Виктор Илюхин - Вожди и оборотни
Я хорошо помню приезд Е. Лигачева в Азербайджан. Еще не было Сумгаита, но карабахский вопрос обсуждался на всех уровнях. Лигачев был направлен в Баку как представитель Политбюро, а А. Яковлев выехал одновременно с ним, но только в Армению. Помню выступление Лигачева и его высказывание о Карабахе, как о неотъемлемой территории Азербайджана. Армянские националисты не могли ему простить этого. Ответа долго ждать не пришлось. В Лигачева полетели «камни». Гдлян придал огласке и широкому тиражированию протокол допроса И. Усманходжаева, в котором говорилось о передаче взяток Лигачеву. Его фамилия упоминалась Гдляном и Ивановым во многих выступлениях перед избирателями вместе с другими фамилиями лиц, получавших взятки.
15 мая 1988 года Е. К. Лигачев обратился к Генеральному прокурору СССР со следующим заявлением.
«12 мая 1988 года по ленинградскому телевидению следователь прокуратуры СССР Иванов заявил, что в уголовном деле «замелькали новые члены Политбюро», при этом была названа моя фамилия. В связи с этим считаю необходимым сообщить следующее. Данное заявление является провокацией, злым вымыслом. Оно по меньшей мере бросает на меня тень подозрения в преступлении. И сделано это заявление, прежде всего, в карьеристских целях, а также для того, чтобы отвести от себя ответственность за обвинения, которые ему предъявлены в письмах граждан в связи со злоупотреблениями, допущенными при ведении следственных дел.
Хотелось обратить ваше внимание на следующее обстоятельство. Лживое сообщение идет в нарушение установленного порядка проведения следствия по уголовным делам.
Прошу рассмотреть, результаты опубликовать в печати».
Обращение Егора Кузьмича вполне обоснованное и справедливое. Но он не знал, что еще в 1986–1987 годах Гдлян пытался получить на него любой ценой показания о передаче ему, Лигачеву, взяток. При этом такие понятия, как истина, совесть и честь двумя следователями были давно забыты и отброшены.
Бывший первый секретарь Каракалпакского обкома партии К. Камалов пояснил: «… Гдлян и Иванов мне дали список лиц, от которых я якобы получал взятки, а также дали список лиц, которым я якобы давал взятки «наверх», т. е. вышестоящим руководителям. Сам я не назвал ни одной фамилии, ни одной суммы. Все называли Гдлян и Иванов. Они принудили признаться, что я храню ценности Рашидова, деньги в сумме 31 млн. руб. Я категорически отказался дать показания в отношении некоторых лиц, названных Гдляном и Ивановым. Они требовали от меня показаний на Лигачева, Капитонова, Долгих, Соломенцева, Теребилова, Рекункова, но я категорически отказался. Показаний в отношении М. С. Горбачева, Лукьянова они не требовали, давали понять, что они (Гдлян и Иванов) пользуются поддержкой первых лиц в государстве».
Под Лигачева Е. К. «разрабатывали» многих, но долго не могли получить желаемого результата. Гдлян и его следователи ездили по всем местам в Узбекистане, где побывал Лигачев. Допрашивали всех, кто с ним общался или просто постоял рядом. Не избежал этой участи и шестидесятилетний генерал милиции А. Мухаммадиев, бывший начальник УВД Самаркандского облисполкома, а затем заместитель министра внутренних дел Узбекистана. Гдлян продержит генерала под стражей 27 месяцев. Потом его полностью реабилитируют, признают невиновным. А. Мухаммадиев связывает свой арест с тем, что отказался давать ложные показания на «верха». Он рассказал: «Со мной стали работать Гдлян и Иванов. Они сразу мне сказали, что я им не нужен: «Ты не фигура, нам нужен Рашидов, другие руководители — МВД СССР, республики, руководители партии, правительства Союза и республики». Гдлян и Иванов говорили мне, чтобы я дал показания о передаче взятки Е. К. Лигачеву. Они мне рассказали, что когда он был в Самарканде, то ему руководители области дали, якобы, дипломат с деньгами и ценностями, а я, как начальник УВД и сопровождающий его, дал ему шахский золотошвейный халат. Я им доказал, что в период пребывания в Самарканде Лигачева меня не было, а поэтому не мог дать халат, да и такого халата у меня не было. Они требовали подтвердить передачу Лигачеву дипломата с деньгами и ценностями, что я, якобы, это видел. Я ответил Иванову и Гдляну, что раз я не был в Самарканде, то и не мог видеть Лигачева с дипломатом. Они меня оскорбляли, называли дураком, афганским душманом, упрямым ишаком, хромым Тимуром, сволочью, такое продолжалось на протяжении почти всего периода ведения Гдляном и Ивановым следствия».
