Сергей Катканов - Священная Русская империя
Последующие советские правители, руководящие другими более гуманными методами, держались исключительно за счет накопленного Сталиным запаса прочности. Они не приумножали это запас, а только тратили, когда же потратили его весь — социализма не стало. Хрущев и Брежнев могли править без репрессий лишь за счет того, что эти репрессии были. А вообще ни какого иного, кроме репрессивного, социализма существовать не может.
Для меня это самое убедительное доказательство ложности идей социализма. Строй, который может существовать лишь за счет постоянного непрерывного истребления целых групп людей, по природе своей нежизнеспособен. Это уже не просто бесчеловечный, это нечеловеческий строй. Это порождение дьявольского сознания.
Скажите, можно всё это вот просто так простить и забыть? Можно просто отмахнуться от нечеловеческих страданий миллионов ни в чем не повинных людей? Можно не думать об этом, рассуждая о Сталине?
Но в том–то всё и дело, что фигура Сталина не исчерпывается репрессиями. Есть вещи, которые народ может простить, а есть такие, которых он простить не может. Поразительно, но Сталину прощают ГУЛАГ, а вот Хрущеву ни когда не простят его кукурузных фантазий. Сталину простят гибель невиновных, а Брежневу ни когда не простят публичной старческой немощи. Сталину простят те слова, которые обрекали людей на смерть, а Горбачеву не простят пустопорожнего суесловия.
Почему? Да потому что при всех после Сталина правителях страна последовательно слабела, а при Сталине она столь же последовательно укреплялась. Иногда меня поражает неистребимый государственный инстинкт русского народа. Через какие только политические извращения мы не прошли, а государственного инстинкта не утратили. Русские люди могут простить правителю жестокость, но ни когда не простят слабость. Русский народ порою проявляет поразительную готовность к принесению страшных жертв, но ни когда не простит, если жертвы были напрасны.
Сталинская жестокость не была бессмысленной, и у нас это понимают. Жуткими бесчеловечными методами он укреплял государство и за это ему благодарны. Сталин думал не о себе, а о стране. Народ и тогда это чувствовал, и сейчас понимает. Можно поражаться тому, как в грузинском террористе проснулся русский государственный деятель имперского склада. Сталин так последовательно, целенаправленно, талантливо и успешно отстаивал геополитические интересы России, как будто он действительно искренне и всей душой служил русскому народу, хотя порою можно усомниться в том, что у него вообще была душа.
Не надо забывать, что Сталин принял страну не от царя, а от Ленина. Ленин — гений разрушения, в нем совершенно отсутствовало созидательное начало, он оставил страну в руинах. К тому же Ленин ненавидел Россию, он совершенно не понимал и не чувствовал русский народ. Сталин — бесчеловечный гений созидания. Совершенно не считаясь с людьми, он делал то, что было на благо людей, так как он понимал это благо. Как ни странно, Сталин хорошо чувствовал душу русского человека. Он поступал так, как надо было поступать именно в России, как нельзя было поступать ни в одной стране мира, а у нас нельзя было иначе.
Взять хотя бы аграрный вопрос. Крупное помещичье землевладение себя исчерпало совершенно независимо от того, что по этому поводу думали большевики. А Ленин взял да и раздал землю крестьянам, чем окончательно загнал ситуацию в тупик, потому что землевладение в России может быть только крупным, пусть и не помещичьим. Фермеры не могут накормить Россию, в чем мы убедились на собственном опыте. Сталину ни чего другого не оставалось, кроме как обратно укрупнять сельское хозяйство. В рамках советской системы координат это можно было сделать только в форме коллективизации, а с учетом русских национальных особенностей коллективизацию можно было провести только уничтожив крестьянство, заменив его сельхозрабочими. И вот сейчас, содрогаясь от тех нечеловеческих страданий, на которые обрек русское крестьянство Сталин, мы всё же понимаем, что в той ситуации никакого иного выхода не было. В коллективизации было очень много большевизма, омерзительного, как и любое проявление этой идеологии, но в ней так же было не мало русского здравого смысла. И вот в этом — весь Сталин.
Типичный нелюдь–большевик поразительным образом сочетался в нем с русским национальным гением. Когда Сталин уничтожал православное духовенство, он поступал, как бесноватый большевик. Когда он уничтожил Троцкого и последовательно преследовал троцкистов, он поступал, как чисто русский правитель. Какая из этих двух доминант, большевитская или русская, брала в Сталине верх? Так ведь с Церковью он помирился, а «безродных космополитов» травил до последнего вздоха.
