Сергей Кремлёв - 1917
Саботаж был выгоден Германии? Безусловно, да… Но организовать такой крах её агентура в России не смогла бы.
Буржуазные заговорщики? Они имели огромные возможности для саботажа, но авторитет царя и царицы пал уже так низко, что для успеха дворцового буржуазного переворота подобный развал экономики им не требовался.
Европейская Антанта? Её лидеры опасались сепаратного мира России с Германией – и не без оснований. Например, В.Д. Думбадзе, племянник ялтинского градоначальника генерала И.А. Думбадзе, был направлен с ведома Николая в Германию для конфиденциального «мирного» зондажа ещё весной 1915 года. Поэтому свержение царя было Антанте желательно, но даже к началу 1917 года она не утратила надежды на продолжение войны Россией и при царе. В любом случае Антанте было достаточно влиять на планы дворцового переворота без организации саботажа. К тому же экономика России, и особенно сектор группы «А», включая металлургию, в немалой мере принадлежала капиталу стран той же Антанты, и, разваливая российскую экономику, Антанта вредила бы сама себе.
А вот Америке максимальный развал экономики России к моменту вступления США в войну был и желателен, и прямо выгоден во всех отношениях. Крах царской экономики вёл к краху царизма, что Соединённым Штатам в видах вступления в войну было крайне и срочно необходимо – об этом уже было сказано. А чем более разболтанной и подорванной оказывалась российская экономика, тем проще было взять её Америке под контроль после окончания войны. Одни российские железные дороги, их будущее восстановление и модернизация являлись достаточной причиной для самых решительных скрытых подрывных и «развальных» антироссийских действий США и их системной агентуры в России на рубеже 1916–1917 годов. Денег-то у Америки на организацию системных диверсий в российской экономике хватало с избытком – как и ренегатов в России, на коих Россия всегда была не менее богата, чем Америка – на доллары.
При этом «верхи» Америки вряд ли так уж сильно волновал вопрос о том, сможет ли Россия, обессиленная организованным в интересах США развалом экономики, оказывать и дальше сопротивление Германии?
Во-первых, в случае прихода к власти в России креатур Америки (что в Феврале 1917 года и произошло), продолжение участия России в войне гарантировалось самим фактом того, что во главе страны оказались клиенты США.
Во-вторых, налаженная русскими инженерами военная промышленность США была способна восполнить дефицит вооружений на российско-германском фронте, образующийся в результате развала российской промышленности.
И наконец, в-третьих, после вступления в войну Америки, судьба войны решалась на Западе, а не на Востоке Европы. Забегая вперёд, напомню, что даже полный развал старой русской армии к концу 1917 года и оккупация в 1918 году Германией огромных территорий на юге, юго-западе и западе России ничего не дали Германии с точки зрения конечного результата войны: Германия всё равно потерпела поражение, заранее запланированное для неё в Вашингтоне и в закрытых клубах космополитической элиты.
ЛЕНИН, находясь ещё в эмиграции в Швейцарии, в январе 1917 года весьма точно «вычислил» возможную схему грядущих событий и заранее верно указал на конкретные ведущие фигуры антиниколаевского заговора! И даже верно подметил, что армия полна «офицерами военного времени» из гимназистов. А ведь это был народ, с одной стороны, по младости лет – горячий, а с другой стороны – без царя в голове и в переносном, и в прямом смысле этого выражения. Эта, тонко рассмотренная Владимиром Ильичом черта офицерства 1917 года не в последнюю очередь стала фактором будущих «Ледяного похода» Корнилова, «Добровольческой армии» Деникина, «идейным» и кадровым резервом офицерских «марковского», «дроздовского», «корниловского» полков…
Прозорливость Ленина базировалась на верном, то есть творческом, марксистском, понимании общественных процессов, а также на повседневном «перелопачивании» европейской и российской прессы. Ленин давно – ещё со времён работы над капитальным «Развитием капитализма в России» – освоил умение быстро и квалифицированно обрабатывать большие объёмы информации и делать верные выводы. Потому он и видел подлинное лицо имущей элиты хоть в царской России, хоть в буржуазной Америке…
Скажем, и сегодня интересна – как информация к размышлению – статья Ленина «Капитализм и иммиграция рабочих», опубликованная в № 23 газеты «За Правду» (всё та же «Правда» под очередным, после очередного закрытия, названием) от 29 октября 1913 года. Ленин приводил в ней данные по эмиграции в Америку и в Германию промышленных рабочих из других стран и писал:
«Россия всё более отстаёт, отдавая загранице часть лучших своих рабочих; Америка всё быстрее идёт вперёд, беря со всего мира наиболее энергичное, способное к труду рабочее население…».
