Юхан Норберг - В защиту глобального капитализма

Если мы, жители богатых стран, действительно верим в свободную торговлю, нам следует упразднить собственные тарифы и квоты, не требуя взамен уступок от других. Препятствовать развитию бедных стран аморально. Кроме того, от либерализации импорта выиграем мы сами — даже в том случае, если другие государства не захотят импортировать наши товары. Однако все это не означает, что странам третьего мира следует защищать национальную промышленность тарифными барьерами. Напротив, лучшее, что они могут сделать для собственных граждан, — это тоже отменить тарифы. Позиция тех, кто советует сохранить тарифы, представляет собой вывернутый наизнанку, «зеркальный» образ традиционного протекционизма, — но отражение в зеркале не выглядит привлекательнее оригинала.

В ходе дискуссий о глобализации мы слышим немало резкой критики в адрес международных экономических институтов. Чаще всего ее объектом становятся Всемирный банк (ВБ), координирующий усилия международного сообщества в целях долгосрочного развития стран третьего мира, и Международный валютный фонд (МВФ), функцией которого являются рекомендации и помощь финансовым органам отдельных государств, особенно в моменты кризисов. Критики утверждают, что эти структуры занимаются «выбиванием» у развивающихся стран долгов развитым странам и вынуждают их осуществлять радикальные либеральные реформы, приводящие лишь к усилению нищеты. Левые и религиозные организации разных стран мира требуют демократизации ВБ и МВФ, а также списания долгов развивающихся государств.

Под «демократизацией» они подразумевают предоставление всем странам равного количества голосов в этих институтах (в настоящее время голоса распределяются в зависимости от размера взносов). Подобное требование может показаться справедливым, но обе организации в основном занимаются оказанием помощи в целях развития, и государства, решившие направлять средства на эти цели через МВФ и ВБ, считают, что вправе определять, как именно будут потрачены их собственные деньги. Если все страны получат одинаковое количество голосов при распределении этих средств, государства вроде США просто выйдут из названных организаций и найдут другие каналы оказания помощи. Это будет означать конец МВФ и ВБ, что, конечно, поставит последнюю точку в спорах вокруг их деятельности, но отнюдь не тем способом, как хотело бы большинство критиков.

Конечно, «послужной список» МВФ и ВБ отнюдь не безупречен: они допускали ошибки, непростительные с точки зрения любого либерала. Вполне заслуживает критики как то, что они не одно десятилетие выступали за создание в развивающихся странах плановой экономики, так и участие ВБ в финансировании программ стерилизации населения, сопровождавшихся серьезными нарушениями прав людей, которых эти меры затрагивали. То же самое можно сказать о поощрении масштабных проектов — например, по строительству плотин, — сопровождавшихся принудительным переселением тысяч людей. Но противники глобализации очень редко подвергают критике такого рода действия. Их гнев вызывают рекомендации МВФ и ВБ относительно снижения инфляции и сбалансированности бюджетов. Однако подобные требования в адрес развивающихся стран представляют собой не просто «указания сверху». Они являются условием предоставления кредитов государствам, остро нуждающимся в средствах и оказавшимся на грани банкротства. Подобно всем кредиторам, МВФ и ВБ хотят получить свои деньги обратно, а потому настаивают на проведении реформ, позволяющих стране-должнику выйти из кризиса и в конечном итоге вернуть средства, предоставленные в виде займов. Такой подход нельзя считать в корне неверным, а упомянутые рекомендации (их называют программами структурных преобразований) зачастую носят весьма здравый характер: речь идет о ликвидации бюджетного дефицита, снижении уровня инфляции, поощрении конкуренции, либерализации рынков, борьбе с коррупцией и установлении верховенства закона, а также о сокращении военных расходов в пользу инвестиций в образование и здравоохранение. Большое внимание уделяется также усилению прозрачности госуправления, устранению закулисных махинаций и кумовства в отношениях между правящей элитой и экономическими субъектами.

