Желю Желев - Фашизм. Тоталитарное государство

О полномочиях и обязанностях хохайтстрегера в уставе НСДАП сказано следующее: «В своих районах хохайтстрегеры имеют суверенные политические права. Они представляют партию на своем участке. Хохайтстрегеры наблюдают за всеми партийными работниками в своем районе и несут ответственность за состояние дисциплины...

Хохайтстрегеры стоят выше всех политических руководителей, начальников и т.д. данного участка. Они наделены особыми правами принимать единоличные решения.

Хохайтстрегеры партии не должны быть административными чиновниками и должны находиться в постоянном контакте с политическими руководителями населения в своем районе... Партия намеревается достигнуть такого положения дел, при котором каждый немец сможет найти путь в партию» (89—17).

Для практического осуществления партийного руководства хохайтстрегеры, то есть «ответственные партийные руководители», обязаны периодически проводить совещания, конференции и семинары. Гаулейтер, например, обязан каждые 8—14 дней совещаться со своими сотрудниками (заместителями по образованию, печати, пропаганде, судьей и т.д.). Кроме того, каждый гаулейтер по уставу обязан созывать трехдневную конференцию с другими подчиненными для обсуждения и разъяснения политики и директив нацистской партии, для чтения лекций по партийной политике, для взаимного обмена информацией о деятельности партии. Гаулейтер также обязан проводить раз в месяц совещание с руководителями партийных отрядов и филиалов партийных организаций в своей области, а именно с руководителями СА, СС, «Гитлерюгенда» и т.д.

Организационный устав партии вменяет в обязанность регулярный созыв конференций и собраний и другим хохайтстрегерам, включая крейслейтеров, ортсгруппенлейтеров, целенлейтеров и блоклейтеров (89—22).

Поскольку массовые организации находятся под руководством, или, точнее, под контролем, монопольно управляющей фашистской партии, они неизбежно превращаются в официальные организации. Это следствие того, что нацистская партия тождественна государству. Содержание партийного руководства сводится к отстаиванию интересов государства, а не членов соответствующей организации. Государственные интересы всегда доминируют над интересами граждан, объединенных в массовую организацию.

В условиях тоталитарной системы массовые организации полностью деградируют, превращаются в официальные организации, в орудие государства, направленное против трудящихся. Взять, например, Германский трудовой фронт — самую массовую организацию трудящихся в фашистской Германии, пришедшую на смену распущенным профессиональным союзам времен Веймарской республики. Эти профсоюзы защищали интересы рабочих от капиталистического государства: организовывали забастовки, бойкоты, демонстрации и т.п Они боролись против снижения зарплаты, увольнений, штрафов, локаутов, воевали за улучшение условий быта и труда. Короче говоря, они защищали экономические интересы трудящихся от посягательств государства.

Все в корне меняется с созданием Германского трудового фронта. Прежде всего партийная идеология, которая господствует безраздельно, не признает никаких противоречий между интересами государства и членов этой организации. Стачки, бойкоты, демонстрации строжайше запрещены под тем предлогом, что они направлены против немецкого народа и Германии. Согласно идеологии фашизма народ, партия, государство, родина и вождь неразрывно связаны между собой. И если кто-нибудь выступит против одного из этих звеньев, автоматически считается, что он выступает против всей цепочки. Скажем, забастовка направлена против ценовой политики государства, значит, согласно национал-социалистской логике, она направлена против родины и народа. Следовательно, во имя народа и родины она должна быть беспощадно подавлена.

В специальной инструкции по борьбе с забастовками подчеркивается: «Необходимо считаться с тем, что при осуществлении четырехлетнего плана могут наступить беспокойные времена... Беспощадность в подавлении первых попыток выступлений — лучшее средство предупреждения повторных и более широких выступлений» (103—181). Верховный руководитель ГТФ Роберт Лей в своей речи 17 мая 1933 года, говоря о характере и задачах этой организации, не преминул подчеркнуть, что забастовки недопустимы и что «.. .только враги могут быть заинтересованы в забастовке» (103—127). О том, до какой степени ГТФ подчинен нацистской партии и государству, насколько бесцеремонно они распоряжаются им как своей организацией, можно судить по словам Геринга, сказанным в октябре 1938 года в связи с выполнением четырехлетнего плана: «Желания трудового фронта теперь полностью отходят на задний план... Работа в три смены разумеется само собой» (103—180).

Забастовкам, спорам и дискуссиям нет места. НСДАП лучше всех знает, что нужно и чего не нужно делать. Принимается априори, что она непогрешима и ведет германский народ, а следовательно, и Германский трудовой фронт по наилучшему пути. А коль скоро движение по нему требует жертв от народа, они должны быть принесены.

Официальный характер ГТФ раскрывается не только в выступлениях нацистских руководителей, не только в области идеологии, но и в его реальной экономической политике.

