Сергей Кара-Мурза - Крах СССР
Первый этап послевоенного периода был продолжением «мобилизационного социализма» 30-х годов, но на радостной ноте, с настроением победителей. Дискуссий о том, проводить ли восстановление форсированным темпом (а значит, сохраняя черты тоталитарного общества) или щадящим образом (с либерализацией), не было. По сути, не было и выбора, энергия войны была столь велика и имела такую инерцию, что ее можно было лишь «переключить» на мирное строительство. По напряженности это строительство было сходно с войной: в 1948 г. страна достигла и превзошла довоенный уровень промышленного производства, что по нормальным меркам немыслимо. А в 1952 г. объем промышленного производства в 2,5 раза превысил уровень 1940 г.
Восполнить ущерб селу было труднее: оно понесло главные потери в людях, было сожжено более 70 тыс. сел и деревень, к 1943 г. вдвое сократилось поголовье крупного рогатого скота (только в Германию было угнано 17 млн. голов). При этом страшная засуха на значительной территории европейской части СССР в 1946 г. привела к голоду с гибелью людей и как бы «продолжила войну». Такой засухи не было на территории СССР более 50 лет. Реально в общественном сознании переход «на мирные рельсы» произошел в конце 1947 г. с отменой карточек и денежной реформой. При этой реформе малые и средние вклады в сберкассах не пострадали. Они были автоматически увеличены в 10 раз, а крупные вклады — в 3 раза.
Очень быстро после войны СССР восстановил благоприятную демографическую ситуацию, что является важным показателем состояния общества (табл. 1).36
Таблица 1. Демографическое состояние России и СССР (в расчете на 1 тыс. человек населения)
Годы Родилось Умерло Естественный прирост
1913 47,0 30,3 16,8
1940 31,3 18,1 13,2
1950 26,7 09,7 17,0
1960 24,9 07,1 17,8
Война усилила так называемое «морально-политическое единство» советского общества (тоталитаризм), символом которого продолжал быть культ личности И. В. Сталина. В ответ на солидарность с государством как бы в вознаграждение населению за перегрузки двух десятилетий принципом государственной политики было сделано постоянное, хотя и скромное, улучшение благосостояния населения. Это выразилось, например, в крупных и регулярных снижениях цен (13 раз за 6 лет; с 1946 по 1950 г. хлеб подешевел в 3 раза, а мясо в 2,5 раза). Именно тогда возникли закрепленные в государственной идеологии (и в то время укреплявшие государство) специфические стереотипы советского массового сознания: уверенность в завтрашнем дне и убеждение, что жизнь может только улучшаться.
Условием для этого было усиление финансовой системы государства в тесной связи с планированием. Для сохранения этой системы СССР пошел на важный шаг: отказался вступить в МВФ и Международный банк реконструкции и развития, а 1 марта 1950 г. вообще вышел из долларовой зоны, переведя определение курса рубля на золотую основу. В СССР были созданы крупные золотые запасы, рубль был неконвертируемым, что позволяло поддерживать очень низкие внутренние цены и не допускать инфляции.
Вскоре после окончания войны, уже в 1946 г., возник внешний фактор, который предопределил главные критерии в работе государства, в правотворчестве и практике идеологических и репрессивных органов, — холодная война. В общественном сознании и в советское, и в нынешнее время было создано неверное представление об этом новом явлении в мировой политике (в СССР — из-за стремления разрядить обстановку, сегодня — в надежде на сближение с Западом). Сейчас, когда в США опубликованы документы первого периода холодной войны, очевидно, что это была именно война, ставящая целью уничтожение СССР и Советского государства.37
Мировая холодная война была главным фоном общественной жизни СССР. Как и во время всякой войны, все остальные политические, экономические и социальные процессы были производными от этого фундаментального условия. По-иному, нежели в мирное время, распределяются средства, по-иному стоит вопрос о свободах и правах человека.
