Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2001г. v2
За всем этим стоит проблема гораздо более серьезная, чем кажется на первый взгляд. Если серьезно относиться к высказываниям официальных лиц и газетных аналитиков, можно подумать, будто вся беда России в плохих законах. Всякий раз, как обнаруживается какая-нибудь проблема, нам с серьезным видом объясняют, что надо принять соответствующий закон, и все исправится. Другая вариация этого же сюжета: враги реформ, засевшие в парламенте, не дают принять нужные документы, а потому у нас все не так. Последний сюжет, правда, несколько вышел из моды за последний год. В Думе правительство хозяйничает как у себя дома, а потому ссылаться на злых депутатов в оправдание собственных неудач больше не удается.
Так или иначе, появилась целая плеяда комментаторов (как отечественных, так и зарубежных), которые выискивают, в чем российское законодательство отличается от западного, а затем ссылками на эти различия объясняют любые проблемы страны. При этом, однако, стараются не замечать, что, хотя наше законодательство за последние годы существенно сблизилось с западным, в тех областях, где иностранные образцы были добросовестно скопированы, дела идут не лучше, нежели во всех остальных.
Вообще-то законы и на Западе пишут люди, которые не просто ошибаются, а пытаются отразить в них те или иные нормы, одобряемые большей частью общества. Потому законы периодически меняются.
Сила демократического общества состоит именно в том, что законодательство в нем формируется постепенно, отражая эволюцию самого общества. То, что было законно и нормально в одно время, считается вопиющим преступлением в другое, и наоборот. Законы эффективно исполняются только тогда, когда и без всяких государственных постановлений большая часть общества разделяет заложенные в них принципы. Если же людям навязывается законодательство, которое они не одобряют или не понимают, то какие законы ни принимай, исполнять их не будут. Точнее, добиться исполнения можно, лишь применив массовые репрессии. Но тогда прощай демократия и «европейские ценности»!
До тех пор, пока Россия сохраняет некоторые черты свободной страны, мы будем покупать пиратские компакт-диски, топтать газоны, переходить улицу на красный свет и весьма вольно толковать права собственности, предпочитая посредничество бандитов вмешательству судебных инстанций. А судьи, формально независимые, будут внимательно слушать советы влиятельных людей. Ибо знают, что таков обычай.
Пытаясь копировать западные правовые нормы, российская элита как раз идет по пути, прямо противоположному западному: ни в Европе, ни в Северной Америке никому не пришло бы в голову принимать какой-то закон только потому, что аналогичная норма существует, например, в Китае. Ворох постановлений, принятых за семь лет Государственной Думой, заодно с изрядным количеством президентских указов, а также всевозможных разъяснений и толкований к ним представляет собой весьма занимательное чтение, но отнюдь не руководство к действию для обывателя.
Хуже того, чем более старательно принимают наши правители всевозможные документы, призванные «цивилизованно регулировать» различные стороны жизни, тем больше коррупция. Ибо выполнить закон, не порушив весь строй жизни, невозможно в принципе, а открыто игнорировать его - страшно. Потому коррупция становится формой компромисса, мостом, перекрывающим пропасть между официальной идеологией и реальной жизнью. Уничтожьте коррупцию, и общество будет опрокинуто в хаос. Иными словами, коррупция эффективна и рациональна. Решения, принятые на основе коррупции, незаконны и несправедливы, но они по крайней мере понятны. А главное, нет никаких гарантий, что решения, принятые на основе закона, будут более справедливыми и гуманными.
Увы, терпимое отношение к коррупции тоже не сулит ничего хорошего. Ибо коррупция начинает теснить право и разъедать официальные нормы даже там, где они в принципе могут работать. Это мы великолепно увидели во времена правления Ельцина.
Российское общество находится в тупике. Борьба с коррупцией бесперспективна, но отказ от этой борьбы грозит такой же неминуемой катастрофой, как и победа в ней. Вот и получается, что российская власть борется с коррупцией как бы отчасти. Ее не пытаются искоренить, но стараются держать в рамках. Только вопрос в том, кто и кому эти рамки ставит.
С приходом Путина в Кремль по крайней мере некоторые правила стали ясны. За удовольствие жить по обычаю надо платить лояльностью к власти. Что же до противников президента, то на них будет продемонстрирована диктатура закона. Это станет хорошим уроком всем остальным.
А если кто-то все же захочет враждовать с президентом, он обречен будет на самое страшное в нашей стране наказание: ему придется жить по закону.
МИТИНГ ВСЕ РАВНО БУДЕТ!
