Татьяна Карасова - Израиль и США: Основные этапы становления стратегического партнерства 1948–2014
Реакция США последовала сразу же. На следующий же день президент Джонсон объявил блокаду незаконной и заявил о своей готовности организовать международную флотилию для охраны и сопровождения израильских судов.
В этой ситуации в Израиле прямо заговорили о войне. Рабин, призывал генералов решиться на превентивный удар с воздуха по Египту, опираясь на секретный план, разработанный еще несколько лет назад, под кодовым названием «Мокед». Однако у политического и военного руководства не было еще единого мнения. Даже Бен-Гурион, всегдашний сторонник жесткой линии по отношению к арабам, учитывая ситуацию противостояния сверхдержав в регионе, считал, что в этом случае Израиль не обеспечит себе поддержки ни у одной из великих держав и поэтому не может надеяться на победу в новой войне. В сложившейся ситуации он резко критиковал позицию Рабина и заявил ему об этом лично, вызвав своего любимца к себе в кибуц Сде-Бокер[220].
Для того чтобы решиться на военные действия против арабских соседей, прежде всего – против Египта, Израилю, конечно, было необходимо заручиться поддержкой своего основного союзника – США. Однако отношение Вашингтона к накаляющейся обстановке и нарастающей решимости военных кругов Израиля начать военные действия было неоднозначным: руководство Госдепа и лично Дин Раск по-прежнему стояло на том, что Вашингтон в своих решениях, прежде всего, должен исходить из интересов, связанных с арабскими странами, а не с Израилем.
Американское разведуправление предсказывало, что в случае войны «для США и других западных держав будет чрезвычайно сложно поддерживать хорошие отношения и с Израилем, и с арабскими странами»[221]. Раск постоянно убеждал Джонсона, что напряженность между Израилем и Сирией нарастает лишь из-за разногласий по линиям границ в демилитаризованной зоне, а не из-за решений Сирии об отводе воды из Иордана. Он также утверждал, что арабские правительства не поддерживают террористскую организацию ФАТХ. Но наиболее последовательно Раск убеждал Белый дом в том, что войны в любом случае не будет, так как ни одна сторона ее на самом деле не хочет[222].
У некоторых арабских специалистов существовало мнение, что США были непосредственно вовлечены в боевые действия во время Шестидневной войны и помогли Израилю разгромить арабов. Это не соответствует действительности. США пытались предотвратить военный конфликт, но не смогли убедить Насера и других арабских лидеров в недопустимости агрессивных антиизраильских заявлений и действий. При этом американцы давали понять, что они не будут вмешиваться в военные действия, что само по себе воодушевляло арабских руководителей. Уже после начала войны Госдеп официально заявлял: «Наша позиция нейтральна в оценках, словах и делах»[223]. Однако со стороны части американского общества, прежде всего, американской еврейской общины и произраильского лобби, нарастало давление в пользу безоговорочной поддержки израильских действий. Израильские дипломаты в Америке развернули активную деятельность в поддержку Израиля среди активистов Демократической партии. Угроза, нависшая над Израилем вследствие введения египетских войск на Синай, и решение Насера закрыть Тиранский пролив для израильских судов вызвали волну солидарности сторонников Израиля в США. Американская еврейская община, Конгресс, пресса выражали Израилю поддержку[224].
Опросы общественного мнения, проведенные Институтом Галопа и Институтом Харриса накануне войны 1967 г. и после ее окончания, показали, что уровень общественной поддержки Израиля в США достиг 56 % в конце мая 1967 г., а после прекращения боевых действий поднялся до 74 %, в то время как уровень поддержки арабской стороны в этот период достиг только 4 %. Подобный опрос, проведенный после завершения военных действий 10 июня 1967 г., «нашел произраильский перевес 41 % против 1 %»[225]. Когда в конце мая 1967 г. отношения с Египтом и Сирией резко обострились, около 800 добровольцев – американских евреев выехали в Израиль. Не менее 100 млн долл. – колоссальный капитал по понятиям того времени – были мобилизованы для Израиля посредством чрезвычайного сбора, организованного еврейскими организациями в период между 27 мая и 10 июня, и до конца 1967 г. общая сумма пожертвований Израилю, собранная американскими евреями, достигла 430 млн долларов[226]. Сам президент лично не скрывал своих чувств накануне войны. «Во мне всегда присутствовало, – писал Джонсон в своих воспоминаниях, – глубокое чувство симпатии по отношению к Израилю и его народу, которые мужественно основали и защищают свою современную нацию… Мое сердце преисполнено сочувствия к решимости сыновей этой нации твердо действовать против вражеских сил, собравшихся у их границы и блокировавших жизненно важные судоходные пути, и против волны угроз разрушить государство Израиль, сопровождавшей этот сбор сил»[227].
