Критика теоретических концепций Мао Цзэдуна - В. Г. Георгиев
Напомним, что К. Маркс в ⅩⅨ в., В. И. Ленин накануне революции 1917 г. считали ненужным создание в ходе революции профессионального аппарата принуждения, указывали на необходимость слияния армии, ведущей войну против буржуазии и помещиков, с массой населения, с народом, на необходимость выбора чиновников народом, полной демократии в организации производства и распределения.
Октябрьская революция внесла существенные поправки в эти представления. В первый же год революции сопротивление контрреволюции заставило Советскую власть, опиравшуюся сначала на поголовно вооружённый народ, создать особые органы, аппараты классового подавления — Красную Армию, ВЧК. Их остриё направлялось теперь против свергнутых угнетателей. Такая классовая направленность гарантировалась прежде всего личным составом руководства Красной Армии, ВЧК, вобравших из рядов партии самых лучших и проверенных в революционных боях борцов. Однако само по себе существование специальных аппаратов принуждения в известной степени таило в себе опасные тенденции, открывало в случае ослабления контроля партии над этими органами или в случае нарушения внутри партии ленинских принципов демократического централизма возможность злоупотребления ими.
В сущности об этих трудностях революционного процесса, трудностях переходного периода в стране, пережившей эпоху гражданской войны, и предупредили коммунистов всех стран решения ⅩⅩ съезда КПСС, указавшие на связь известных явлений культа личности с временным, неизбежным ограничением демократии в ходе революционного процесса. «Эта сложная международная и внутренняя обстановка,— говорилось в Постановлении ЦК КПСС „О преодолении культа личности и его последствий“,— требовала железной дисциплины, неустанного повышения бдительности, строжайшей централизации руководства, что не могло не сказаться отрицательно на развитии некоторых демократических форм. В ходе ожесточённой борьбы со всем миром империализма нашей стране приходилось идти на некоторые ограничения демократии, оправданные логикой борьбы нашего народа за социализм в условиях капиталистического окружения. Но эти ограничения уже тогда рассматривались партией и народом как временные, подлежащие устранению по мере укрепления Советского государства и развития сил демократии и социализма во всём мире»[122].
Китайские руководители, осуществляя преобразования переходного периода в более благоприятных международных условиях, имели полную возможность учесть опыт социалистического строительства в СССР.
Руководители КПК пытались это делать непосредственно после ⅩⅩ съезда КПСС, о чём свидетельствуют решения Ⅷ съезда КПК. На Ⅷ съезде КПК Генеральный секретарь КПК Дэн Сяопин, выступая от имени ЦК с докладом об изменениях в Уставе партии, дал высокую оценку ⅩⅩ съезду КПСС и осудил культ личности: «Одна из важнейших заслуг ⅩⅩ съезда КПСС заключается в том, что он раскрыл перед нами, к каким серьёзным отрицательным последствиям может привести обожествление личности. Наша партия всегда считала, что в деятельности любой политической партии и любой личности не может не быть недостатков и ошибок; в настоящее время об этом уже записано в основных положениях программы, изложенной в проекте Устава партии. Поэтому наша партия также отвергает чуждое ей обожествление личности»[123]. Ныне документы Ⅷ съезда, принятые коллегиально и одобрявшие линию ⅩⅩ съезда КПСС, отброшены Мао Цзэдуном и его единомышленниками. Марксистское учение о революции и государстве заменено формулами «великого Мао». Указания классиков марксизма и весь исторический опыт, накопленный мировым коммунистическим движением, преданы забвению.
«Каждый коммунист должен усвоить ту истину, что винтовка рождает власть»[124],— говорится в цитатнике Мао. В этом положении есть кое-что от истины, но далеко не вся истина. Винтовка в ходе пролетарской революции рождает не просто власть, а военно-революционную власть. В огне гражданской войны, которую свергнутые эксплуататорские классы навязывают классам, восставшим против эксплуататоров, революционным силам приходится прибегать главным образом к насилию, принуждению, здесь всё решает команда «сверху», боевой приказ. А после победы над вооружённой контрреволюцией пролетарской революции (тем более пролетарской революции, победившей в отсталой мелкобуржуазной стране) предстоят долгие годы борьбы с саботажем, разрухой, с невежеством и косностью миллионных масс. В этот период неизбежно сохранение и прежних органов и частичное сохранение прежних методов борьбы. Однако было бы глубочайшей ошибкой видеть в одних только насильственных военных методах ключ к решению всех проблем и задач переходного периода.
Партия, руководящая преобразовательным социалистическим процессом, не может с изменением обстановки не изменять методов борьбы, и прежде всего свою собственную организацию, организацию всего государственного аппарата. Так, в первые годы существования Советской России условия гражданской войны мало способствовали развитию принципов внутрипартийной демократии на всех уровнях партийного организма. В общем и целом, и форма организации, и методы работы не могли не определяться конкретной исторической обстановкой, задачей организации отпора интервентам и белогвардейцам. «Организационной формой партии,— отмечалось в Резолюции Ⅹ съезда РКП (б) по вопросам партийного строительства,— поэтому неизбежно должна была быть в этот период милитаризация партийной организации. Подобно тому как форма пролетарской диктатуры приобрела характер военно-пролетарской диктатуры, так и форма партийной организации приняла — и должна была, с точки зрения революционной целесообразности, принять при таких условиях,— соответствующий характер. Это выразилось, в общем и целом, в крайнем организационном централизме и в свёртывании коллективных органов партийной организации»[125].
С окончанием гражданской войны и вступлением в период мирного строительства не могли не выявиться определенные противоречия между формами построения и методами работы партийной организации и задачами воспитания самых широких партийных масс в духе самодеятельности, активного решения всех вопросов партийной жизни. Эти противоречия выявил уже Ⅹ съезд РКП(б), наметив путь к их устранению в упомянутой резолюции.
Не могли не измениться после окончания гражданской войны в известной степени и формы организации социалистического государства: «военно-пролетарская диктатура» постепенно утрачивала черты милитаризованного, до предела централизованного аппарата. Переходный период — это одновременно и период уничтожения остатков враждебных классов, преодоления их сопротивления, и период развития, приобщения к делу социализма миллионных трудящихся масс, период закладки и укрепления новой пролетарской демократии, новой социалистической законности, период совершенствования, перестройки приспособленной к условиям гражданской войны госмашины, без чего немыслимо развитие социалистической революции, её продвижение вперёд.
Следует подчеркнуть, что вырастающая в процессе революционной борьбы централизованная власть — это одновременно и система определённых человеческих отношений, определённой зависимости людей друг от друга. Руководящие работники, привыкшие в эпоху гражданской войны отдавать приказы и оперативно назначать исполнителей, могут продолжать действовать таким же образом и тогда, когда обстановка изменилась, когда уже нужны не только беспрекословное исполнение приказов, но и свобода обсуждения, не только единоначалие, но и коллегиальность, не только преемственность, но и сменяемость, обновляемость руководства.
И здесь возможны различные варианты развития. Неизбежно возникающие в ходе социалистического строительства противоречия могут безболезненно и открыто решаться на путях совершенствования системы демократического централизма, но эти противоречия можно решать и за закрытыми дверями, в пределах замкнутой группы руководителей, ставя партию перед свершившимся фактом. И тогда могут возникнуть ситуации, как в Китае, когда партия теряет контроль над своим ЦК, а ЦК теряет
