Юхан Норберг - В защиту глобального капитализма

С начала 1960-х годов африканские страны получили в виде помощи, направленной на цели развития, в шесть раз больше средств, чем после окончания Второй мировой войны США предоставили Европе в рамках Плана Маршалла. При разумном расходовании этих денег Африка сегодня по уровню жизни уже сравнялась бы с Западом. Однако, как показывают исследования по данному вопросу, результаты предоставления этой помощи оказались обескураживающими. Во многих странах она сыграла чисто деструктивную роль, реально препятствуя экономическому росту. По словам выдающегося экономиста Питера Бауэра, эксперта но проблемам международного развития, такая помощь часто оборачивается передачей денег «бедняков из богатых стран богачам из бедных стран». Причина заключается в том, что эти деньги создают ложные стимулы. Развитие торговли побуждает бедные государства увеличивать производство и поощрять новые идеи. Однако вместо этого бедным странам предоставляют финансовую помощь, причем она поступает в распоряжение правителей, которые своими действиями не развивают экономику, а лишь усугубляют нищету, — поскольку чем хуже показатели страны, тем больше помощи она получает. Деньги передаются государству и политическому руководству и в силу этого стимулируют не столько производство и экспорт, сколько расширение полномочий бюрократии. В результате усиливаются позиции центральной власти, что позволяет ей эксплуатировать периферию, губить сельское хозяйство и нарождающуюся промышленность. Во многих случаях помощь, предоставленная на цели развития, помогала коррумпированным диктаторам удерживать власть (правители вроде Мобуту, Мугабе, Маркоса и Сухарто сколотили многомиллиардные состояния в то самое время, когда экономическая ситуация в их странах неуклонно ухудшалась). Помощь, не обусловленная осуществлением демократизации и реформ, превращается в финансирование диктатуры и стагнации. Впрочем, некоторые данные свидетельствуют о том, что такая помощь действительно может способствовать экономическому развитию — в тех случаях, когда страны-реципиенты по собственной воле проводят разумный экономический курс, обеспечивают права собственности, открытость рынка, осуществляют стабильную бюджетную и монетарную политику. Правда, такие страны в действительности не особенно нуждаются в помощи. А вероятность того, что благодаря этим деньгам бюрократы станут правильно определять политический курс и принимать мудрые решения, представляется незначительной[108].

Один из распространенных аргументов противников рыночной экономики заключается в том, что целью производства в рамках этой системы является прибыль, а не удовлетворение потребностей людей. Это означает, к примеру, что фармацевтические компании вкладывают огромные средства в разработку препаратов для борьбы с ожирением, облысением и депрессией — проблемами, по поводу которых могут себе позволить волноваться богатые уроженцы Запада, — и значительно меньше ресурсов тратят на создание лекарств от тропических болезней вроде малярии или туберкулеза, от которых страдают самые бедные жители планеты. Причины этой критики вполне понятны. В мире хватает несправедливости — только не следует винить в этом капитализм. Не стоит и думать, что в отсутствие капитализма и такого мощного стимула, как прибыль, каждый больной получил бы средство от своих недугов. Более того, намного меньше людей вообще получили бы медикаменты. Если у граждан зажиточных стран возникает спрос на лекарства от возникающих у них проблем — которые, кстати, отнюдь не кажутся мелочью тем, кто от них страдает, — то их средства будут потрачены на соответствующие исследования и разработку способов лечения. Капитализм создает для компаний экономические стимулы для разработки лекарств и вакцин — а значит, они смогут помочь нам всем. От того, что люди на Западе тратят свои деньги так, а не иначе, хуже никому не становится. Эти средства все равно не пошли бы на разработку препаратов от тропических болезней — они просто не достались бы фармацевтическим фирмам. Кроме того, поскольку свободная торговля и рыночная экономика способствуют повышению благосостояния в бедных странах, потребности и запросы их жителей со временем будут все больше определять направленность научных исследований и производства.

