Виталий Третьяков - Конфликт с Западом. Уроки и последствия
И переходят, как я понимаю, наши либералы от теории цветной революции к практике малых дел. Вот, например, «Литературная газета» сообщила, что редакция журнала «Знамя» выдвинула на Нобелевскую премию по литературе – вы не поверите, если не знакомы с генезисом и современным состоянием российского либерализма – министра! Но, разумеется, того самого, который считается самым либеральным из всех нынешних российских министров и при этом еще пишет стихи.
Правду сообщила «Литературка» или зло пошутила, не знаю. Но если не пошутила, то работает наш анекдот: опять пришел поручик Ржевский и опять все опошлил. Даже великую русскую поэзию…
P.S. Приношу извинения настоящим русским либералам прошлого и немногим – нынешнего, включая и самого себя, за использование самоназвания «либерал» в этом тексте. Однако же не я виноват в том, что поручик Ржевский себя таковым считает.
2015 г.
О пропаганде: почему я люблю читать разные газеты
Совет профессора Преображенского «не читать советских газет до обеда» стал слишком расхожим. На него ссылаются к месту и не к месту.
А я, напротив, считаю чтение газет по-прежнему занятием и увлекательным, и полезным. Особенно я люблю, получив свежий номер той или иной газеты, угадывать, что она или ее конкретный автор о том или ином событии напишет. И практически никогда не ошибаюсь. Предсказываю почти со 100-процентным успехом.
Своим студентам я объясняю, что не существует хороших газет, где содержится только объективная информация и непредвзятые мнения, и плохих, где наличествует или доминирует пропаганда. Всякое политическое издание есть пропаганда – вопрос только в ее направлении: за кого и против кого? Ответить на этот вопрос позволяет, в частности, известный метод контент-анализа – анализ текста по отдельным словам, особенно эпитетам.
И только профессиональный читатель может извлечь из любого издания те крохи «объективного» и «непредвзятого», которые с неизбежностью в этой пропаганде содержатся. Количество этих «крох» и есть показатель объективности конкретного СМИ на фоне других.
Вот прочитал я на днях свежий номер одной газеты – и мое внимание задержалось на трех небольших и примерно равного объема текстах. Написаны эти тексты разными авторами, а читаются на едином дыхании. То есть так, будто написаны одним стилем, одним пером, одним сознанием, одним мозгом, одной рукой.
Я и решил объединить эти три текста в один. Для чего изъял из каждого то, что можно отнести к нейтрально-безоценочному, а оставшееся соединил в единое целое – ни слова не изменив и вставив лишь в двух местах два помеченных моими инициалами пояснения справочного характера.
Зачем я это сделал? Для того чтобы, прочитав еще раз уже этот интегральный текст, ответить на три вопроса:
Хороша ли страна Россия, хорош ли ее народ, хороша ли власть в ней?
Хорошую ли политику проводит Владимир Путин?
Если политик Путин плох для России, то кто хорошие политики – в России или в ближнем зарубежье?
Предлагаю и вам, уважаемые читатели, сначала самим ответить на эти три вопроса, а затем прочитать следующие ниже текст и найти ответы на эти три вопроса в нем. Интересно, совпадут ли ваши ответы с коллективным (интегральным) мнением данной газеты? А если не совпадут, то ответьте себя на другой вопрос: где – в ваших ответах или в предложенном тексте – пропаганда? Или, хотя бы – где ее больше?
Итак, можно читать.
О России, ее народе, Путине и о том, кто избавит Россию от катастрофы
«В разгар кризиса 1998 года известный в прошлом журналист Виталий Коротич дал интервью газете «Вечерняя Москва»… Это было увлекательное чтение, но сейчас оно вспомнилось из-за заголовка. Он выглядел так: «Мир научился жить без России».
«Мир, научившийся жить без нас как особой, выделенной угрозы, продолжал тем не менее к нам присматриваться, удивляться и задавать вопросы… Взаимодействовать с Россией тяжело: визовый режим, абсурдные правила регистрации, очень сегментированное знание английского и т. д. Враждовать – не те времена, чтобы тратить на это деньги. Ну шевелится что-то бескрайнее на запущенной и по большей части непригодной для житья территории, чьи хозяева пытаются хитро маневрировать между Европой и Азией, но не слишком в этом преуспевают».
