Русская Евразия в прошлом и будущем - Петр Николаевич Савицкий
Области эти перемежаются районами богатейших промышленных ресурсов, прежде всего железа и угля, где отчасти уже существует (в будущем же может развиться) самая мощная горнодобывающая и металлургическая промышленность, – столь мощная, что на основе природных данных с ней, по нынешним представлениям, в силах состязаться только промышленность Северной Америки…
Китай по своим природным условиям вообще довольно близко подходит к восточной (наиболее производительной и важной) полосе Северной Америки (что имеет свое климатологическое основание в том, что обе географические сферы сходно расположены на восточной стороне континента!). Но в Северной Америке суровые (и в то же время благодатные для человеческого развития!) области пшеничной культуры представлены сильнее (черноземы Миннесоты, Манитобы, Саскачевана, Альберты!) и еще теснее сближены как с умеренными по климату областями средних Штатов и Новой Англии, так и с хлопковыми районами Юга, с обладателями полноты тропических ресурсов – штатами Флорида и Техас… И, наконец, Россия.
Правда, гамма климатического разнообразия сельскохозяйственных областей не имеет в ней такой полноты, как в Китае или – Северной Америке. Если Китай включает в свои пределы земледельческие области со средними годовыми от −2 °C до + 21,1 °C (Кантон) и даже выше, а Северная Америка (как совокупность Соединенных Штатов и Канады) – от наиболее суровых, в которых может жить человек, до южной Флориды, со средней годовой в + 25 °C, то в России климатическая гамма, начинаясь с наиболее холодных климатов, обрывается на средней годовой в + 16 °C (Батумская область), и никакое доступное России в ее ближайших перспективах расширение не может этого существенно изменить: северная Персия (наиболее теплое ее место – Каспийское побережье) и Афганский Туркестан дополнили бы Российский мир областями со средними годовыми в +17°,+ 18 °C. Только выход на Персидский залив мог бы дать России области, приближающиеся, по средней годовой температуре, к тропическим (Бушир + 23,1 °C), но и то имеющие значительно более низкую, чем в тропиках, температуру зимних месяцев (январь в Бушире + 13,0 °C…
Независимо от указанного климатического «изъяна», Россия заключает в себе удивительное богатство и разнообразие районов умеренно-холодного пояса (лесной и земледельческий нечерноземный Север, черноземный «Центр», Юг, Восток), дополняемых областями умеренно-теплыми (Северный Кавказ, Крым) и частью субтропическими (Закавказье, Туркестан). В пределах этих областей встречаются районы, предопределенные природой исключительно к лесному хозяйству (тайга!), богато одаренные для земледелия (чернозем!), предуказанные в качестве областей «чистого скотоводства» (Прикаспийские, Киргизские степи!). И в эту сферу вкраплены области, обладающие ресурсами для развития промышленности (прежде всего Донецкий бассейн, Урал, Алтай, Семиречье, затем, как область «белого угля», – Беломорско-Ладожский район).
На основании того, что мы знаем к настоящему моменту, приходится думать, что ресурсы эти – поскольку они относятся к железу и углю – не могут, в их совокупности, равняться с ресурсами Китая и Северной Америки. Но они вполне на уровне ресурсов великих промышленных стран Запада: Англии и Германии, в их европейских пределах, и превосходят все, что, по нашим сведениям, имеется в этом отношении в остальном мире (т. е. во всей Западной Европе, за исключением Англии и Германии, во всей Африке, Австралии, Южной Америке и Южной Азии).
* * *
К какому же выводу приведут нас наблюдения над разнообразием экономической природы областей, составляющих соответственно Китай, Северную Америку и Россию, если сопоставить эти наблюдения с приведенными выше указаниями о положении данных географических миров относительно океана, а также о возникающих в «континентальных» сферах внутриконтинентных экономических «притяжениях»? Означает ли такое разнообразие, что сферы эти в процессах экономического своего развития могут приблизиться в состоянию «хозяйственного самодовления»?
Такое предположение абсурдно, поскольку «самодовление» мыслится как нечто абсолютное, как некая «китайская стена»… Весьма вероятно, что в ближайшем будущем даже Китаю непосильно воздвигнуть такую экономическую «стену»…
Но в отрицании идеи утопического «самодовления» нельзя закрывать глаза на то существенно различное положение, которое занимают в современности и неизбежно сохранят в будущем различные политико-экономические цельности мирового хозяйства, в их отношении к «мировому рынку».
Для одних из них общение с мировым рынком осуществляет самые основные процессы хозяйственного обмена, процессы «уравнения» промышленности добывающей и обрабатывающей, «промышленности» и сельского хозяйства, а также процессы экономического «дополнения» как промышленных, так и земледельческих областей умеренного пояса земледельческими странами теплого пояса (ввоз хлопка, риса, чая, кофе, пряностей и т. д.).
Такой порядок явлений господствует в политико-экономических цельностях, в которых таможенно-географическая граница охватывает сравнительно узкий круг земель и где области, охваченные этой границей, относительно однородны в своей экономической природе; например, явно предопределены, в своей совокупности, к преобладанию в их пределах «промышленности», что вызывает необходимость ввоза продуктов сельского хозяйства; а поскольку являются областями сельскохозяйственными, лежат в пределах одного и того же климатического пояса.
Таковы главные промышленные страны Западной Европы: Англия и Германия. Будучи, в осуществлении и потенции, странами по преимуществу «промышленными», они обращены к мировому рынку в своей потребности в продуктах питания, а также в сырье как умеренного, так и теплого пояса.
Иначе обстоит дело там, где в таможенно и пространственно единое целое сопряжены страны, и существенно промышленные, и существенно сельскохозяйственные, и страны умеренного, и страны теплого пояса. Здесь процессы «уравнения» промышленности и сельского хозяйства и взаимодополнения стран различных климатических поясов в гораздо большей степени, чем в политико-экономических образованиях первого рода, протекают в пределах данной географической сферы без посредства «мирового рынка».
Вместо того чтобы отображать течение основоположных процессов промышленно-сельскохозяйственного и междуклиматического обмена (как это происходило и происходит в отношении внешней торговли Германии или Англии), статьи внешней торговли таких хозяйственно-географических сфер приобретают характер как бы отдельных коррективов, вносимых к осуществляющимся внутри этих сфер явлениям взаимодополнения и взаимоуравновешения основных отраслей хозяйственной жизни.
Эти коррективы будут тем незначительнее и число их будет тем меньше, чем большего экономического преуспевания достигнут – в соответствии с данностями экономического своего одарения – страны внутриконтинентного мира и чем больше препятствий поставят естественно-географические условия данной сферы вступлению ее в мировое хозяйство, то есть чем «обездоленнее», чем «континентальнее» данная сфера в смысле возможностей океанического обмена.
* * *
Эти два условия влияют в двух противоположных направлениях на структуру мыслимых отношений современной России к «мировому хозяйству». Было бы безумием проповедовать в истощенной и разоренной стране принципы хозяйственного «самодовления»; какие могут быть внутриконтинентные притяжения, когда «притягиваться» нечему! Но было бы неправильно думать, что состояние интенсивного ввоза иностранных товаров, и прежде всего фабрикатов, оплачиваемых, в лучшем случае, вывозом сырья, которое наступит вслед за тем, как Россия вновь откроется для международного обмена, – что это состояние есть нормальное и длительное…
Из всех великих цельностей мирового
