Сергей Кара-Мурза - Покушение на Россию
Оргкомитет устроил конференцию необычно. Три дня видные специалисты проводили с участниками «игру». Мол, на дворе декабрь 2000 г., кризис обострился (где-то землетрясение, талибы наступают на Ташкент, везде забастовки и т.д.). Всех разделили на четыре партии — на «красных», рыночников, «патриотов» и «зеленых». Каждая должна была выработать программу выхода из кризиса до 2010 г., предложить бюджет на 2001 г., сформировать правительство и т.д.
Странно мне было смотреть на молодых умных людей, с увлечением «играющих» в кризис. Уже они и воззвания к нации пишут, и ГКЧП формируют, и Таманскую дивизию вызывают. Прямо как у взрослых. Может, так и надо — играть такими вещами, спорить не буду. Перед началом я тоже выступал с методическими советами. Я объяснил, чем кризис отличается от стабильной жизни, где во время кризисов искать ресурсы, как помочь людям в самоорганизации. Но главное, говорю, верно определить истоки, корень кризиса и способ устранить его главные причины — разрешить то общественное противоречие, что к кризису привело. В общем, сказал обычные и известные вещи и посоветовал вспомнить, как выходила из тяжелых кризисов Россия в иных случаях.
Слушали внимательно, по виду — все поняли. И отбросили, как абсолютно не имеющее отношения к их делу. Они ведь думали о том, как проехать на машине из точки А в точку Б (в 2010 г.), а я говорил, что если машина сломана и кончился асфальт, то, может, придется соорудить телегу или сани, раздобыть лошадь или тащить на себе. И потому все «партии» представили программы, которые различить было невозможно: там акцизы увеличить, тут налоги снизить или оружия побольше продать. Сопоставить масштабы этих «доходов» с теми потерями, которые понесло хозяйство за десять лет, они и не пытались, мысли такой не было.
После игры я беседовал с одной группой и говорю: вам дали шанс «играть» за разные партии, в рамках тех доктрин, которые реально сложились в обществе. В такой игре главное — понять доктрину и выявить все ее сильные стороны. Когда перед войной в Генштабе наши генералы «играли» за немцев, то они «выжали» из немецкой стратегии все, что та могла дать. Она у наших генералов была даже сильнее, чем у самих немцев, потому что они знали советскую армию и ее слабые места. Вы же «играли» за коммунистов, а предлагали вариант программы Грефа — какое знание от этого можно получить? Мне ответили, что они и не собирались проигрывать разные подходы к кризису, а хотели «самовыразиться». Не генералы они, а и впрямь игроки.
Что же касается хозяйственной стратегии на этапе выхода из кризиса, то тут, по-моему, западная пропаганда и ее помощники в России пока что имеют успех. Молодежь, прямо как наши политики, увлечена и подавлена идеями глобализации и постиндустриального общества. Мол, теперь уже в мире производство массовых продуктов не играет существенной роли, все решают высокие технологии, а от глобализации не скроешься, мир стал открыт. А потому для России один выход — выдавать на экспорт товары, сделанные по последнему слову науки и техники. С их производства и начинать восстановление хозяйства.
Слушаешь, и диву даешься. Ведь все это — чистая идеология, хуже того, «туфта». Как это — «закрыться нельзя» и почему надо приспосабливать хозяйство для экспорта, а не для потребностей страны? Что это за глобализация такая? Ведь страны «золотого миллиарда» вовсе не открываются всему миру, их границы на замке. Они заставляют раскрыться другие страны, но тут уж кто кого. Китай и Япония для них не открыты, у них свое, народное хозяйство. Почему же Россия должна быть нараспашку? Ведь в действительности никакого «свободного перемещения товаров» и в помине нет. Рабочая сила, как следует из западных же экономических теорий, является товаром. Но когда алжирцы или мексиканцы пытаются «свободно» ввезти этот свой товар во Францию или США, береговая охрана расстреливает их утлые лодки. Глобализация — процесс односторонний, и от него, если хочешь выжить, надо защищаться.
Когда говорят, что массовое производство утратило свою роль, то это вообще нелепость. Разве люди перестали есть, одеваться и строить жилища? Без штанов, но с компьютером? Да, массовое производство страны «золотого миллиарда» вывезли в третий мир, где рабочим за ту же работу платят в 18 раз дешевле. Так что, наши молодые экономисты предлагают и России так поступить? Не будем ни пахать, ни ткать, ни сталь варить, займемся все дизайном и составлением компьютерных программ? Страшно становится.
