Сергей Кургинян - Россия: власть и оппозиция

Много говорят об «архитекторах перестройки». Но процесс, который запустил Горбачев, требовал не архитекторов и строителей, а минеров и диверсантов. Да, действуя по принципу: «Ломать, не строить — душа не болит», разрушители использовали мощную современную теорию разрушения. Но без адекватной теории созидания не может быть прихода к власти прогосударственных сил. Не может быть строительства нового российского государства сегодня, как не могло быть несколько лет назад без подобной теории — спасения СССР.

Тогда мы обращались к существовавшим структурам и их легитимным лидерам. Стремясь вооружить их методологией, мы одновременно демонстрировали эффективность этой методологии с точки зрения реальной политики. Мы никогда не стремились сделать кого-либо заложниками своих теоретических представлений. Напротив, мы стремились создать оперативный простор, помочь собрать ресурсы для стратегического прорыва. Ибо методология не связывает, не делает никого заложником чужого интеллекта, а напротив, раскрепощает, даст возможность самостоятельного применения метода и получения самостоятельных результатов.

К глубокому нашему прискорбию, тогда были восприняты лишь результаты, полученные нами с помощью определенной методологии, но не методология сама по себе. Книга получила признание и стала настольной для одних и «кошмаром ночей» для других политических лидеров. Но главное — призыв к преодолению теоретической слепоты, к овладению этой новой методологией — не был услышан. И результат — налицо.

Теперь союзная ситуация воспроизводится на российском уровне. И упрямое нежелание осваивать новый метаязык, отвечающий весьма не простым реалиям нынешней ситуации, пожалуй, даже усилилось. Одни с фанатическим упорством цепляются за явно не оправдавший себя набор псевдодемократических штампов, другие, поняв, что народ уже готов вернуться к потерянному, надеются прожить со старым идеологическим багажом. А кое-кто даже превращает патриотическое движение в полигон для отработки идей, еще более разрушительных для России, нежели «демократические» фантомы.

Что же делать в этих условиях? Вновь обращаться к лидерам дефектных структур? — Этот этап позади. Данная работа направлена на реальное политическое строительство и адресована широким слоям мыслящей оппозиционной общественности. Я заявляю об этом со всей определенностью, поскольку ситуация не позволяет нам отступать дальше.

Оппозиционным политическим силам, равно как и их противникам, до сих пор почему-то кажется, что политика определяется, исходя из идейных пристрастий. Однако это не так. В конце XX века место идеологии занимает новая дисциплина — идеологика. Идеологи ка стала из искусства наукой, и идеологическую модель теперь уже выбирают, исходя из строго научных, почти формализованных критериев. Ее строят, исследуя на непротиворечивость и полноту.

Ощущая серьезность сегодняшней ситуации, политические лидеры в большинстве своем понимают, что время «развесистой клюквы», которая для них в силу их предшествующей практики отождествляется с понятием идеологии, уже позади. Отсюда их безразличие к вопросам идеологии, перерастающее в идейную беспринципность. Понять это можно, но примириться с этим нельзя. Ибо смена типа идейного оружия не обесценивает идейное оружие как таковое, подобно тому, как смена арифмометра на ЭВМ четвертого поколения не снимает феномена вычислительной техники как таковой.

Новый тип идейного строительства на базе идеологики должен быть освоен политически активными и интеллектуально состоятельными кадрами наших политических партий и движений. Это необходимо. И это — возможно, ибо катастрофа вбрасывает в политику тех людей, которые еще вчера относились к политике пренебрежительно. Придя в нее от высокоточных станков, из лабораторий и конструкторских бюро, эти люди более, чем их предшественники, способны понять, что есть современный инструментарий, что есть оснащенность политической партии интеллектуальным оружием на уровне, соответствующем уровню сегодняшних смысловых войн. Им легче, чем их предшественникам, расстаться со старомодным багажом симпатий и антипатий, признать необходимость и неизбежность перевооружения, сделав выводы из пережитой трагедии.

