Критика теоретических концепций Мао Цзэдуна - В. Г. Георгиев
Неистовства хунвэйбинов и цзаофаней натолкнулись во многих местах на отпор со стороны местных партийных организаций и государственных органов, поддержанных заводскими рабочими. Политико-юридические органы на местах порой прибегали к обузданию «бунтарей» в соответствии с законами КНР. Тогда сторонники Мао Цзэдуна выдвинули лозунги «захвата власти», «свержения диктатуры буржуазии», «слома старой государственной машины». Методы «культурной революции» показывают, что её организаторы намеревались не только разгромить своих оппонентов, занимавших партийные и государственные посты в соответствии с Уставом КПК и Конституцией КНР, но и создать совершенно иной механизм политической власти, который обеспечил бы абсолютную послушность и активность аппарата власти и широких масс населения в осуществлении маоцзэдуновского политического курса.
Не получив поддержки со стороны широких масс рабочих, крестьян, интеллигенции, маоисты начали вводить в действие армейские части. С января 1967 г. начался «захват власти» в провинциях и городах с помощью армии. «Захват власти» заключался в штурме и разгроме помещений центральных ведомств, а также местных партийных и государственных органов, в избиениях, пытках и убийствах и доведении до самоубийств многих работников этих органов. При этом пострадали и министры КНР, депутаты собраний народных представителей, в том числе Всекитайского Собрания народных представителей. Последнее не смогло провести ни одной очередной сессии, начиная с 1966 г. Постоянный комитет Всекитайского Собрания народных представителей, Председатель КНР и его заместители были лишены возможности осуществлять свои функции. Важнейшие директивы исходят из органов, не уполномоченных на это Конституцией; указания вооружённым силам, главой которых по Конституции является Председатель КНР, идут от имени Мао Цзэдуна, который не имеет на это никаких законных оснований.
Разгромив органы управления, созданные в соответствии с Конституцией КНР, маоисты создали «революционные комитеты», в которые вошли военные, представители «массовых революционных организаций» и те кадровые работники КПК, которые «прошли испытания в действительной верности линии Председателя Мао». Создание «революционных комитетов» сталкивалось с большими трудностями ввиду сопротивления со стороны различных социальных групп китайского общества и было окончательно завершено лишь к сентябрю 1968 г. Эти комитеты сосредоточили в своих руках одновременно и государственную, и партийную власть.
Новые, антиконституционные органы власти держатся, опираясь главным образом на насилие. В редакционной статье, опубликованной в газете «Правда» от 18 мая 1970 г., содержится следующая оценка маоистских органов власти: «Органы власти в Китае строятся по милитаристскому, унаследованному от чанкайшистов образцу. Вся власть сосредоточена в руках военных, ставленников Мао, которые заправляют в так называемых ревкомах. Бесконтрольными хозяевами в провинциях являются командующие военными округами, армиями и гарнизонами. Они возглавляют «ревкомы», руководят «упорядочением» партийных организаций. Армейские подразделения расквартированы на предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях. На заводах цехи и бригады сведены в роты и отделения. Такая же милитаристская система вводится в государственных учреждениях и учебных заведениях. Армия контролирует экономику и культуру»[171].
Об антиконституционной деятельности маоистов красноречиво говорит и то, что они повсеместно упразднили органы суда, прокуратуры и общественной безопасности и создали вместо них «единые комитеты по искоренению контрреволюционеров». Этим комитетам приходится преодолевать серьёзное сопротивление, поскольку круг недовольных новыми властями необыкновенно широк и будет, по всей вероятности, значительно расширяться и впредь.
Некомпетентность новых органов власти, отсутствие у них какой-либо позитивной программы создали настолько опасную ситуацию в стране, что сторонники Мао Цзэдуна были вынуждены повсеместно установить военный контроль и для организации производства максимально использовать армию.
Восстановление элементарного порядка и дисциплины, проводимое в рамках пресечения крайностей «революции», встречает огромные трудности и порождает новые острые противоречия. В период разоблачения «буржуазной диктатуры контрреволюционных ревизионистов» во второй половине 1966 г. миллионы жертв «кампании за социалистическое воспитание» стали требовать реабилитации. В связи с этим в деревне, как сообщалось в некоторых хунвэйбиновских органах печати, стало наблюдаться стремление расправиться с членами бригад, проводившими «воспитание». Маоистам пришлось несколько раз подтвердить «правильность» репрессий в ходе этой кампании именем Мао Цзэдуна. Создавшиеся и воссоздавшиеся в ходе «кампании» комитеты бедняков и низших слоёв середняков, на которые был возложен контроль за положением дел в деревне, оказались бессильными. Сельскохозяйственными работами в 1967—1969 гг. руководили не они и не существовавшие ранее органы коммун и производственных бригад, а «боевые группы», «фронтовые командования», опирающиеся на армейские кадры.
В ходе «культурной революции» к лицам, обвинённым маоистами в контрреволюционной деятельности до 1966 г., прибавилась масса так называемых контрреволюционеров-ревизионистов из партийного и государственного аппарата. Наконец, появился совершенно новый и, возможно самый опасный слой репрессированных и недовольных, состоящий из арестованных и попросту разогнанных членов «бунтарских» организаций, созданных в своё время для осуществления «культурной революции», но пошедших дальше, чем предусматривали маоисты. Настойчивые призывы к объединению, сплочению рядов хунвэйбинов, цзаофаней и прочих «бунтарей», установки на борьбу с анархизмом, ультрадемократизмом, нигилизмом в их среде, отправление многих из них в деревню, т. е. по существу в ссылку, свидетельствуют о серьёзном недовольстве многих «застрельщиков революции» достигнутыми результатами.
В стране отмечается рост уголовной преступности; усиливается недовольство родственников репрессированных, которых зачастую рассматривают как нелояльных граждан. Многие факты показывают, что недовольство и возмущение политикой китайского руководства имеет место и в армии, которая открыто провозглашена «самой главной и самой надёжной опорой». Даже в таких провинциях и городах, как Гуйчжоу и Шанхай, где неоднократно объявлялось о «величайших победах» «идей Мао Цзэдуна», непрерывно возникали массовые кровавые столкновения с участием армии между сторонниками и противниками «культурной революции». Весьма значительные слои населения, измученные «революцией», стремятся отгородиться от неё, не принимают в ней сколько-нибудь активного участия. Пытаясь упрочить свою власть, последователи Мао Цзэдуна расшатали политический механизм страны, ввергли его в тяжёлый кризис. Попытки некоторых китайских руководителей пресечь «крайности», отмежеваться от них, возвратить на ответственные посты отдельных лиц, подвергшихся гонениям, репрессировать те «бунтарские организации» и тех «бунтарей», которые вышли за рамки, намеченные инициаторами «революции», предпринимаются из чисто тактических соображений.
Факты говорят о том, что сторонники Мао Цзэдуна пытаются выдать свой политический произвол за всеобщую закономерность развития социалистического общества. В целях утверждения в стране системы военно-бюрократической диктатуры они стремятся придать этой системе видимость ультрареволюционной, а борьбу против неё объявляют вечными происками «контрреволюционных ревизионистов», «реставраторов капитализма» и прочих врагов «идей Мао Цзэдуна».
Вслед за очередным разоблачением «врагов» внутри партии, правительства и армии в них со временем неизбежно появляются новые враги, утверждают маоисты. Борьба с ними, говорят Мао и его сторонники, потребует «нескольких десятков и даже сотен лет»[172]. «Никто не должен думать,— предупреждал Мао в самый разгар „культурной революции“,— что всё будет благополучно, если