Трудно объяснить тот факт, что множество советских людей «не замечали» войны, не учитывали ее. Частично это было вызвано тем, что советская печать искажала образ холодной войны, многократно занижала опасность. Почти полностью повторялась история с советско-германскими отношениями перед «горячей» войной. Руководство СССР все делало, чтобы не «спровоцировать» неприятеля, чтобы не разжечь психоз в стране. Для предотвращения разрыва с Западом И. Сталин в конце 40-х годов XX в. шел на огромные моральные жертвы.
Опубликованные в последние годы (по истечении 50 лет после принятия документов) сведения о доктрине холодной войны, выработанной в конце 40-х годов XX в. в США, показывают, что эта война с самого начала носила характер «войны цивилизаций». Разговоры о борьбе с коммунистической угрозой были поверхностным прикрытием. Это была часть той «столетней горяче-холодной войны Запада против России», о которой еще в 1938 г. говорил В. Шубарт.
Во время перестройки нас убеждали, что холодная война была порождена угрозой экспансии со стороны СССР, который якобы стремился к мировому господству. Это недавний миф, в послевоенные годы никто из серьезных людей в него не верил. Выбор между войной и миром был сделан именно на Западе. Никакой связи с марксизмом, коммунизмом или другими идеологическими моментами здесь нет. Это была именно война, причем война тотальная, против мирного населения.
Один из разработчиков доктрины Трумэна, директор группы планирования госдепартамента США, Дж. Кеннан сказал в 1965 г. о первом этапе холодной войны: «Для всех, кто имел хоть какое-то, даже рудиментарное, представление о России того времени, было совершенно ясно, что советские руководители не имели ни малейшего намерения распространять свои идеалы с помощью военных действий своих вооруженных сил через внешние границы… [Это] не соответствовало ни марксистской доктрине, ни жизненной потребности русских в восстановлении разрушений, оставленных длительной и изнурительной войной, ни, насколько было известно, темпераменту самого русского диктатора».
Сам пафос холодной войны имел мессианский, эсхатологический характер. Победа в этой войне была названа «концом истории». Но под этим подразумевалась не просто ликвидация многовекового противника, а нечто большее. Лео Страусс (или Штраус), главный политический философ неолиберализма, определил цель таким образом: «полная победа города над деревней или Запада над Востоком». Насколько абсолютен пессимизм этой евроцентристской эсхатологии, говорит пояснение, которое дал Л.Страусс этой формуле: «Завершение истории есть начало заката Европы, Запада, и вследствие этого, поскольку все остальные культуры были поглощены Западом, начало заката человечества. У человечества нет будущего».
Доктрина войны предписывала ведение двух параллельных программ: гонку вооружений с целью истощения советской экономики и идеологическую обработку верхушки партийно-государственной номенклатуры и гуманитарной элиты.
У. Фостер, министр в администрации при Г. Трумэне и при Дж. Кеннеди, обосновывал удвоение военных расходов США тем, что это «лишит русский народ трети и так очень скудных товаров народного потребления, которыми он располагает». Автор доктрины холодной войны Дж. Кеннан отмечал в 1965 г., что цели НАТО не могли быть достигнуты «без абсолютного военного поражения Советского Союза или без фантастического, необъяснимого и невероятного переворота в политических установках его руководителей». Первую программу СССР нейтрализовал, вторая оказалась удачной и привела Запад к победе. В советской государственности были найдены уязвимые точки.
Оборона против первой программы холодной войны (гонки вооружений) потребовала уже в течение восстановительного периода перестроить тип работы государственных органов для решения двух противоречивых задач: 1) конверсия огромного военно-промышленного комплекса, который сложился в ходе войны, с целью быстрейшей модернизации хозяйства; 2) создание двух принципиально новых систем оружия, гарантирующих безопасность страны: ядерного оружия и неуязвимых средств его доставки (баллистических ракет).38 Работа большого числа ведомств стала объединяться в межотраслевые целевые программы. Это был качественно новый тип государственного управления.
Конверсия военной промышленности была проведена быстро, повысив технический уровень гражданских отраслей (и тем самым позволив затем перейти к созданию новых военных производств). В результате массовой эвакуации промышленности на восток и разрушения во время оккупации и боевых действий в европейской части 32 тыс. промышленных предприятий сильно изменилась экономическая география страны.