Тот факт, что на Западе все больше болезней поддается лечению, не создает проблем для третьего мира. Напротив, это приносит ему лишь пользу — и не только потому, что богатые страны получают возможность направлять больше ресурсов для помощи бедным. Во многих областях развивающиеся страны могут с минимальными затратами, а порой и бесплатно, пользоваться результатами исследований, проведенных на деньги потребителей из богатых стран. Так, корпорация Merck в рамках программы борьбы с онхоцеркозом («речной слепотой») предоставляет бесплатные лекарства одиннадцати африканским государствам. В результате эти страны сегодня почти полностью покончили с паразитом, от которого ранее страдало около миллиона людей, а тысячи заболевших ежегодно теряли зрение[109]. Корпорация Monsanto тоже бесплатно позволяет научно-исследовательским организациям и производственным компаниям использовать свою технологию получения «золотого риса» — разновидности риса, обогащенного железом и бета-каротином (провитамином А): он способен ежегодно спасать жизнь миллиона уроженцев третьего мира, умирающих от болезней, вызванных недостатком витамина А. Целый ряд фармацевтических компаний резко (порой на 95 %) снижает цены на реализуемые в бедных странах препараты, замедляющие развитие ВИЧ/СПИДа, при условии сохранения за собой соответствующих патентов, чтобы иметь возможность торговать ими по полной стоимости в богатых государствах.

Фармацевтические компании могут проводить подобные акции, поскольку существуют рынки богатых стран, где потребители в состоянии заплатить за такие препараты более высокую цену, — ведь возможности производителя ограничены имеющимися средствами: нельзя только тратить, ничего не зарабатывая. Но именно этого требуют от фармацевтических фирм те, кто упрекает их в нежелании «поделиться» своими патентами. Они утверждают: если освободить лекарства против ВИЧ/СПИДа от патентных ограничений, их производство станет дешевле и эти препараты окажутся доступными значительно большему числу бедных людей во всем мире. Однако такой способ, расширяя доступ к уже имеющимся лекарствам, резко сократит возможности для разработки новых, поскольку у фармацевтических компаний просто не хватит для этого средств. На каждый эффективный препарат приходится 20–30 проектов, завершившихся неудачей, а организация производства нового лекарства в промышленных масштабах часто обходится в сотни миллионов долларов. Чтобы финансировать все эти исследования, часть уже имеющихся лекарств необходимо продавать по высоким ценам. В случае упразднения системы патентов ни одна фармацевтическая фирма не сможет позволить себе разработку новых препаратов. Не будь патентов, не было бы и спора вокруг цен на лекарства от ВИЧ/СПИДа — поскольку эти препараты просто не были бы изобретены.

Вину за то, что борьба с болезнями в бедных странах ведется с недостаточным размахом, следует возлагать не на фармацевтические компании. Развитые государства могли бы, например, принять решение о выплате определенной суммы за каждого ребенка, привитого от малярии, или за каждого больного, получающего лекарства от ВИЧ/СПИДа, как предлагает Джеффри Сакс. Если предприниматели и неправительственные организации пойдут на такой шаг, у частных корпораций появятся стимулы для разработки соответствующих лекарств и вакцин. Если борьба с болезнями в третьем мире представляет собой политическую задачу, несомненно, было бы логичнее распределить расходы на эти цели между всеми, а не требовать дорогостоящих жертв исключительно от фармацевтических компаний.

К сожалению, выделение средств на политические цели неизбежно зависит от политических соображений. Нагляднее всего это подтверждает деятельность Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) — ведомства ООН, финансируемого на деньги налогоплательщиков стран-участниц. Ее задача состоит в том, чтобы делать все возможное для улучшения здоровья всех людей на планете. Существует довольно простой способ решения этой задачи. По данным самой ВОЗ, 90 % людей в возрасте до 44 лет, умирающих от инфекционных заболеваний, становятся жертвами всего шести болезней, среди которых малярия, туберкулез и т. д. Каждый год от них погибает 11 миллионов человек, но жизнь этих людей можно было бы спасти. Кажется логичным, чтобы ВОЗ выступила с инициативой и начала прививать детей и бороться с этими заболеваниями. Организация в состоянии очень быстро решить одну из серьезнейших проблем современного мира — если примет соответствующее решение. Но этого не происходит: в последние годы подобная деятельность не входит в число приоритетных задач ВОЗ. Может быть, причина в нехватке средств? Вряд ли. По оценкам самой ВОЗ, сохранение всех этих миллионов жизней стоило бы всего от 4 миллионов до 220 миллионов долларов — то есть от 0,4 до 20 % годового бюджета организации! В то время как дети продолжают умирать от инфекций, ВОЗ выделяет все больше средств из своего ежегодного более чем миллиардного бюджета на проведение конференций и пропагандистских кампаний за использование ремней безопасности или по борьбе с курением. В богатых странах подобные проблемы считаются актуальными, поэтому, чтобы сохранить финансирование, бюрократы ООН должны уделять им особое внимание[110].