Много споров о том, насколько искренне Сталин помирился с Церковью. Конечно, толчком к этому послужила война. В 1937 году была объявлена «безбожная пятилетка» и к 1942 году всё православное духовенство планировали полностью уничтожить. Этот план безусловно был бы выполнен, потому что Сталин всегда выполнял все свои планы, да к 1941 году уже и оставалось–то добить последних. Но война заставила на многое посмотреть иначе, Сталин понял, что Россией нельзя управлять без опоры на Церковь. Сталин кинулся к Церкви со страху? Да. Но и после победы, когда его режим невероятно укрепился и бояться ему было уже не чего, он не только не возобновил гонений на Церковь, но и не отнял у Церкви ни чего, что дал в войну. Стал ли Сталин верующим? Не исключено, хотя, конечно, неизвестно. Легче увидеть в его союзе с Церковью решение чисто политическое, но в том–то и дело, что это была русская политика, основанная на понимании русской реальности и русской души.
А знаменитый тост Сталина на банкете в честь победы: «За великий русский народ». Популизм? А когда это Сталин занимался популизмом? К тому же, какой тут может быть популизм, если по советским меркам это скандал. Ведь предписано было славить советский народ. Зачем же Сталин произнес этот тост? Да просто тогда он уже обладал властью столь неограниченной, что мог изволить себе сказать то, что на самом деле думает. Можно было бы привести множество примеров того, что Сталин, начиная с 1943 года, последовательно и целенаправленно развивал и укреплял русское национальное самосознание.
Теперь вполне понятно, почему сегодня только либералы являются последовательными ненавистниками Сталина. Да потому что для либералов в равной степени ненавистны, как большевизм, так и русское национальное самосознание. Обе доминанты Сталина для них одинаково неприемлемы, поэтому для них Сталин только преступник и ни чего больше. А мы, русские люди, вынуждены относиться к Сталину сложно. Признавая, что Сталин совершил чудовищные преступления, мы так же признаем величие его национальных достижений.
Для либералов любой сильный правитель плох уже тем, что он сильный. Их идеал правителя — ничтожество, которое заискивает перед толпой. Сталин ни когда ни перед кем не заискивал. Поэтому либералы его так ненавидят. Но за это же русские Сталина уважают.
Да, мы не имеем морального права игнорировать факт кровавых репрессий. Полагаю даже безнравственной любую попытку доказать, что не такие уж и страшные были эти репрессии. Увы, они были ещё страшнее, чем многие из нас думают. И ведь не страусы же мы, чтобы прятать голову от правды в песок. Но точно так же мы не можем игнорировать тот факт, что Сталин был правителем великим и даже величайшим. От него шла такая энергетика власти, что перед ним трепетали и Рузвельт, и Черчилль — тоже правители очень не слабые. И вот это величие Сталина русский народ осознавал и до сих пор осознает, как выражение русского величия. Удивительно ли, что русские люди, когда страна впадает в ничтожество, тоскуют по величию и с ностальгией вспоминают о его воплощении?
Подлинно народное выражение отношения к правителю — это анекдоты. Поройтесь в памяти и вы убедитесь, что все анекдоты про Сталина выражают уважительное отношение к нему. В них Сталин мудрый, жестокий, остроумный, всегда немного зловещий, но ни в одном анекдоте нет насмешки над ним, нет попытки его унизить. Такими попытками изобилуют книги либеральных авторов, но ни когда не народные анекдоты.
Народное отношение к Сталину хорошо выразил Высоцкий. Помните «Баньку»:
Ближе к сердцу кололи мы профили
Чтоб он слышал, как рвутся сердца.
Такой вот «привет товарищу Сталину». Ни каких проклятий. Ни какого визга недорезанного интеллигента. Шепот разорванного русского сердца. А потом в «Балладе о детстве»:
Было время и были подвалы,
Было дело и цены снижали,
И текли куда надо каналы,
И в конце куда надо впадали.
Господи, до чего же мы устали от того, что каналы текут не туда, куда надо и в конце вообще ни куда не впадают. Как часто русский человек в сердцах начал шептать «Сталина на вас нет». Это страшные слова. Но искренние.
