Уильям Энгдаль - Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века
Центральную причину коллапса мировой экономики почти не понимали и не обсуждали ни тогда, ни десятилетиями позже. Истинные корни Великой депрессии 1931–1938 годов лежат не в переоцененном фондовом рынке Нью-Йорка и его последующем крахе. Скорее фундаментальной причиной глобальной депрессии и банковского кризиса начала 1930-х, а также движущей силой фондового пузыря, в первую очередь, была неверно понятая попытка «Дома Моргана» и банковского истеблишмента Уолл-Стрит заменить лондонский Сити Нью-Йорком в качестве центра мировых финансов. Золото сыграет решающую роль в этой попытке.
Внутри нью-йоркского Денежного треста имелись различные точки зрения о том, как довести до конца этот валютный мятеж. Однако существовало полное единство по поводу цели стать мировым финансовым центром, заменив в этом значении Лондон.
Фракция Моргана обрела большую часть своего огромного могущества в США с 1870‑х годов благодаря тесным связям с ведущими лондонскими финансовыми группами и прежде всего – с «Домом Ротшильдов». Поэтому в качестве оптимального пути к победе Американского века Морган отдавал предпочтение стратегии альянса (форма «особых отношений») между слабеющим лондонским Сити и набирающей силу Уолл-Стрит. Связи Дж. П. Моргана с лондонским Сити и британским Министерство финансов были столь крепки, что его банк оставался официальным финансовым агентом британского правительства в США с 1870‑х годов вплоть до сентября 1913 года, когда Англия отказалась от золотого стандарта несмотря на возражения «Дж. П. Морган и К°». Влиятельный управляющий ФРС Бенджамин Стронг был жёстко привязан к моргановской стратегии альянса с Лондоном.{197}
Прочие с Уолл-Стрит, в частности «Диллон, Рид и К°» и их влиятельный консультант Эдвин Кеммерер, имели свою точку зрения. В 1920‑х годах Кеммерер сыграл ключевую роль в реорганизации мира под новый золотой стандарт, правила в котором задавали США. Эта фракция соглашалась, что развивающаяся неформальная американская империя, основанная на превосходстве золотых резервов США и банков Уолл-Стрит, должна окончательно и бесповоротно вытеснить Британию и стать лидирующей глобальной силой. Однако Кеммерер и другие в его окружении не видели особой необходимости быть столь обходительными с лондонским Сити или Британией, как это делал «Дом Моргана». По мнению Кеммерера, Морган со своим влиятельным лондонским подразделением «Морган Гренфелл» и тесными связями в Банке Англии был, вероятно, слишком привязан к лондонскими интересам, чтобы проводить подлинно американскую стратегию. {198}
Все основные фракции Уолл-Стрит тем не менее соглашались, что их будущее лежит в расширение высоко прибыльного кредитования Европы, Латинской Америки, Японии и остального мира, область деятельности, которая в почти весь XIX век была вотчиной банкиров лондонского Сити. Эти займы и особенно выписывание банками облигаций, так называемый андеррайтинг Уолл-Стрит, приносили нью-йоркским банкирам весьма привлекательные зарубежные проценты – 5% или иной раз даже выше 8%. Облигации или кредиты гарантировались национальными правительствами, которые согласились на «стабилизацию» своих послевоенных валют с помощью привязки их к новому золотому стандарту, заданному США. Эта система стабилизации была сырой специальной версией того, чему позже нью-йоркские банки придадут официальный статус в Международном валютном фонде (МВФ) и Всемирном банке (ВБ), которые станут центром послевоенной (после Второй мировой войны), основанной на американском долларе валютной системы.
