Михаил Делягин - Россия для россиян
В результате воровство уступило место грабежу, а коррупция — силовому рэкету и неприкрытому насилию. Пусть «дикий», но все же капитализм заменен военно-полицейским феодализмом.
В стране произошла ползучая тайная национализация, при которой огромная часть формально остающегося частным бизнеса поставлена под контроль силовой олигархии. Многие бизнесмены, по сути, низведены до положения советских директоров, которые обязаны беспрекословно подчиняться обкому партии и несут всю полноту ответственности за последствия его указаний. Отличие в том, что прибыль от национализованного «теневым образом» имущества служит не государству, не обществу в целом, а силовой олигархии, то есть частным лицам, превратившим в инструмент личного обогащения насилие и угрозу применения насилия от имени государства.
Россией правит парадоксальный, но очень органичный симбиоз либеральных фундаменталистов, отбирающих деньги населения в пользу бизнеса, и силовой олигархии, отбирающей эти же деньги у бизнеса для личного непроизводительного потребления. Эта экономика носит несравнимо более «самоедский» характер, чем советская. По сути дела, это двухступенчатый пищеварительный тракт, переваривающий Россию и в принципе не способный к развитию.
Прекращение развития делает невозможным длительное сохранение стабильности и даже в условиях растущего притока нефтедолларов неизбежно порождает системный кризис и революционные изменения, открывающие в конце концов дорогу модернизации.
Да, запас прочности — и не только финансово-экономический, но и институциональный, политический, эмоциональный — исключительно велик. Но он неутомимо разрушается самой правящей бюрократией, гарантированная безнаказанность которой в сочетании с полной безграмотностью является самым страшным оружием массового уничтожения.
Правящая бюрократия, по сути, занимается в основном грабежом. Профессионалы управления отторгаются ею просто потому, что стремление к профессиональной самореализации отвлекает их от главного занятия, из-за чего они с неизбежностью проигрывают внутриаппаратную конкуренцию.
Результат — стремительная и наглядная уже не просто деградация, но дебилизация государственного аппарата управления, рост количества и, главное, разрушительности совершаемых им ошибок, которые просто нельзя предвидеть, как нельзя предвидеть всякую иррациональную деятельность. Анализ действий правящей сегодня бюрократии — занятие не столько, для политолога, сколько для психиатра.
Другой важный и также не поддающийся количественной оценке фактор разрушения «запаса прочности» известен как «парадокс криминального менеджмента». Когда в первой половине 90-х бандиты облагали данью предприятия, они не интересовались конъюнктурой — и в результате не контролируемый даже ими самими рост их аппетитов рано или поздно с неизбежностью разрушал эти предприятия. Сегодня рост аппетитов силовой олигархии приближается к пределу возможностей экономики, и удорожание нефти, как и снижение официальных налогов, способно лишь немного отсрочить неизбежный крах. Напомню, что вымогаемые у бизнеса взятки за годы правления Путина выросли, по расчетам на основе оценок фонда ИНДЕМ, почти вчетверо — с 10,9 % ВВП в 2001-м до 43,1 % ВВП в 2005 году.
Личная нажива как главная цель не объединяет, а разъединяет элиты. В результате естественная внутренняя конкуренция лишается всяких ограничений, и бюрократы начинают подсиживать друг друга с помощью инициирования кризисов, разрушительных для всей страны.
Таким образом, правящая бюрократия, освободившись от всякой ответственности, от всякого внешнего контроля стала главным фактором, разрушающим стабильность, подрывающим пока еще большой «запас прочности» нашего общества. Сохранение этого положения — сохранение пути— низма как политической системы — несовместимо не только с дальнейшим развитием, но и с самим существованием нашей Родины.
Оценивая перспективы системного кризиса, мы не можем забывать и о психологическом факторе. Господство информационных технологий качественно повысило его значимость по сравнению с началом и даже серединой прошлого века.
Сегодня в обществе растет раздражение.
Бедные видят, с какой поистине изуверской заботой государство ограждает их от золотого дождя нефтедолларов.
Средний класс терзается повсеместным бюрократическим беспределом, растущим долговым бременем вроде бы полезного потребительского кредита, страхом перед агрессией силовой олигархии и межнациональными проблемами.