««Настоящие» западные иностранцы после романтического увлечения мифом об их безграничных возможностях были для нас персонажами анекдотов, образцами безграмотности и тупости, поставляющими в нашу страну второсортные продукты, изготовленные черт знает где. Году в 2007-м начальник одного из отделов на моей тогдашней работе клялся, что у нас нельзя покупать пиво из Германии, потому что они специально добавляют в него всякую отраву, чтобы потом русские мужики бегали в аптеку за виагрой. Тоже, конечно же, немецкой».
Цинизм безупречный, упречный, искренний и всякий другой
«В российском сюжете показательна нормативность маргинального, апеллирующая к врожденным особенностям, но связанная, скорее, с тюремным этикетом. Мы хотим, чтобы нас приняли такими, какие мы есть, да только не знаем, какие мы, и боимся это узнать. Нынешнее погружение в себя и оцепенение возвещает расставание с инерцией, на которой во многом держалась вся постсоветская жизнь в России. Мы, наконец, остались сами по себе, нам никто не поможет. Дешевые амбиции, страх прошлого, недоверие к знанию, отсутствие привычки к одиночеству, инфантильный нарциссизм».
«Приднестровье – провальный проект, это было понятно с самого начала. Чудовищно коррумпированная и экономически неэффективная советская по сути модель закономерно привела к экономическому коллапсу. Но до тех пор, пока Украина была к нам дружественно-нейтральной, Приднестровье висело на ниточке ж/д-сообщения с Россией, и можно было делать вид, что там наш военный форпост, обеспечивающий влияние России на юге Европы. Но все эти разговоры про геостратегии интересны только для членов Изборского клуба».
«В начале 90-х ситуация там была аналогичной нынешнему Донбассу: использовали риторику про румынский и молдавский фашизм, про необходимость защиты русских».
«Там сохранилась советская власть в лице «красного директора» Игоря Смирнова и спецслужбиста Владимира Антюфеева. Организовали жесткую сталинскую модель управления, с монополизацией экономики, подмял под себя все сферы бизнеса, полностью уничтожив конкуренцию – как следствие, экономика в регионе оказалась неэффективной. Произошел повтор экономической катастрофы СССР на отдельно взятой территории».
«Путин закономерно проглотил бесплатный сыр в Крыму и попал в мышеловку. Патриотами раздута стратегическая ценность Приднестровья, так что оставить его без внимания он не может. Но и сделать ничего не может: воздушный мост не выстроить, Украина не пустит в свое воздушное пространство. Пробивать сухопутный коридор нельзя – мы тут же получим новые санкции. «Слить» Приднестровье напрямую Путин тоже не может. Сейчас патриотическая общественность пытается раскачать проблему, чтобы вынудить Путина ввязаться еще в эту эпопею, пока он не окажется совсем изолирован от цивилизованного мира и полностью зависим от патриотического крыла».
«Путин необратимо потерял Украину, никогда она так не ориентировалась на Европу, как сейчас. Потерял Приднестровье: самостоятельно оно существовать не сможет и будет скрестись передней лапкой в ЕС».
Одесское губернаторство Саакашвили как путь в небытие
«Украина новую войну не хочет и не может начинать, зато граница будет укреплена. Саакашвили, чья Одесская область граничит с Приднестровьем, сделает все, чтоб обеспечить там безопасность».
«Что Меркель, что Обама понимают, что единственная сфера, в которой у Путина с Западом есть нечто похожее на паритет – военная. Во всех остальных он проигрывает».
«Приднестровье – геополитическое поражение Путина. Единственное, что мы можем этому противопоставить – истерию, что пусть нам жрать и нечего, но зато мы отстаиваем высокие ценности. Мы проигрываем Донбасс, но надо же где-то побеждать. Если нет новых инфоповодов, которые позволяют говорить, что мы встаем с колен, и объяснять, почему надо затянуть пояса, через полгода рейтинг начнет падать».
«Почему именно Явлинский (может/должен стать президентом России – В.Т.)? Во-первых, он единственный политик в современной России, который знает, что надо делать для преодоления огромных экономических проблем страны».
«Во-вторых, это его политическая репутация. Явлинский считает, что политика без моральных принципов невозможна и быстро превращается в уголовщину. У него это моральное чутье очень высоко развито. В российской политике равных ему в этом отношении я не знаю».
«В-третьих – гигантский управленческий и политический опыт, который он получил еще в советское время, работая в правительстве Силаева. Затем тот опыт, который связан с оппонированием Ельцину и Путину, формированием альтернативной программы» (Справка для молодых и тех, кто забыл: правительство под руководством Ивана Силаева просуществовало чуть больше года – с лета 1990 г. по осень 1991 г. – В.Т.)