В ряде случаев, однако, рекомендации ВБ и МВФ сыграли явно деструктивную роль — к примеру, в ходе азиатского финансового кризиса. Самой резкой критики заслуживают их требования «потуже затянуть пояса», адресованные странам, уже вступавшим в полосу глубокой экономической депрессии. Так, в сентябре 1997 года МВФ вынудил власти Таиланда увеличить налоги, в результате чего кризис в этой стране достиг опасных масштабов. В некоторых случаях МВФ рекомендовал государствам сохранять завышенный курс национальной валюты, провоцируя тем самым спекулятивные операции на финансовом рынке. Кроме того, постоянное предоставление антикризисных кредитных «пакетов» способно побудить инвесторов и правительства к чересчур рискованным действиям, придавая им уверенность в том, что, даже если они перейдут все границы, как это случилось в России в 1998 году, МВФ придет на помощь. Любому стороннику либеральных идей ситуация, когда налогоплательщикам приходится оплачивать ошибки спекулянтов, представляется просто абсурдной. В конце концов, один из основополагающих принципов капиталистического строя заключается в том, что инвесторы-неудачники сами расплачиваются за свои неверные решения. Другие критики отмечают, что МВФ в принципе чересчур увлекается «микроменеджментом», вместо того чтобы давать рекомендации общего характера. Используя в качестве «козыря» обещания помощи на многие миллионы долларов, бюрократы Фонда пытаются, по сути, играть роль «новых колонизаторов», осуществляя «дистанционное управление» политикой других стран. Конечно, мы абсолютно справедливо требуем от правителей государств третьего мира предоставления их гражданам основополагающих демократических прав и свобод, однако стремление контролировать их политический курс в деталях — нечто совсем иное.

Главный урок, который можно извлечь из двадцатилетнего опыта рекомендаций МВФ и ВБ, заключается в том, что их реальное влияние на политику стран, получающих помощь, крайне незначительно. Многим правительствам, столкнувшимся с серьезным кризисом, кредиты МВФ и ВБ дают последний шанс избежать подлинных, радикальных экономических реформ. Чтобы получить в свое распоряжение громадные суммы денег, властям страны достаточно пообещать провести реформы. После этого они начинают рискованную «двойную игру», осуществляя реформы по минимуму, — только чтобы удовлетворить эмиссаров МВФ. Так, бывший российский министр финансов Борис Федоров задним числом пришел к выводу, что займы МВФ привели лишь к затягиванию либеральных реформ, которые правительству пришлось бы осуществить в отсутствие этих средств. Вместо проведения разумного экономического курса его коллеги сочли, что «патриотичнее» будет сначала набрать как можно больше кредитов, а затем начать переговоры об их списании.

«[25 миллиардов долларов, которые МВФ и ВБ одолжили России в 1990-х годах] в значительной мере способствовали затягиванию перехода к последовательной экономической стратегии и лишали власти стимулов к внесению болезненных, но необходимых изменений в экономическую политику… Сегодня российская политическая элита твердо убеждена, что Россия будет регулярно получать финансовую помощь от международных организаций независимо от характера ее экономической политики»

Представление о том, что реформы можно внедрить извне с помощью экономических стимулов, весьма опасно. В большинстве случаев подобные финансовые трансферты лишь поддерживают существование недееспособной системы. Чтобы помощь привела к позитивному результату, ее следует оказывать уже после того, как реформы начались. В 1994 году эксперты ВБ проанализировали программы структурных преобразований в 26 странах и выяснили, что лишь в шести случаях они привели к серьезным изменениям в экономической политике. Главная причина заключалась в сопротивлении бюрократии: чиновники не могли или не желали сокращать и оптимизировать государственный аппарат, а также поступаться собственным контролем над экономикой страны. В некоторых государствах соответствие основным критериям МВФ, например, сбалансированности бюджета, достигалось деструктивными методами: увеличением налогов и тарифов, эмиссией денег или сокращением наиболее важных расходов — на образование и медицину — при сохранении на прежнем уровне государственных субсидий, ассигнований на содержание бюрократического аппарата и военные нужды.