Ну, а богатые страдают классической тюремной болезнью — «сенсорным голоданием». У них и вправду есть все — кроме возможности самореализации, раздавленной могильной плитой силовой олигархии. Как писал Шварц, «сытость в острой форме — это смертельно опасно для окружающих».
Таким образом, системный кризис и последующие революционные изменения, каким бы странным это ни казалось сейчас, неизбежны. «Спусковым курком» могут стать самые разные события, включая любую внезапную техногенную или социальную катастрофу, спровоцированную самоубийственными «реформами».
Но что именно станет «спусковым курком» — не так уж и важно.
Нам, собравшимся здесь, не надо заниматься революцией: это не наше дело. Как в свое время сказал Херст фотографу, удивленному, что его посылают на еще не начавшуюся войну: «Ваше дело — обеспечить фотографии, а обеспечить войну — это мое дело».
С организацией системного кризиса, с этой грязной работой правящая бюрократия справится заведомо лучше любого из нас.
И мы не можем остановить ее, потому что ее ресурсы пока еще на порядок превосходят наши.
В этом нет ничего хорошего, потому что революция — это не молодежный хеппенинг, а кровь, гной и слезы невинных детей. Это судороги общественного организма, поставленного безграмотными и безответственными авантюристами на грань агонии. Хуже революции только война! — но мы вновь, как в 1997–1998 годах, не можем остановить движение России к системному кризису, направляемому железной рукой слепой и алчной правящей бюрократии.
Наша задача не разрушительная, не слом путинизма: свою коллективную шею они сломают сами.
Наша задача — и это большое историческое счастье, совершенно не заслуженный нами исторический подарок — сугубо созидательна: сделать так, чтобы вместе со своей шеей они не переломили хребет и всей стране.
И я собрал вас здесь, чтобы мы начали думать, а если повезет, то и говорить именно об этой проблеме.
Перед нами стоит абсолютно созидательная задача: как минимум — сохранение территориальной целостности России во время системного кризиса, как максимум — скорейшее прекращение предстоящего нам революционного хаоса и установление цивилизованного порядка. Мы не можем предотвратить системный кризис, но — общими усилиями — можем сделать его предельно коротким и наименее разрушительным.
Да, большинство из нас будет бороться за власть, но это индивидуальная, а не коллективная задача и — я не лукавлю, это главное — задача второй очереди. Только маньяк не видит, что лучше быть третьей политической силой в Германии, чем первой — в Сомали, что в Швейцарии даже тюрьма намного комфортнее и безопаснее, чем дворец в Афганистане.
Наверное, рано заключать конкретные союзы. Рано договариваться о конкретных действиях. Но пришло время всерьез и со всей полнотой ответственности задуматься о будущем, чтобы не опоздать, чтобы быть готовыми к нему, чтобы оно не застало нас врасплох, чтобы мы, в отличие от нынешнего и прошлых руководителей России, смогли справиться с обязанностями, которые история — уже через три года! — беспощадно возложит на нас.
Сегодня Россия разделена не на коммунистов и демократов, не на тружеников и олигархов и даже — я скажу циничную вещь — не на сторонников и противников власти.
Россия разделена на тех, кто стремится к объединению всех здоровых сил страны, то есть сил, желающих ей блага и процветания на службе общественным интересам, — и тех, кто по разным причинам и под прикрытием разных предлогов жаждет их разъединения.
Сектанты разнообразны. Это и больная — и преобладающая — часть правящей бюрократии, рассматривающая страну и весь народ как коврик для вытирания своих грязных ног, и бесчисленные разнообразные крикуны, одинаково считающие себя пупом земли.
Я надеюсь, что в этом зале собрались представители другой, первой России, которая знает, что личное благо невозможно без общественного.
Мы пришли к этой азбучной истине разными, часто извилистыми путями, с разных, часто противоположных сторон.
Но мы пришли к ней! — и поэтому именно мы представляем сегодня интересы и будущее России как единого целого, как нарождающегося и с трудом встающего на ноги, но неразрывного синтеза социальных, патриотических и либеральных ценностей.
