КАК УБИТЬ ДРАКОНА: Пособие для начинающих революционеров - Михаил Ходорковский
Какую позицию в этом вопросе должен занять демократически ориентированный гражданин? Должен ли он придерживаться правой или левой повестки? На самом деле, уже в самом вопросе есть некоторая некорректность. Как сказано выше, противопоставление правого и левого движения, правой и левой идеи в современном мире, и особенно в России, носит несущественный, относительный характер. И левое, и правое — теперь только тактические ходы, а не долгосрочная политическая стратегия, как это было раньше. Нет левого Путина и правого Трампа — все это мифология и приспособленчество. Ну и, конечно, левое и правое в России — совсем не то, что в Европе.
Что такое классическая правая повестка на Западе? Это возможность максимально зарабатывать и не делиться с другими, в первую очередь через налоги, выплачиваемые государству. Поэтому и государство, и налоги должны быть маленькими. Другой признак правой повестки (индикатор) — отношение к сверхпотреблению. В Европе сверхпотребление почти нигде не приветствуется и сдерживается культурными и фискальными мерами. В таком свете российская власть, по сути, правая, ибо классическая правая повестка в России декларируется ею прямо и без обиняков через уникальную плоскую налоговую шкалу и поощрение государством и обществом сверхпотребления сверх всякой меры.
В связи с популярностью антикоррупционной темы о сверхпотреблении надо сказать отдельно. У нас госслужащие какие только дворцы ни строят (и буквой «Зю», и буквой «Ж») — общество все терпит. Россия — родина не слонов, а шубохранилищ. Избыточность во всем: арабский масштаб, африканское качество и азиатский помпезный стиль. И все это с претензией на Версаль! На свете немного стран с таким демонстративным сверхпотреблением. И здесь неважно — на ворованные или на свои. Здесь важно, что в нормальном обществе это просто неприлично. А в России — прилично. Общество у нас, в отличие от Запада, спокойно относится и к плоской налоговой шкале, и к варварскому сверхпотреблению. Есть неприязнь, но не классовая ненависть. Более того, многие гораздо жестче относятся к минимальному преимуществу соседа, чем к роскоши незнакомого богача. Соседская дверь, обитая железом, раздражает больше, чем кованая ограда дачи Сечина. Это требует разъяснения.
Ответ не лежит на поверхности. Он скорее исторический и философский, чем чисто политический. В России сохраняется рудиментарная сословная структура потребления и, соответственно, шкала социальных притязаний. Поэтому претензии россиян к власти в области социальной политики до сих пор имеют сословно ограниченный характер.
Люди хотят малого, но этим малым никогда не поступятся. Они крепко держатся за статус-кво и за свои скромные социальные блага, не желая терять их даже тогда, когда эти блага имеют чисто символическое практическое значение. Привилегии высшей касты волнуют людей гораздо меньше, чем это многим кажется.
История с пенсионной реформой лишь на первый взгляд имеет иррациональный характер. Люди очень задеты повышением пенсионного возраста — мерой правительства, которая в практическом смысле на большинстве из них если и скажется, то в отдаленной перспективе. Но тут дело скорее не в практическом значении, а в нарушении баланса: отнимаются пусть и будущие, но психологически важные привилегии низшего сословия.
В отличие от Запада, россияне в массе своей признают сословные границы и не пытаются их сломать (индивидуально перейти — это пожалуйста, а сломать — нет), но при этом они требуют сохранения и даже повышения качества жизни внутри этих сословных ограничений. И на любое относительное снижение этого качества, каким бы мизерным в абсолютном выражении оно ни было, реагируют крайне болезненно. Вопрос о том, возможно ли, а главное — нужно ли, ломать эти сословные границы в ближайшей исторической перспективе, остается открытым. Эта задача точно не первоочередная, поскольку требует настоящей революции в сознании.
Сословная природа российского общества препятствует развитию в стране настоящей левой идеи. В чем состоит типично левая повестка в Европе, помимо огосударствления экономики? В прогрессивном подоходном налоге. В России эта тема не работает. Люди не видят связи между ухудшением положения другого сословия и улучшением положения внутри своего сословия. Тринадцатипроцентный налог не тема для серьезной дискуссии. На самом деле, в России потому и нет структурированной левой повестки, что ее надо создавать, осознавая сословную специфику.
Правильно выстроенная социальная политика — мощнейший рычаг для переворачивания пирамиды власти. Почему это так важно? Путин не смешанный политик — он радикально правый. Левизна для него — это фальшпанель. Будучи подражателем технологий лидеров фашистского типа, он, подобно Солярису, меняет маски по ситуации. С 2003 года он прикрывает свой курс левыми лозунгами. Но, как и все в этом режиме, декларируемая им левая повестка — это симулякр. По сути, в этом нет ничего нового. Как нет ни настоящего самоуправления, ни настоящего федерализма, так нет и настоящей левой повестки Путина. Хотя ее маску будут использовать ситуационно и впредь, по мере дряхления режима.
При этом ситуация будет только катиться под откос — изменяться от плохого к худшему, так как для России нет места в сфере индустриального производства в мировом разделении труда. Конвейер — не наше, к тому же это место все равно занято. Нас может спасти только высококвалифицированный труд, но мы, к сожалению, уменьшаем престиж образования и урезаем расходы на него. Продолжает расти сословность общества. Дети не видят ценности высшего образования, соответственно, им некуда будет деваться потом, когда они станут взрослыми. Это запрограммированное массовое обнищание.
Здесь есть и, возможно, неосознанный политический компонент: управлять бедным обществом легче. У бедных людей ожидания занижены.
Тем самым Путин консервирует сословный уклад на десятилетия вперед. Закладывается модель, при которой большая часть населения не сможет прорваться вверх из-за фактического образовательного ценза. Такая матрица не способна эволюционировать, и ее придется ломать.
На этом режим можно и нужно ловить. Демократическое движение должно противопоставить левому симулякру режима реальную левую тактическую повестку. Причем не абстрактную общеевропейскую (это в России не работает), а вписанную в российские сословные реалии. Что же такое тактическая левая повестка в современных российских условиях? Ничего сверхъестественного. Это сочетание двух позиций — последовательная борьба со сверхпотреблением и жесткие гарантии сохранения, а по возможности и повышения нишевых мер социальной поддержки для основной массы населения.
Кажется, что со сверхпотреблением в России бороться невозможно, ибо четко выраженного запроса на это со стороны общества нет, несмотря на яркую антикоррупционную кампанию оппозиции. Люди