В четверг «Новая газета» сообщила, что «Движение за гражданские права» и «Движение за рабочую партию» проводят 24 июня антивоенный митинг на площади Маяковского. Уже после того, как газета пошла в набор, власти решили запретить митинг. Причина: в Москве проходит Театральная Олимпиада, народ развлекаться будет, а тут вы со своими рассказами про нарушение гражданских прав, гибель мирных жителей в Чечне и тому подобное. Так и настроение у гуляющей публики недолго испортить.
Это уже не первая акция протеста, которую запрещают на подобном основании: во время профсоюзных протестов 19 июня их организаторам также запретили уличные выступления, а нарушителей оштрафовали. Короче, на время пира чума отменяется. Точнее, не чума, а упоминание о ней. Лучше бы на время Олимпиады решили прекратить не митинги, а военные действия. Древние греки, говорят, именно так и поступали.
Но митинг все равно состоится - 1 июля на площади Пушкина в 11.00. Что же до 24 июня, организаторы акции уже не могли отказаться от выхода на площадь. Было решено проводить пикет вместо митинга.
КОГДА ГОВОРЯТ «ПУШКИ», НАДО МОЛЧАТЬ?
Кто стоит за реформой оборонного комплекса
У вице-премьера Ильи Клебанова прошло очередное совещание. Слушали вопрос о реорганизации производства и продажи зенитно-ракетных комплексов. Постановили: два ведущих предприятия в этой области - «Антей» и «Алмаз» - объединить под контролем одного холдинга. Все это будет называться ни больше ни меньше, как «Концерн ПВО». Правда, объединяет он не всех производителей средств противовоздушной обороны, а только тех, чья продукция пользуется повышенным спросом на мировом рынке. На этот холдинг, естественно, замкнутся и финансовые потоки, которые раньше доходили непосредственно до производителей.
Казалось бы, дело вполне обычное. Но именно в обычности и повседневности подобных решений проявляется трагедия российской промышленности. План подобной реорганизации уже обсуждался в Совете безопасности, когда там заправлял Сергей Иванов. Но на первых порах проект не прошел из-за протестов со стороны реорганизуемых, а также негативных отзывов специалистов - академиков В. Ефимова и Б. Бункина. И вот к уже отвергнутой концепции возвращаются и со второй попытки все-таки проводят ее в жизнь.
Отчего такая настойчивость? Самое интересное, что почему-то никому не приходит в голову задать простой и, казалось бы, очевидный вопрос: а зачем вообще проводить реорганизации?
Вообще-то, реорганизовывать и реформировать надо то, что плохо работает. Про разработчиков зенитных ракет этого никак не скажешь. У них все вроде бы в порядке. Инвестиции в производство приходят. Комплексы С-300 продают по всему миру. Не только Индия и Китай обращаются, но даже Соединенные Штаты собираются закупить несколько штук. В последнем случае, впрочем, интерес покупателей понятен: оборудование развинтят, изучат и на основе полученных данных усовершенствуют собственные ракеты «Пэтриот». Но в любом случае у «Алмаза» и «Антея» все в порядке и с технологией, и с производством, и со сбытом.
Разумеется, было бы приятнее, если бы наша страна поставляла на мировой рынок что-то более безобидное. Парадокс рыночных реформ в том, что начались они под лозунгом демилитаризации. Нам обещали конверсию и масло вместо пушек. Еще в начале 90-х годов я писал, что получится прямо противоположное. Открыв внутренний рынок для иностранных товаров, российское правительство не столько стимулировало конкуренцию, сколько разоряло собственные предприятия, у которых не было ни денег, ни времени, чтобы приспособиться к новым правилам игры. А катастрофическое падение уровня жизни населения привело к тому, что именно на товары народного потребления спрос упал больше всего.
Военно-промышленный комплекс, напротив, был изначально создан как конкурентоспособный. Причем дело было не только в том, что оружие наше стреляло не хуже американского или английского, но и в том, что его уже в советское время прекрасно умели продавать. Разговоры о том, что торговля эта была нам невыгодна, что страны третьего мира не могли платить, были не более чем демагогией перестроечной публицистики. Соединенные Штаты тоже значительную часть своих военных поставок в годы холодной войны субсидировали - таковы были правила игры. В коммерческом плане подобные субсидии оправдывались, ибо речь шла о завоевании рынков. А бедные страны расплачивались с Советским Союзом не только политическими решениями, но и бартером, влезали в долги и до сих пор расплачиваются за поставки двадцатилетней давности. Главное же, те, кто «сел на иглу» оборонных поставок, уже не могли с нее соскочить после того, как Россия перешла на торговлю за валюту. Запасные части, техническое обслуживание, обучение персонала и модернизация оборудования - все стоило денег.
