Ги Меттан - Запад-Россия. Тысячелетняя Война

Английские деловые круги очень пострадали от континентальной блокады Наполеона. Лишившись доступа к европейским портам, они больше не могли доставлять туда свои товары. Это был тяжелый удар для морской державы, которая несет значительные финансовые потери, если в ее распоряжении нет портов. Блокада дала англичанам понять, что господство на море — необходимое, но недостаточное условие их могущества. Для безграничного владычества нужна власть на суше. Новые цели определили перемену политического курса: Россия стала потенциальной помехой.

С 1820-х годов наиболее ревностные поборники имперского могущества начали разжигать дискуссии и распространять в британской прессе тревожные новости о стремлении царей к неограниченной экспансии и об угрозах, которые они представляют для британских интересов на Средиземном море, в Центральной Азии, Индии и Китае. Так началась Большая игра, в которой на протяжении всего XIX века англичане боролись с русскими за контроль над Центральной Азией. Именно это соперничество вынудило англичан развязать две войны в Афганистане ради превентивной защиты своих владений на Индийском субконтиненте — в современных Пакистане, Индии и Бангладеш.

Виги — партия, представляющая аристократическое и наиболее консервативное крыло — высказывались очень радикально. Вот что пишет газета «Морнинг кроникл» 24 октября 1817 года по поводу абсурдного слуха о том, что Испания вступит в союз с Россией, чтобы заручиться ее помощью в Южной Африке в обмен на уступку средиземноморских владений:

«Одно простое убеждение на протяжении долгого времени сохранялось у русских — о том, что они призваны быть правителями мира, и это убеждение не раз было заявлено в публикациях на русском языке»[225].

«На самом же деле их поступательное территориальное расширение при монархах, которые в течение века занимали трон, ни минуты не оставалось без внимания. Цари-деспоты должны были считаться с преобладающими чертами характера своего народа, особенно со склонностью россиян к территориальному расширению», — продолжает «Морнинг кроникл».

«С учетом последних политических событий невозможно и предположить, что такая огромная держава, как Россия, останется без какой-либо другой морской связи, помимо Северного Ледовитого океана и Балтийского моря, доступных только в определенные сезоны года, и что она не будет стремиться присоединить к себе территории, обеспечивающие безопасный выход в Средиземное море»[226].

В рамках данного исследования невозможно перечислить все противоречия и подробности кризисных ситуаций, которые питали британскую агрессию по отношению к России после 1815 года и до начала Крымской войны. Для справки напомним только самые важные вехи, которые отмечает Глисон: провозглашение независимости Греции в 1822 году, польская революция 1830 года, кризис 1833 года, дело «Виксена» в 1836–1837 годах, оккупация персидского острова Каррака и афганский кризис 1838 года, кризис на Ближнем Востоке в 1839–1841 годах.

Россия, которую роднит с Грецией православная вера и византийское наследие, не переставала отвоевывать у Турции территории, захваченные татарами и османами со времен Средневековья. К тому же члены греческой диаспоры правили многими княжествами в Молдавии и Валахии (Румыния). Они ощущали свою близость с Россией. В ходе Русско-турецкой войны 1768–1774 годов Россия завоевала обширные территории, а с ними звание защитницы православия от Высокой Порты.

Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 года сделал российского царя защитником православных в Османской империи, что давало ему законные основания вмешиваться для оказания поддержки грекам, если те почувствуют себя в опасности. В 1779 году договор был дополнен новым соглашением, в 1783 году — торговой конвенцией. Греки охотно воспользовались полученной возможностью ходить в Черном и Средиземном морях под российским флагом.

В 1821 году в Греции вспыхнуло восстание. Поначалу царь не решался вмешиваться, желая сохранить статус-кво согласно решениям Венского конгресса, но европейские державы насторожились, не желая, чтобы Россия получила преимущество в сложившейся ситуации.