А ведь простая вещь, известная еще с XVIII века, с физиократов: накапливать средства для развития надо с сельского хозяйства. Почему? Потому, что главный его ресурс, солнечную энергию, человек получает бесплатно — на той земле, которая в наличии и которая не изнашивается. Только на выведенных сейчас из оборота 30 млн. га пашни Россия теряет бесплатной энергии больше, чем добывает нефти и газа. Каждый год! И здесь восстановление хозяйства идет быстрее всего и с очень малыми средствами, что прекрасно показал НЭП. Но это для наших юных энтузиастов «информационного общества» слишком скучно.
Как же у нас в годы бедствия выросли дети с утопиями в голове? Это, конечно, поправимо — если поправлять. Главное — восстанавливается в молодежи патриотическое сознание. А если чаще будут проходить подобные конкурсы, то и диалог поколений восстановится. Хотя времени у нас немного.
Сентябрь 2000 г.
Еще один корень России
Сегодня большинством овладело предчувствие, что уход Ельцина означает конец большого разрушительного этапа реформ. Мы не знаем, куда смогут толкнуть страну с этого распутья теневые силы, которые борются во власти. Мы пока что не собрались с мыслями и духом, чтобы решительно влиять на их борьбу. Может быть, новый, начавшийся этап будет еще более разрушительным. А может, что-то начнут восстанавливать и строить.
Увидим. Но уповать на «добрые теневые силы» нельзя. Наше дело — несмотря ни на что, самим собираться с мыслями и с духом. Давайте обдумаем одну вещь — наше отношение к науке. К науке вообще и особенно к той науке, которую мы имели — советской науке.
Почему этот вопрос для нас важен? Прежде всего потому, что есть, на мой взгляд, в нашем нынешнем патриотическом (и поневоле антизападническом) умонастроении фальшивая нота — принижать, а то и отвергать науку, как разновидность «чужебесия», которое пришло к нам с Запада. И нота эта не просто фальшива, она действенна, из нее вырастают сначала установки массового сознания, а потом и политические позиции.
Путь этот для нас гибельный по той простой причине, что весь мир современной техники, без которого уже не может прокормиться и выжить ни человечество, ни русский народ, вырос и вырастает из науки. Когда слышишь от православного патриота, что, мол, русский танк Т-34, «Катюша» или полет Юрия Гагарина — это хорошо, а всякие там Эйнштейны или Дарвин с его теорией происхождения человека — бесовщина, то это прискорбно. Это значит, что в уме его «прервалась цепь времен». Ведь и «Катюша», и ракета Гагарина — желуди на дубе науки. Если корней не станет видеть наш коллективный разум, то с нами можно делать все, что захотят.
Тут надо сказать, что антинаучная позиция — вовсе не православная. Скорее, она проистекает из «религиозного невежества», часто простодушного. Как раз наше счастье в том, что Православие, заложившее основы нашей культуры, не было ни мрачным, ни темным. Оно никогда не вступало в бой с наукой, как это было у католиков, да и на первых порах у протестантов. Я сам малосведущ в вопросах религии, но «с другой стороны», от истории науки, знаю, что западные церкви, слишком занявшись земным политическим и общественным обустройством, поневоле втянулись в борьбу с наукой из-за ее чисто земного идеологического влияния. У нас как-то лучше умели разделять и примирять духовное и земное. Потому и не возникало у нас религиозных течений вроде алхимии, но и не было нужды Церкви запрещать чисто научные книги (того же Дарвина).
Возможно, потому и наука — совершенно необычный, особый способ познания мира — зародилась не у нас, а на Западе. Но это неважно. В этом смысле человечество едино, и считаться глупо — кто изобрел колесо, кто паровоз, а кто приручил лошадь. Великие достижения быстро осваивались разумным человеком, а наука — одно из таких достижений.
Другое дело, что западная наука, укореняясь в других самобытных цивилизациях, становилась частью их собственной культуры. Не теряя, конечно, при этом своего корня — научного метода, особенного научного взгляда на мир и на объект познания. Тут наши западники, которые преувеличивают интернациональный характер науки, ошибаются. Русская наука (как и японская или китайская) питается соками родной культуры, и в то же время питает культуру.
Так что сегодня наша наука уже является силой, «образующей народ». Лишившись ее, обув лапти и запалив лучину, мы бы перестали быть русскими (даже если предположить, что нас при этом кто-нибудь не сожрал). А с наукой мы останемся русскими даже в лаптях — если придется собирать по крохам на новые лаборатории и заводы.
