛА БЫ ПРИНЯТА ЧЕЛОВЕЧЕСТВОМ БЕЗ НАСИЛИЯ И НАДРУГАТЕЛЬСТВА НАД ФУНДАМЕНТАЛЬНЫМИ ОСНОВАМИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ. СЕГОДНЯ УЖЕ ДОСТАТОЧНО ОЧЕВИДНО, ЧТО ТАКАЯ РОКИРОВКА ВОЗМОЖНА ЛИШЬ В СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ОБРЕТЕТ НОВЫЙ ДУХОВНЫЙ ИМПУЛЬС, ЕСЛИ УВЕНЧАЮТСЯ УСПЕХОМ ПОИСКИ НОВОГО ГУМАНИЗМА, НАХОДЯЩЕГОСЯ ПО ТУ СТОРОНУ АТЕИЗМА. НОВОГО ГУМАНИЗМА, АПЕЛЛИРУЮЩЕГО К РЕЗЕРВНЫМ ВОЗМОЖНОСТЯМ ЧЕЛОВЕКА И ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СООБЩЕСТВА. ВНЕ ЭТОЙ ИДЕИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ОБРЕЧЕНО. И ИМЕННО ПОИСКИ ЭТОЙ ИДЕИ, КАК НИКОГДА, СЕГОДНЯ ВАЖНЫ ДЛЯ РОССИИ, ИМЕННО ОНА ПОЛНОСТЬЮ ЗАВИСИТ ОТ РЕЗУЛЬТАТА ЭТИХ ПОИСКОВ. ЕСЛИ ОНИ НЕ УВЕНЧАЮТСЯ УСПЕХОМ, ОНА ПОГИБНЕТ ПЕРВОЙ. НО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО МИР СЧАСТЛИВО ПЕРЕВЕДЕТ ДЫХАНИЕ И ЗАЖИВЕТ ПРЕЖНЕЙ ЖИЗНЬЮ. НЕТ, ОН РУХНЕТ ПОД ТЯЖЕСТЬЮ СВОИХ ПРОБЛЕМ, ТАК И НЕ СУМЕВ МОБИЛИЗОВАТЬСЯ СООТВЕТСТВУЮЩИМ ОБРАЗОМ ДЛЯ ИХ РЕШЕНИЯ.
