Андрей Безруков - Россия и мир в 2020 году. Контуры тревожного будущего
Паузу в грузино-американских отношениях, возникшую в 2013 году, заполняли грузинские политики второго эшелона, давно известные в Вашингтоне и обладающие связями в американских внешнеполитических кругах. Министр обороны Ираклий Аласания и спикер парламента Грузии, лидер Республиканской партии Давид Усупашвили поддерживали и поддерживают весьма интенсивные контакты с представителями Соединенных Штатов.
Дипломатические контакты между Вашингтоном и Тбилиси активизировались на фоне событий на Украине. В декабре 2013 года Грузию посетила заместитель госсекретаря Виктория Нуланд. Затем в Тбилиси прилетела группа американских сенаторов. В сентябре 2014 года Грузию посетил министр обороны США Чак Хейгел. В ходе визита он потребовал от России полностью отвести ее войска от грузинской границы. Это заявление не было никак разъяснено, от чего возникла неопределенность: то ли Хейгел требует вывести российские войска с территории Абхазии и Южной Осетии, то ли он настаивает на некоем перемещении войск на российской территории – требование, которого не встречалось ранее в американской дипломатической риторике в грузинском контексте. Тем не менее намек на готовность США опираться на Грузию в усиливающемся противостоянии с Москвой был вполне ясен.
В самой Грузии эта активизация контактов на фоне украинского кризиса в определенной мере подогрела ожидания того, что Грузии будет предоставлен План действий по членству (ПДЧ) на саммите НАТО в Уэльсе. Когда президент США Барак Обама заявил, что вступление Украины и Грузии в альянс не стоит в повестке дня, это вызвало определенное разочарование в Тбилиси. Однако это заявление отражало лишь неготовность Соединенных Штатов принимать на себя обязательства по обеспечению безопасности Грузии. Саммит НАТО в Уэльсе в начале сентября 2014 года (сразу за ним последовал визит Чака Хейгела в Тбилиси) показал, что США заинтересованы в Грузии как в одном из элементов системы сдерживания России, которую они обновляют в Восточной Европе. На саммите НАТО было принято решение об усиленном сотрудничестве с Грузией. Это предполагает участие в натовском Комитете операционной политики, то есть участие в координации альянса непосредственно по операциям, которые он проводит. Кроме того, предусмотрено расширение связного офиса НАТО в Грузии. В стране также будет создан тренировочный центр НАТО.
Американский конгресс начал процесс предоставления Грузии статуса основного союзника США вне НАТО. В практическом плане этот статус не дает таких гарантий безопасности, как пятый пункт устава НАТО, однако страны, наделенные им, получают возможность приобретения американского оборонительного оружия в особом порядке. Американо-грузинский диалог по вопросам безопасности, таким образом, выходит на новый уровень, хотя гарантии Грузии со стороны США остаются символическими. Остается открытым вопрос о том, какие американские вооружения сможет купить Грузия. С точки зрения баланса сил на Кавказе большое значение имеет то, получит ли она современные системы ПВО, и если получит, то на каких условиях их приобретет – нынешний бюджет Грузии не позволяет таких трат.
Статус основного союзника вне НАТО параллельно предоставляется также и Молдове. Вероятно, Соединенные Штаты будут стремиться к активизации военного сотрудничества между тремя этими странами. В сентябре на Украине прошли совместные с США военные учения «Rapid Trident 2014». В них участвовали и грузинские военнослужащие, причем во время учений Украину посетил глава Генштаба Грузии Вахтанг Капанадзе.
Грузия участвовала в международной миссии под эгидой США в Ираке и участвует в подобной миссии в Афганистане. Грузинский контингент в Афганистане, который единовременно составлял до 1750 человек, крупнейший среди стран, не входящих в НАТО. Его потери за время участия Грузии в миссии в Афганистане (с ноября 2009 года) составили 29 человек, что весьма болезненно для грузинского общества, особенно если учесть, что необходимость участия в афганской миссии власти страны объясняют перспективой членства в НАТО, которое не становится более реальным по мере того, как растут потери.
Значительная часть американской внешнеполитической и определенная часть грузинской политической элиты заинтересованы в том, чтобы вернуть Грузию к состоянию плацдарма для действий против России на Кавказе. К этому стремится «Единое национальное движение», которое пытается увязать российско-грузинские отношения с украинским кризисом. Однако такое развитие событий сдерживается рядом факторов.