Подобные показания дали и другие люди, арестованные по делам гдляновской группы.
До октября 1988 года, несмотря на все усилия собрать что-нибудь, компрометирующее Е. Лигачева, не удавалось. И только после ареста И. Усманходжаева надежда забрезжила. Гдлян детально изучил эту личность, его карьеру от простого паренька из кишлака до первого секретаря ЦК КП Узбекистана. Он хорошо знал, что И. Усманходжаев личность слабая, подвергающаяся внушениям. Потом он рассчитывал на эффект резкой смены среды обитания — со свободы за решетку. Но у Гдляна появились свои непредвиденные сложности. Распоряжением Генерального прокурора А. Сухарева для работы с Усманходжаевым была создана другая следственная группа, а Гдляна отстранили от его допросов по ряду причин.
К концу 1988 года все настойчивее пробивались на свет факты нарушения законности им лично. В прокуратуру СССР, в другие высшие органы страны увеличился поток жалоб на действия группы, все больше высказывалось сомнений в ее объективности. К тому же Верховный суд СССР оправдал Кахраманова, бывшего заместителя министра внутренних дел Узбекистана. Он также возвратил на доследование материалы дела, связанные с обвинением X. Яхьяева.
В суде выявились крупные пробелы следствия, грубые процессуальные нарушения. Поэтому решение А. Сухарева имело под собой объективное и разумное основание.
Теперь о хронологии событий вокруг Усманходжаева.
19 октября 1988 он был арестован первым заместителем Генерального прокурора СССР А. Васильевым и сразу же допрошен заместителем начальника Главного следственного управления прокуратуры СССР В. Титовым, следователем КГБ СССР В. Рацем.
На первом допросе Усманходжаев отрицал получение и дачу кому-либо взяток. 20 октября проведен повторный допрос теми же лицами, но с участием начальника следственной части прокуратуры СССР Г. Каракозова. Результат тот же, однако Усманходжаев попросил время подумать по существу возникших в отношении его подозрений. Поздно вечером он написал заявление на имя А. Сухарева, в котором сообщил о получении взяток от нескольких лиц, перечислил их фамилии.
21 октября он был допрошен Каракозовым, Титовым, Рацем и следователем Н. Московцевой, полностью подтвердил содержание своего заявления.
На следующий день Усманходжаев не допрашивался, была суббота.
23 октября, в воскресенье, в следственный изолятор проникли Гдлян и Московцева. Сделать это не составляло большой сложности, ибо Гдлян находился в дружеских отношениях с начальником изолятора Пухаревым. К Гдляну привели на допрос Усманходжаева и тот дал показания о передаче взяток ответственным работникам ЦК КПСС: Капитонову — 100 тысяч рублей, Соломенцеву — 100 тысяч, Гришину — 30 тысяч, Романову — 25 тысяч, Могильниченко — 25 тысяч, Бессарабову — 10 тысяч, Ишкову—10 тысяч рублей. Кроме этого Усманходжаев заявил о передаче 50 тыс. рублей бывшему Генеральному прокурору СССР А. Рекункову и 20 тыс. — его заместителю О. Сороке. Он же дал обещание возвратить государству 4,5 млн. рублей, нажитых преступным путем.
В этот же день Усманходжаев написал с помощью Гдляна заявление, что он, якобы добровольно, до начала допроса сообщил о передаче взяток. Делалось это под внушением того, что добровольность в заявлении о передаче взяток согласно закону освобождает взяткодателя от ответственности. Конечно, в случае с Усманходжаевым ни о какой добровольности нельзя вести и речи. С ним просто совершили обманный трюк. Сейчас, когда хорошо знаешь гдляновскую «кухню» следствия, после прочтения протокола допроса Усманходжаева, естественно, возникает ощущение, что 23 октября Гдлян просто забыл фамилии других руководящих работников. Если бы он их вспомнил, то Усманходжаев обязательно сообщил, что и им передавал взятки, даже тем, которые умерли еще в 20-х годах. Добавлю также, что в протоколе допроса, в отличие от заявления, не указаны в числе взяточников Романов, Рекунков, Сорока. Но это уже детали. Гдляна они не беспокоили. Допрос длился с 11 часов 10 минут до 20 часов 15 минут. В протоколе полностью отсутствует какая-либо детализация о месте, времени, причинах передачи взяток.
То, что забыл Гдлян 23 октября, он компенсировал через два дня. Вместе с Каракозовым убедили Сухарева в необходимости работать с Усманходжаевым только им. При этом предъявили письмо Усманходжаева, в котором тот просил Генерального прокурора поручить ведение его дела лично Гдляну. Сухарев согласился, ибо не предвидел, чем это все обернется.
