Эдуард Лимонов - Путин Семь ударов по России
Следует привести тут анализ характера и причин гибели 331 человека.
Пулевые ранения: 51 человек (из них 21 человек был убит 1-го и 2-го сентября, а 10 человек – спецназовцы).
Осколочные ранения – 150 человек.
Термические ожоги – 10 человек.
Повреждения тупыми предметами (фрагментами горящей крыши) – 4 человека.
Причины гибели 115 человек эксперты не смогли установить, по причине сильного воздействия пламени, вплоть до полного обугливания.
Обратимся теперь непосредственно к показаниям свидетелей на процессе Кулаева.
«Потерпевшая Земфира Агаева рассказала, как боевики, загоняя в спортзал людей, кричали, чтобы те ничего не боялись, что «мы здесь, чтобы вывели войска из Чечни». Сказала потерпевшая и о начале штурма: «Практически сразу, как прогремел первый взрыв, со стороны двора раздался какой-то невыносимый свист, и снова что-то взорвалось, только гораздо сильнее. А через несколько минут в спортзале стало жарко как в аду, я даже подумала, что горю. Это огнеметы стреляли, хотя Шепель уверяет (зампрокурора России Николай Шепель), что огнеметы ничего зажечь не могли. Если бы он был здесь, я бы хотела задать ему вопрос». «Коммерсант» от 03.08.2005 года.
Потерпевшая Римма Кусраева: «Первого числа в три или четыре часа ночи они (боевики) сказали нам, что, исходя из предыдущего опыта, они думают, что будет штурм. Боевики тогда сказали, чтобы мы сразу же ложились, чтобы нас свои же не перебили, а первую атаку они отобьют. На следующий день они пришли и сказали, что вместе с нами они объявляют голодовку, чтобы прекратили войну в Чечне. Они говорили: «Какие мы террористы – мы борцы за свободу». А когда взорвалось первый раз, один из них показал другому наверх – горела крыша. Нас повели в столовую, оттуда в актовый зал. Потом снова в столовую. Дети там пили воду. Я подбежала к одному из террористов и спросила: «Вы опять нас убивать будете?» А он сказал: «Вы не видите, кто в вас стреляет?» «Римма Кусраева, – продолжает «Коммерсант», – рассказала, как боевики ставили женщин и детей в оконные проемы и давали им занавески. Ими, как белыми флагами, они должны были показать, чтобы по окнам не стреляли. «Потом подъехал БТР, оттуда выпрыгнули трое солдат и начали стрелять по окнам, – продолжала потерпевшая. – Я сама видела, как женщина упала, после этого на подоконнике была гора трупов. По нам террористы вообще не стреляли – я даже думала, что когда их перебьют, они (военные федералы) зайдут и перебьют нас всех». «Коммерсант» 08.08.2005 г.
Потерпевшая Зарина Токаева: «Когда прозвучал первый взрыв, я упала и увидела потолок. Он стал гореть и обваливаться… Я увидела боевиков, которые стояли у раздевалки. Их лица были растерянными. Они сказали, я услышала: «Вас ваши взорвали». Пока я приходила в себя после взрыва, крышу спортзала все время сильно бомбило. Мы и несколько детей перебирались перебежками сначала из спортзала в раздевалку, потом во вторую раздевалку. Везде прятались и кричали от страха дети, которых мы на ходу подбирали. Все время сильно бомбило зал и крыши раздевалок, казалось, мы переходим из раздевалки в другое помещение, и это помещение сразу же начинают бомбить. Но ведь боевиков в спортзале не было. Зачем бомбили?
– Что вы подразумеваете под бомбежкой? – спросила гособвинитель Семисынова.
– Ну…, – растерялась бывшая заложница, – это когда снарядами бьют по крыше и стенам, и они разрываются. Вот примерно так и было в спортзале и школе.
– На предварительном следствии вы дали показания, что боевик поправил мину, которая висела над вами, что-то сделал там руками…
– Да, я помню эту мину. Три дня она надо мной висела. Третьего сентября подошел боевик и поправил ее. Но когда прозвучал первый взрыв, эта мина упала и не разорвалась. Она лежала рядом со мной. /…/ Я эту мину за три дня в лицо изучила. Она после первого взрыва не взорвалась. От первого взрыва задрожали стены спортзала и рухнул потолок…» («Новая газета» № 55, 01.08-03.08.2005 г.).
Свидетель Казбек Торчинов. «Его признали и потерпевшим, хотя он и не был заложником, поскольку во время штурма сильно пострадал его дом, расположенный возле первой школы. /…/ О начале штурма Казбек Торчинов вспомнил во всех подробностях. Он видел все из своего окна.
– Подъехала машина, из которой вышли четверо в форме МЧС. Они подняли руки и пошли к открытому окну, где, судя по всему, сидел кто-то из боевиков. Поговорили и начали загружать трупы в машину. К ним вышел один из террористов и смотрел, как они работают. В один момент боевик как будто что-то заметил и шмыгнул обратно – внутрь школы. И сразу же после этого в угол школы начали стрелять из БТР. Зачем он стрелял, я не знаю, но через несколько секунд после этого произошел первый взрыв. – Подумав немного Казбек Торчинов добавил: – Я не могу понять, почему не пустили в школу рвавшегося туда Масхадова? Стыдно было? А сегодня не стыдно на мемориал смотреть?» («Коммерсант» 28.09.2005).
Потерпевший Виталий Макеев, 13 лет, о начале штурма: «Мне показалось, что будто выстрелили с улицы, – рассказывал Виталий Макеев. – Потому что влетел какой-то огонь в спортзал. После этого прибежал террорист и сказал, чтобы мы шли в тренажерный зал. И мы побежали по трупам. Там я своего одноклассника заметил – он на полу лежал… Без головы. Потом сказали, чтобы мы шли в столовую. А там я видел, как в окно влетел красный шар. Он ударился об решетку, и она сломалась». («Коммерсант», 21.09.2005).