После многочисленных перипетий конфликт перерос в гражданскую войну, которая закончилась только в 1828 году. Тем временем в 1826 году новый российский царь Николай I решил взять инициативу в свои руки и направил ультиматум османскому султану Махмуду II. Султан уступил. Аккерманская конвенция, заключенная в октябре 1826 года, предоставила русским торговые преимущества на всей территории Османской империи, а также право на защиту Молдавии, Валахии и Сербии.

В ответ на российский успех Соединенное Королевство в июле 1827 года предложило британское, российское и французское посредничество в отношениях между Грецией и Турцией. Греки были не в том положении, чтобы отказываться: под их контролем оставались только Нафплион и Идра. Но султан отклонил предложение. Тогда три державы пригрозили военным вторжением. В результате инцидента в Наваринской бухте турецко-египетский флот был полностью уничтожен соединенной эскадрой.

Тем временем французский экспедиционный корпус высадился в Морее[227]и добился отхода Ибрагим-паши. В августе 1829 года российские войска вторглись в румынские провинции и взяли под свой контроль Эрзурум, восточную часть Турции и Адрианополь на западе. Во избежание захвата Константинополя российскими войсками Соединенное Королевство добилось дипломатического урегулирования. К тому времени султан уже сдался и 14 сентября 1829 года подписал с Россией Адрианопольский мирный договор. Он был окончательно утвержден в феврале 1830 года на Лондонской конференции. Независимость Греции была провозглашена и гарантирована великими державами[228].

История показывает, что во время греческой войны за независимость британские партии и пресса были настроены воинственно и нередко занимали истеричную позицию в отношении России. Вот что пишет «Таймс» по поводу Адрианопольского мирного договора:

«Границы его умеренности [т. е. царя Николая I] всем известны. Они предоставляют Турции столько же независимости, сколько победивший Рим оставил своему бывшему сопернику Карфагену».

Не существует ни одного образованного ума в Европе, который был бы удовлетворен огромной и быстро разрастающейся русской властью.

В 1827 году конкурент «Таймс» — «Морнинг геральд» высказалась столь же непримиримо:

«Очевидно, что истинное намерение России — сделать Грецию зависимой от себя, а не от турок, вместо того, чтобы способствовать становлению независимого государства.

Это означает, что Россия будет обладать тем, что давно пытается получить — военно-морской базой в Средиземном море. <…>

При таком росте власти она может, когда ей вздумается, со сравнительно небольшими трудностями, овладеть Константинополем и простереть руки на восток, поколебав основы наших азиатских владений»[229].

На этом напряженном фоне в конце ноября 1830 года вспыхнуло восстание в Польше. По Венскому договору Варшавское герцогство, разделенное в 1795 году между Пруссией и Австрией, перешло России. Николай I назначил наместником Царства Польского своего брата, великого князя Константина. Тот не был популярен среди местного населения, в итоге начался бунт. Затем последовала война, завершившаяся разгромом поляков в 1831 году, в результате чего поднялось большое волнение во Франции и Англии.

Случившееся приобрело известность благодаря злополучному заявлению французского министра иностранных дел Себастьяни о том, что «в Варшаве царит порядок». Эти слова стали подписью к карикатуре Гранвиля, на которой изображен казак, попирающий трупы поляков. Повторное завоевание Польши и последовавшие репрессии оказали губительное действие на образ России. В результате Николай I утратил лавры «освободителя» Греции, которые давно оспаривали другие державы, и закрепил свою репутацию азиатского деспота.

Данный эпизод, разумеется, значительно упрочил позиции наиболее яростных сторонников британского империализма. Уже в 1828 году полковник Джордж де Ласи Эванс опубликовал подстрекательскую брошюру «Замыслы России», в которой предупреждал Европу и особенно Францию, что «владение самой сильной стратегической позицией в мире [т. е. Константинополем и проливами. — Прим. авт.] делает Россию ipso facto способной захватить господство в Средиземноморье и Центральной Азии и тем самым подорвать торговлю и мощь Франции и Великобритании. С базой в Константинополе Россия окажется в одном шаге от мирового господства»[230].