Описанная Лениным ситуация вековой уже давности должна напоминать кое-что и нынешним «дорогим россиянам», знакомым с массовой «утечкой мозгов» из ельциноидно-путинской «России» в США.
А в августе-октябре 1916 года Ленин написал статью «О карикатуре на марксизм», отвечая бездарно запутавшемуся большевику П. Киевскому – под этим псевдонимом скрывался Георгий Пятаков, который вместе с Николаем Бухариным занимал тогда вяло антиленинскую позицию (позднее эти два политических клоуна дружно занимали уже антисталинскую позицию).
После написания фундаментального «Империализма как высшей стадии капитализма» дать в той или иной статье концептуальный экономический анализ было для Ленина парой пустяков… И в антипятаковской статье есть блестящие «экономические» места, например:
«Империализм есть, экономически, монополистический капитализм. Чтобы монополия была полной, надо устранить конкурентов не только с внутреннего рынка… но и с внешнего, со всего мира. Есть ли экономическая возможность в эру финансового капитала устранить конкуренцию даже в чужом государстве? Конечно, есть: это средство – финансовая зависимость и скупка источников сырья, а затем и всех предприятий конкурента.
Американские тресты есть высшее выражение экономики империализма…
Крупный финансовый капитал одной страны всегда может скупить конкурентов и чужой, политически независимой страны и всегда делает это. Экономически это вполне осуществимо. Экономическая „аннексия“ вполне осуществима без политической и постоянно встречается. В литературе об империализме вы встретите на каждом шагу такие, например, указания, что Аргентина есть на деле „торговая колония“ Англии, что Португалия есть на деле „вассал“ Англии и т. п. Это верно: экономическая зависимость от английских банков, задолженность Англии, скупка Англией местных железных дорог, рудников, земель и пр. – всё это делает названные страны „аннексией“ Англии в экономическом смысле, без нарушения политической независимости этих стран…».
Нечто, похожее на описанный Лениным в 1916 году английский диктат в Аргентине и Португалии, готовилось теперь для будущей послевоенной России, но в форме замены английского влияния в России намного более сильным и напористым американским влиянием. Вот что писал в мае 1918 года журнал англо-русских финансовых кругов «Россия»: «То, что мы наблюдаем в России, является началом великой борьбы за её неизмеримые ресурсы сырья».
В том же духе выражалась и «London financial news» в ноябре 1918 года:
«События всё более принимают характер, свидетельствующий о тенденции к установлению над Россией международного протектората по образу и подобию британского плана для Египта. Такой поворот событий сразу превратил бы русские ценные бумаги в сливки международного рынка».
Однако над самой Британией, как и над всей Европой, уже нависала тень будущего американского экономического «протектората», и в конечном счёте контроль над характером развития послевоенной буржуазной России получили бы Соединённые Штаты Америки. Можно ли сомневаться, что России была бы уготована в этом случае роль простого сырьевого придатка мировой экономики, патронируемой Америкой?
То, что мы имеем в путинской «России» сегодня, могло бы стать сутью исторической жизни России на весь ХХ век – если бы энергия Ленина не отвернула Россию от этого бесславного пути.
Полезно познакомиться и со следующими цифрами… До войны лучше германского рабочего оплачивался только американский рабочий. А в апреле 1922 года английский статистик Джон Гилтон подсчитал: чтобы купить один и тот же набор продуктов американскому каменщику надо было работать один час, английскому – три, французскому – пять, бельгийскому – шесть, а немецкому – семь часов с четвертью. Рабочему в виртуальной буржуазной России 1920-х годов не хватило бы, пожалуй, и десятка часов!