Потерпевшая Виктория Кастуева прояснила, с кем хотели говорить террористы: «Он (боевик, который вел переговоры по мобильному) говорил, что ему нужны четверо: Дзасохов, Алханов (президент Чечни) и Рушайло, – говорила женщина. – Еще он сказал в трубку, что и «ты». Потом в больнице я спросила у своего брата, кого, помимо тех троих, хотели видеть террористы. Сказали, что Зязикова (президент Ингушетии), и я поняла, что именно с ним он и говорил. Еще я не понимаю, почему все начали говорить, что он хотел Рошаля? Амир кричал в трубку, что он не болен, и врач ему не нужен. Он точно говорил, что хочет, чтобы к нему пришел не Рошаль, а Рушайло. Я сама слышала». Потерпевшая Кастуева рассказала, что переговорщик боевиков по кличке Амир (его не опознал среди убитых террористов ни один бывший заложник) говорил, что для него «большой грех перед Богом, что из-за него дети и женщины без воды». «Он сказал нам, что воду отравили спецслужбы, как в «Норд-Осте», – сказала женщина. Потерпевшая сказала, что ее «возмутили заявления Николая Шепеля в программе «Человек и Закон». Он там говорит, что не знает, во сколько стреляли танки по школе, – глядя на зампроку-рора говорила женщина. – Да я сама видела, что танки стрелять начали около четырех часов дня! Боевики приказали мне встать в окно и махать занавеской на улицу, пока они отстреливались!…
– А в каком направлении стрелял танк? – спросил Николай Шепель.
– В школу, конечно, – раздраженно ответила потерпевшая. – По-вашему, снаряд мог направление свое изменить? /…/ У меня нет никаких претензий ни к танкистам, которые стреляли, ни к спецназу, – сквозь слезы говорила женщина. – Во мне тоже сейчас пуля наша, в легких… Я их не виню. Но где все эти три дня были наши спецслужбы? Почему ни Путин, ни Иванов, наши главнокомандующие, ничего не сделали? А спецназовцы, точно так же, как и мы, были пушечным мясом. – Женщина зарыдала, и судья прекратил допрос» («Коммерсант», 07.10.2005 года).
Подведем итог. Еще до того, как за работу принялись две комиссии по расследованию, официальной версией стала версия, что бойню вызвал самопроизвольный взрыв, случившийся в спортзале. Якобы, были заминированы баскетбольные кольца высоко под потолком над головами заложников. Якобы почему-то, заметьте, в момент, когда четыре человека в форме МЧС начали собирать трупы, подъехали на грузовике, в ответственный момент, когда следует опасаться нападения, террористам пришло в голову начать переминировать зал по другой схеме, и вот система взорвалась. Заметьте, что заминированные баскетбольные кольца, тогда, сразу после Беслана, о них все говорили, неплохо объясняют, почему взорвалась крыша. Позже, в процессе суда над Кулаевым уточненная официальная версия говорила о взрывной кнопке, на которой, якобы, постоянно сидел и давил на нее ногой террорист. Последней появилась версия, что наш российский снайпер снял этого террориста.
Официальная версия – безусловная ложь. Огнеметы, как утверждают, скажем, журналисты «Новой Газеты», безусловно были применены в ходе штурма, однако палить ими по крыше профессиональные военные не станут. Утверждаю, что штурм начался с удара по крыше спортзала школы ракетами с вертолетов. Вертолеты показались над школой по одним источникам в 13.04, по другим в 13.11, и не позднее этого времени. Чтобы вертолеты были в воздухе в это время, их следует поднять в воздух ранее 13 часов. А выстрелить можно и в то время, когда вертолет еще не показался над школой. (Да он и не станет над ней висеть – собьют.) Крыша была вскрыта ракетами. (Чтобы оправдать ракеты, понадобились баскетбольные кольца.) В момент паники в рядах террористов в здание должны были ворваться первые спецназовцы в форме МЧС, а за ними и другие силы атакующих. Так и случилось, свидетель Казбек Торчинов сказал: «начали стрелять из БТРа в угол школы». Однако 33 смертника, засевшие в школе, были опытные и хладнокровные бойцы. (Не забудем, что чеченцы защищали Брестскую крепость.) В результате операция «Освобождение» свелась к бойне детей, к избиению младенцев. Одна деталь: «Комитет пострадавших в Центре на Дубровке» еще 2 сентября обратился к Путину с просьбой не применять в городе Беслане газ. Президент, по своему вечному то ли презрению, то ли высокомерию, ничего не ответил. Путин выполнил просьбу «Комитета», он не применил газ. Но он дал разрешение на штурм школы, набитой битком плачущими детьми, поскольку неизменно ставит свои личные (путая их с государственными) интересы неизмеримо выше жизней российских граждан, выше жизней детей. Поэтому он бесчеловечный президент. Поэтому правы нацболы, скандирующие на своих митингах: «Путин – палач Беслана!» Поэтому он крайне опасный президент. Оспаривать тот факт, что он принимал роковое решение о штурме школы, просто абсурдно. Представить, что подобное важнейшее решение принималось помимо, без участия главы государства, не представляется возможным. Даже в государствах не абсолютистского типа такие важные решения принимаются главой государства, после того, как он выслушает мнения специалистов-профессионалов. В пользу того, что Путин сам принимал это бесчеловечное решение, как и решение о штурме Центра на Дубровке, говорит и то удивительное обстоятельство, что никто из министров и генералов не был уволен, разжалован или отправлен на пенсию. Потому что Путину некого наказывать. Он отдал приказ. Себя не уволишь.