Закон о порядке национального труда ликвидирует комитеты фабрично-заводских рабочих, существовавшие во времена Веймарской республики. Вместо них созданы так называемые «советы доверенных лиц». В зависимости от количества рабочих и служащих на предприятиях в эти советы входят от 2 до 10 человек. Кандидатуры «доверенных лиц» выдвигаются фюрером предприятия и местным руководством национал-социалистской партии. Кандидат должен предварительно доказать, что он всегда готов защищать интересы национал-социалистского государства. Именно через ГТФ фашистское государство закрепощает рабочих на позорных для XX века условиях. В феврале 1935 года введены «рабочие книжки», в которые вписываются данные о месте работы, жительства и т.д. Рабочий не может перейти на более выгодную работу в другой город, потому что ему не разрешается менять место жительства. Без разрешения руководства предприятия он не может уйти с работы, потому что его не примут нигде, если в его книжке не будет отмечено, что он ушел с предыдущего места с разрешения руководства.

Тоталитарное фашистское государство отбрасывает общество назад в долиберально-буржуазную эпоху, уничтожая свободу труда — первое и самое главное завоевание демократии после свержения феодализма, — и вводит снова внеэкономическое (социальное) принуждение трудящихся.

В этом отношении корпоративная система, которую итальянский фашизм считает своей «законной гордостью» (Муссолини: «Корпоративное государство — типичная организация и законная гордость фашистской революции» /10—53/), является более совершенной. Посредством 12 конфедераций рабочих и работодателей она охватывает все гражданское общество (индустрию, земледелие, торговлю, морской, речной, воздушный и сухопутный транспорт, банки), включая и свободные профессии, которые объединены в тринадцатой конфедерации. Тотальный, всеохватный характер синдикальных объединений достигается благодаря, по существу, обязательному участию в них, так как взносы удерживаются администрацией непосредственно с зарплаты. Вот что сказано по этому поводу в книге Дж. Ботая — одного из создателей корпоративной системы и авторов «Хартии труда»: «Мы уже говорили об уменьшении разницы в положении членов объединений и незарегистрированных в нем: соблюдение трудовых договоров и уплата взносов касается и тех и других» (10—71). Обязательный членский взнос для рабочего равняется его заработку за один день, а для работодателя — тот же средний заработок, помноженный на число работающих на его предприятии. «Кроме обязательных взносов, — продолжает Ботай, — по уставам объединений можно взыскивать «только с членов» уплату дополнительных взносов. Эти дополнительные поборы имеют не столько государственный, сколько договорный характер, они дополнительная нагрузка для объединения...» (10—75).

Государственное руководство — контроль над объединениями, синдикатами и корпорациями, осуществляется на основе Закона о синдикатах от 3 апреля 1926 года. Согласно ему «законным для каждой категории работодателей, рабочих, артистов или профессионалов может быть только одно объединение» (112—133). Только одно, ибо многообразие затрудняет контроль со стороны государства и, кроме того, противоречит его главной цели — унификации общества.

Другой пункт того же закона гласит, что не признанные государством объединения существовать не могут, так как они будут антигосударственными в соответствии с принципом: «Кто не с нами, тот против нас».

Для объединений, признанных государством, закон предусматривает ряд ограничений, делающих их абсолютно зависимыми от государства. Вот некоторые из этих ограничений: 1. Объединения не могут поддерживать связи с международными организациями без разрешения государственных органов: «Ни в коем случае не могут быть признаны объединения, без позволения правительства имеющие какие бы то ни было связи подчинения или зависимости по отношению к объединениям международного характера» (112—133). 2. «Назначение или выбор представителей или секретарей провинциальных окружных и муниципальных объединений незаконны, если не утверждены приказом соответствущего министра и не согласованы с министром внутренних дел. Это решение может быть отменено в любое время» (112—133). 3. Статья 8 Закона о синдикатах закрепляет подчиненное положение руководящих органов объединений и синдикатов по отношению к государственной администрации: «Муниципальные, окружные и провинциальные объединения подчинены надзору префекта и попечительству административного совета провинции, которые осуществляют это свое право согласно методам и нормам, установленным правилами. Областные, межобластные и общенациональные объединения подлежат надзору и попечительству соответствующего министра. Компетентный министр в согласии с министром внутренних дел может упразднять руководство в объединениях и предоставлять все права председателю и секретарю, но не более чем на один год» (112—133). 4. Статья 18 Закона о синдикатах запрещает забастовки, при этом: «...если виновников нарушений, предусмотренных в предыдущих пунктах, большое количество, главари и организаторы наказываются тюремным заключением сроком не менее одного года и не более двух лет, независимо от штрафа, установленного в предыдущем пункте» (112—138). Согласно фашистской юриспруденции «забастовка — это нарушение закона, чего основы правового государства не допускают» (112—143), и поэтому, по словам Муссолини, забастовки следует «сдать в архив истории» (112—144).