Да, идеологика беспощадна. Да, она требует действия в сфере идей, столь же рационального и жесткого, сколь рационально и жестко действует конструктор сложной технической системы или специалист-системщик, строящий математическую модель. И конечно, это раздражает, пугает, кажется чуждым традиции. Но без этой жесткой рациональности, без этого смирения профессионала перед неизбежностью идеологических уравнений лидеры политических партий и движений рискуют погубить и самих себя, и движения, и страну, и нацию, и традицию.

Мы предлагаем свой тип идеологики и свою проверенную нами на непротиворечивость и полноту идеоконструкцию. Она может быть оспорена и скорректирована, для чего и необходима идеологическая дискуссия. Но — с позиции идеологики, путем выдвижения других конструктов, еще более цельных, непротиворечивых, полных и эффективных. Любая другая позиция для нас неприемлема. Произвол и эклетика в сфере идеологии — это для нас или архаика, или лукавство. И то, и другое бесплодно в сегодняшней неслыханно катастрофической ситуации.

Дискуссия, идеологическая по форме и методологическая по сути, назрела и должна быть проведена. И она будет нами проведена, чего бы это ни стоило.

Прежде всего необходимо определить, чего добиваются политические партии и движения, какую сегодня они перед собой ставят цель. Но это, в свою очередь, зависит от политической диагностики, от данной ими оценки политической ситуации, внятной, имеющей характер стратегический, а не тактический, содержащей в себе потенциал действительной интеграции, действительного союзничества, равно как и потенциал отторжения всего чуждого. Такой диагностики нет. А на воплях об оккупационном правительстве далеко не уедешь. Тем самым идеологическая дискуссия должна была бы начаться обсуждением того, какой мы ставим диагноз, как оцениваем состояние дел. Эта оценка есть первый и наиважнейший блок любой политической программы, это есть точка схождения и размежевания различных политических сил. Политическая деятельность любой партии должна начаться обсуждением ключевых моментов современной ситуации. Как врач не может лечить, не поставив диагноз, так и политик не может говорить о программе действий, не дав оценки состояния, в котором находится общество.

Мы даем такую оценку.

В результате безответственной политики верхушки КПСС и сознательных действий ряда ее антинациональных и антигосударственных руководителей накопленные нашим обществом на протяжении десятилетий противоречия привели к краху государства и рассыпанию общества. Государство сломано, а общие смыслы, цели и ценности — то, что социологи и психологи называют идентификационными полями, — взорваны с невиданной силой. Это привело к социальному регрессу, обращению вспять исторического процесса. Это привело к подмене созидания добыванием, и это чревато не только социальным вырождением, но и биологическим уничтожением большинства народов бывшего СССР и России.

Дав такую оценку, мы должны дополнить ее рядом политических тезисов.

Тезис первый. Действия ряда антинациональных и антигосударственных руководителей (Горбачева, Ельцина и др.) опирались и опираются на определенную социальную базу. Этой базой является переродившаяся элита, фанатически прозападная и антинациональная часть интеллигенции, одержимое стяжательством мещанство и часть омещаненного рабочего класса и крестьянства, а также криминальные и субкриминальные слои общества. Определяя таким образом социальную базу, мы уходим от концепции легко устранимого верхушечного заговора малой группы населения против всего народа. Мы осознаем, что борьба потребует терпения, политической воли, мужества, энергии и жертвенности. Мы определяем также, что эта борьба не может быть легкой, что победа в ней не может быть добыта путем элементарной перестановки тех или иных лиц и что речь идет, в буквальном смысле этого слова, о борьбе за освобождение страны и народа, борьбе, которая, возможно, продлится не один год и даже не одно десятилетие.

Тезис второй. Мы должны жестко уяснить, что есть государство, как происходит его разрушение и каковы закономерности нового государственного строительства. Мы должны признать государственное строительство главной задачей ближайшего десятилетия. Все, что мешает решению этой задачи, должно быть отброшено. Все, что обеспечивает победу, должно быть принято. Все для государства и все для государственного строительства.