В окружении Джонсона усиливались голоса тех, кто выступал за право Израиля в одиночку нанести превентивный удар. Но Джонсон пока не давал прямого ответа. Официальный Вашингтон все еще пытался снизить остроту создавшейся ситуации в регионе дипломатическим путем. Занятая войной во Вьетнаме администрация предпочитала не вмешиваться в арабо-израильский конфликт на стороне Израиля, понимая, что любая поддержка еврейского государства приведет к столкновению США не только с арабскими странами, но и с их мощным сторонником – СССР. Несмотря на все жалобы израильской стороны на обострение ситуации и военную угрозу со стороны Египта, Госдепартамент отвечал, что США «считают, что нет практически никакой возможности» того, что Насер атакует или предпримет какую-либо провокацию против Израиля в обозримом будущем».
Утром 23 мая 1967 г шло чрезвычайное заседание кабинета министров и высшего командования ЦАХАЛ. Речь шла о начале военных действий. Мнения разделились. Доклад с оценкой ситуации сделал генерал Ярив. Обрисовав ситуацию как «угрожающую», Ярив, между тем, подчеркнул, что его военные коллеги не рекомендовали немедленные военные акции[228]. Затем выступил Рабин. Он напомнил, что во время Суэцкого кризиса в 1956 г. у Израиля было два сильных союзника, а противостоял ему один Египет, хотя его поддерживал СССР. Теперь положение иное. Израилю на этот раз противостояли все соседние арабские государства и, чтобы решиться на самостоятельный удар по Египту, ему срочно была необходима публичная поддержка США.
Израильтяне выдвинули новое предложение заключить официальный оборонный договор с США. Рабин предложил поставить перед Вашингтоном условие: или Соединенные Штаты предпримут конкретные шаги, или пусть предоставляют Израилю свободу рук[229]. Администрация не была заинтересована в создании военного союза с Израилем. Из Вашингтона пришла телеграмма, в которой содержалась просьба воздержаться от решения в течение 48 часов, чтобы еще раз попытаться решить конфликт дипломатическим путем. Президент Джонсон подчеркивал, что он не несет ответственности за акции, по поводу которых с ним «предварительно не проконсультировались»[230].
Тогда в правительстве Эшкола было принято решение попытаться получить поддержку Франции и Англии. С этой целью 24 мая 1967 г. Эбан вылетел в Вашингтон через Париж и Лондон. Он должен был объяснить президенту Франции Шарлю Де Голлю, премьер-министру Великобритании Гарольду Вильсону и президенту США Линдону Джонсону позицию своего правительства: по политическим и экономическим причинам Израиль не может позволить, чтобы Тиранский пролив был закрыт для его судоходства. Руководство страны желало бы знать, можно ли рассчитывать на вмешательство великих держав Запада для обеспечения прохода израильских судов. Встреча с Де Голлем практически закончилась провалом, что, в основном, по мнению некоторых историков, произошло от недопонимания: Де Голль считал, что Израиль уже решил воевать, а в Париж Эбан приехал за помощью. Франция высказала неодобрение по поводу готовящейся израильской акции. Де Голль предупредил Эбана, что последствия удара будут катастрофическими. «Не стреляйте первыми», – заявил французский президент. Он считал, что кризис должен быть преодолен в результате дипломатических усилий четырех великих держав – Британии, СССР, США и Франции. В противном случае вся ответственность ляжет только на Израиль. После встречи с израильским министром иностранных дел на пресс-конференции Де Голль заявил: «Если Израиль будет атакован, мы не допустим его разрушения, но если Израиль атакует, мы осудим его действия»[231].
Британская позиция была более благоприятной. Премьер-министр В. Вильсон пригласил Эбана на заседание своего кабинета, где израильский министр иностранных дел подробно объяснил ситуацию. После этого Вильсон выразил мнение присутствующих, что политика Насера по блокированию пролива является неприемлемой и в случае необходимости Британия, верная своим обязательствам 1957 г., готова присоединиться к действиям для открытия пролива. Он также предложил направить в Израиль боеприпасы к танкам и фрегат «Левиафан». В тот же день из Лондона на секретные переговоры в Вашингтон был направлен министр Дж. Томсон[232].