В феврале 1922 года, на заре пузыря зарубежного кредитования, президент Уоррен Хардинг по настоянию своего министра торговли Герберта Гувера созвал специальную конференцию в Белом доме. Гувер был обеспокоен резким ростом рискованных иностранных кредитов, предоставляемых банками США. На встрече в Белом доме присутствовали президент Хардинг, министр финансов Эндрю Меллон, Государственный секретарь Чарльз Эванс Хьюз, министр торговли Гувер и ведущие представители финансовых домов Уолл-Стрит, выпускавших облигации, включая «Дж. П. Морган и К°», «Диллон, Рид и К°», «Кун, Лёб и К°» и других. Цель заключалась в обсуждении потенциальной опасности для здоровья американской экономики крупных иностранных кредитов, особенно там, где риски были неизвестны. Совещание пришло к выводу, что все предложения для новых иностранных кредитов будут представляться на рассмотрение Государственному департаменту, который, в свою очередь, будет представлять некоторые из них Министерству торговли и Министерству финансов для комментариев. Государственный департамент будет давать консультации по политическим последствиям для США предлагаемых новых кредитов.{199}
Не прошло и месяца, как могущественные нью-йоркские банкиры провели свою контратаку на правительство США, осмелившееся вмешаться в их дела. Они убедили управляющего Нью-йоркским федеральным резервным банком Бенджамина Стронга подать жёсткий протест в Госдепартамент с требованием, чтобы правительство США «убрало свои руки» от прибыльных иностранных кредитов Уолл-Стрит. Денежный трест выиграл, вынужденные отступить Хардинг и министр финансов Эндрю Меллон, могущественный банкир, чьё состояние не уступало Рокфеллеру, заняли сторону Уолл-Стрит, и соглашение стало беззубым. Зарубежное кредитование продолжалось с нарастающим размахом вплоть до краха 1929–1931 годов. {200}
Основные характерные черты пузыря зарубежных облигаций в 1920‑х годах были относительно эквивалентны с точки зрения риска и неотвратимости катастрофы пузырю «секьюритизации» той же Уолл-Стрит в XXI веке, который, лопнув в 2007 году, стал причиной величайшего в истории финансового бедствия.
Во время создания огромного финансового пузыря 1920‑х годов банкиры Уолл-Стрит действовали в тесном сотрудничестве министром финансов США Эндрю Меллоном. Меллон, который долгое время занимал свой пост, наблюдал весь процесс при нескольких администрациях: с самого зарождения пузыря в 1921 году вплоть до 1932 года, когда вновь избранный президент Гувер не снял его с поста. Эта тройка – Министерство финансов, нью-йоркский банк ФРС и Уолл-Стрит – останутся в центре американского финансового могущества весь последующий век.
Сумма иностранных облигаций, выпущенных Уолл-Стрит за десять лет до падения рынка в 1929 году, составляла 7 миллиардов долларов США, относительно крупная сумма, равная 10% внутреннего валового продукта. {201} Разрушенные войной европейские экономики использовали более 90% этих американских займов на закупку американских товаров, что было благом для основных корпораций США, размещавших свои акции на Нью-йоркской фондовой бирже. Однако, когда в 1929 году закупки схлопнулись, зарубежное кредитование Уолл-Стрит стало тем механизмом, который серьёзно углубил промышленную депрессию США.
ФРС берет в свои руки управление
После 1914 года проводившаяся человеком Моргана, могущественным первым президентом Нью-йоркского федерального резервного банка Бенджамином Стронгом валютная политика США и потоки капитала в критические 1929–1931 годы направлялись потребностями Уолл-Стрит в её стремлении занять место Лондона в качестве мирового банкира. Существенной частью этого процесса было то, что банковские резервы остальных 11 региональных федеральных резервных банков под влиянием Стронга перемещались в Нью-Йорк. Стронг был вице-президентом контролируемого Морганом «Банкерс Траст» и личным эмиссаром Дж. П. Моргана на тайной встрече банкиров на острове Джекилл в 1910 году, на которой была спланирована будущая Федеральная резервная система. Не будет преувеличением называть Стронга человеком Моргана. Через своё влияние на Стронга в Федеральном резервном банке Нью-Йорка Дж. П. Морган, по сути, направлял политику и действия Уолл-Стрит в течение этого критического периода.
С 1920–1929 годов банки, концентрирующиеся в Нью-Йорке, через Уолл-Стрит переводили состояния, созданные американской промышленностью и сельским хозяйством, на зарубежные кредитные рынки. Бенджамин Стронг, президент самого могущественного банка ФРС, фокусировался на поощрении раздачи иностранных займов США, чтобы способствовать созданию нового международного золотого стандарта, ведущей силой в котором были бы США. В 1920‑х годах деньги, которые не уходили через океан в Германию или на другие прибыльные иностранные рынки, выплёскивались на Нью-йоркский фондовый рынок, особенно после 1925 года. Остальным 11 региональным банкам ФРС оставалось только сосредоточиваться на собственных местных или региональных вопросах.
Рис. 4. Банкир Моргана Бенджамин Стронг был могущественным президентом Нью-йоркского федерального резервного банка до самой своей смерти в 1928 году. Его либеральная денежно-кредитная политика вскормила спекулятивный пузырь 1929 года на фондовом рынке, который стал побочным эффектом плана Моргана создать новый, выгодный США золотой обменный стандарт.