Во-первых, США не собираются давать Грузии никаких сколько-нибудь действенных гарантий безопасности. Ей предлагается на собственный страх и риск провоцировать Россию, не ожидая, что американцы окажут ей заметную помощь в критический момент.
Во-вторых, пределы эскалации, на которую Тбилиси может пойти в отношениях с Россией без фатального риска, невелики. Новая война в Абхазии или Южной Осетии была бы для Грузии самоубийственной, учитывая существующий уровень российского военного присутствия в обеих республиках и возросший общий военный потенциал России. Попытки вооруженных провокаций на Северном Кавказе также могут обойтись Тбилиси очень дорого – не случайно в 2012 году от такой попытки отказался даже не склонный к трезвому поведению Михаил Саакашвили.
В-третьих, Россия занимает важное место среди торговых партнеров Грузии. Экспорт в Россию на фоне сокращающегося экспорта на Украину становится для грузинских компаний крупным источников доходов, исчезновение которого трудно будет компенсировать. Денежные переводы из России, сократившиеся из-за падения рубля, остаются большим источником доходов и домохозяйств, и – через налогообложение торговли – бюджета. Отказываться от экономического сотрудничества с Россией, при ясном понимании того, что Запад уже не выделит помощь, сопоставимую с той, что была предоставлена в 2008 году (отметим, что Украина не получила сколько-нибудь сопоставимой помощи), грузинские власти по своей воле не будут.
Другое дело, что у Соединенных Штатов есть обширный инструментарий для вмешательства во внутриполитические дела Грузии и навязывания ей выгодного для Вашингтона политического курса. Будет ли использован этот инструментарий – ключевой вопрос 2015 года.
В 2016–2018 годах в Грузии в случае устойчивого развития внутриполитической ситуации должен состояться новый избирательный цикл – парламентские, президентские, муниципальные выборы. От исхода этого избирательного цикла будет зависеть и внешняя политика страны.
Сохранение у власти коалиции «Грузинская мечта» может быть поставлено под сомнение. Правительство коалиции не добилось пока значимых экономических успехов, при этом оно подвергается критике как со стороны грузинских радикальных «западников», так и со стороны «традиционалистов». Первые критикуют правящую коалицию за недостаточно радикальную позицию в отношении России, вторые – за недостаточную эффективность уголовного преследования представителей старого политического режима.
Можно выделить несколько сценариев развития внутриполитической ситуации в Грузии. Первый – сохранение доминирования «Грузинской мечты», возможно, ценой возвращения ее неформального лидера Бидзины Иванишвили на пост премьер-министра страны. Хотя такое возвращение может дать импульс краткосрочному росту популярности правительства, в долгосрочном плане оно приведет к падению популярности Иванишвили, поскольку будет предполагать, что на него возлагается ответственность за все тактические неудачи властей.
Второй – распад коалиции с выходом из нее команды политических менеджеров, связанных с Республиканской партией Грузии. Собственный рейтинг республиканцев невелик, однако у них есть налаженные связи с Западом и, что немаловажно в условиях Грузии, немалый кадровый резерв. Исход электорального цикла в этом сценарии зависит от того, как пойдет образование коалиций в оппозиционном спектре. В том случае, если республиканцы вступят в коалицию с Единым национальным движением, у «Грузинской мечты» может появиться сильный оппонент.
Впрочем, пока вероятность такой коалиции невелика, поскольку ЕНД все еще не восстановило свою испорченную при Саакашвили репутацию. Рейтинг этой партии сравнительно невысок (на президентских и муниципальных выборах ее представители набирали немногим более 20 % голосов, почти в два раза меньше, чем на парламентских выборах 2012 года; к тому же у партии высок антирейтинг). Возможно, США были бы заинтересованы в том, чтобы привести в Грузии к власти радикальных западников и использовать затем страну как инструмент давления на Россию. Однако этому мешает низкая популярность ЕНД, которую пока не компенсируют неудачи действующего правительства, а также провал ставки американцев на другого радикально прозападного политика – бывшего министра обороны Грузии Ираклия Аласания. Аласания, который позиционировался едва ли не как будущий глава государства, не смог ничего противопоставить премьер-министру, который отправил его в отставку, а сама отставка и выход партии Аласания из коалиции «Грузинская мечта» не привели к распаду коалиции. Утратив должность в исполнительной власти, Аласания лишился «трамплина» для избирательной кампании и, скорее всего, не сможет нарастить свою популярность к парламентским выборам. Что же касается его возможной коалиции с ЕНД, то здесь действуют те же ограничения, что и в случае с республиканцами.
