Критика теоретических концепций Мао Цзэдуна - В. Г. Георгиев
Выдвижение руководителями Китая территориальных претензии к Советскому Союзу не только говорит об антисоветском характере их политики, не только демонстрирует их экспансионизм, но и вновь обнаруживает их великоханьские шовинистические и гегемонистские устремления. Утверждая, что Советский Союз на основе якобы неравноправных договоров «захватил» часть китайской территории, они стремятся дискредитировать миролюбивую внешнюю политику Советского правительства, поставить под сомнение социалистический характер Советского государства, представить Китай в качестве страны, подвергающейся давлению и агрессии со стороны СССР и поэтому борющейся за свою свободу и независимость. Всё это раскрывает подлинный характер политического курса китайских руководителей, показывает, что этот курс имеет антисоциалистическую сущность. В настоящее время их великоханьский шовинизм и гегемонизм всё более приобретает милитаристскую, политическую окраску, выступает как пособник наиболее реакционных сил мирового империализма, злейший враг пролетарского интернационализма.
Глава третья
Противоположность марксистского и маоистского понимания проблем пролетарской революции, войны и мира
1. Можно ли писать законы для всего мира на основании лишь китайского опыта?
В 1966 г. в Пекине на всех основных языках мира был выпущен сборник высказываний Мао Цзэдуна по различным вопросам, являющийся своего рода компендиумом маоистской идеологии. Он даёт наглядное представление об уровне и содержании теоретических постулатов маоизма, которыми нынешнее китайское руководство пытается подменить марксизм-ленинизм.
Следует заметить, что человека, собирающегося открыть цитатник Мао Цзэдуна, ждёт сюрприз. Среди 26 разделов этого «пособия», объявленного вершиной революционного марксизма, нет ни одного, посвящённого специально революции. Здесь нет терминов: «революционная ситуация», «формы и методы революционной борьбы», «теория перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую» и т. п. Но зато сколько угодно тем, посвящённых войне: «война и мир», «народная война», «взаимоотношения между офицерами и солдатами», «взаимоотношение между армией и народом» и т. п.
Такое отношение к проблеме революции, такая однобокость не случайны. Живое и богатое, многостороннее и содержательное учение Маркса — Ленина о революционной борьбе пролетариата здесь заменено примитивной схемой, сводящей все формы борьбы и деятельности коммунистических партий в сущности только к одной — революционной войне.
Приведём некоторые высказывания.
«Войны начались с момента возникновения частной собственности и классов и являются высшей формой борьбы — формой, к которой прибегают для разрешения противоречий между классами, нациями, государствами, политическими блоками на определённом этапе развития этих противоречий».
«Каждый коммунист должен усвоить ту истину, что винтовка рождает власть».
«Центральной задачей революции и высшей её формой является захват власти вооружённым путём, то есть решение вопроса войной. Этот революционный принцип марксизма-ленинизма верен повсюду; он безусловно верен как для Китая, так и для других государств»[82].
Категоричность, безапелляционность, негибкость формулировок бросаются в глаза. Если «повсюду» и «безусловно», значит, можно отвлечься от конкретных условий, места и времени, значит, их не к чему принимать в расчёт. Теория революционной борьбы тем самым упрощается до предела. Наконец-то найдено универсальное средство решения всех и всяческих задач, решения любых противоречий: противоречий «между классами, нациями, государствами, политическими блоками»; это средство — революционная война. Если Мао Цзэдун иногда советует применять и иные средства, то только для подготовки всё той же революционной войны.
Каким образом, на какой почве возникло подобное извращение марксизма? Посмотрим прежде всего, к какому периоду истории китайской революции относятся цитированные положения. Они взяты из работ «О затяжной войне», «Война и вопросы стратегии», «Стратегические вопросы революционной войны в Китае», «Вопросы стратегии партизанской войны против японских захватчиков». Все работы относятся к 30‑м годам. И их названия, и датировка объясняют многое.
30‑е годы — разгар гражданской войны, не прекратившейся и после нападения японских империалистов на Китай. В те годы практика, жизнь требовали от прогрессивных сил китайского народа, от китайских коммунистов прежде всего организации вооружённого отпора захватчикам, развязывания вооружённой общенародной борьбы, хотя, как можно установить по тем же выдержкам, Мао Цзэдун уже тогда выражал эту потребность зачастую теоретически неверно, абсолютизируя частные положения, годные для данной страны, для данного периода, возводя их в общие абсолютные законы.
Однако в тех же работах Мао Цзэдуна присутствовало — что особо важно для нас — определённое понимание специфичности китайской ситуации. Мао Цзэдун тогда ещё подчёркивал особенности внешнего и внутреннего положения Китая, которые ставили КПК в совершенно исключительные, особые условия борьбы. «Между тем.— писал он,— стоит только понять, что Китай — полуколониальная страна, за которую ведут между собой борьбу многие империалистические государства, и тогда всё станет ясно: 1) станет ясно, почему из всех стран мира только в Китае существует такое необычайное явление, как длительная междоусобица в лагере господствующих классов: почему эта междоусобица ширится и обостряется день ото дня: почему в Китае не удавалось и не удается установить единую власть: 2) станет ясна серьёзность крестьянского вопроса и. следовательно, можно будет понять, почему восстания в деревне приобретают такой размах, как сейчас, когда они охватили всю страну; 3) станет ясна правильность лозунга рабоче-крестьянской демократической власти: 4) станет понятно и другое необычайное явление, возникшее в связи с длительной междоусобицей в лагере господствующих классов — этим необычайным явлением, существующим из всех стран мира в одном только Китае.— а именно существование и рост Красной армии и партизанских отрядов, а также сопутствующее этому существование и развитие небольших красных районов, выросших в окружении сил белой власти (подобного необычайного явления нигде, кроме Китая, не наблюдается); 5) станет также ясно, что создание и рост Красной армии, партизанских отрядов и красных районов является в полуколониальном Китае высшей формой борьбы крестьянства под руководством пролетариата, неизбежным результатом развития крестьянской борьбы в полуколониальной стране и, несомненно, важнейшим фактором, ускоряющим наступление революционного подъема во всей стране: 6) наконец, станет ясно, что политика одних только летучих партизанских действий не может разрешить задачу ускорения революционного подъёма во всей стране и что, несомненно, правильна политика Чжу Дэ — Мао Цзэдуна, политика Фан Чжиминя, предусматривающая образование баз, планомерное создание органов власти, углубление аграрной революции, развёртывание вооружённых сил народа через создание волостных, районных, уездных отрядов Красной гвардии и местных войск Красной армии к созданию регулярной Красной армии, неуклонное волнообразное расширение районов красной власти и т. п.»[83]
Однако по мере того как проявлялась тенденция к установлению Пекином своей гегемонии в международном освободительном движении, указания на специфичность, особенность китайской ситуации начали исчезать из документов КПК. Превращение конкретного национального опыта в опыт «всемирной значимости» совершалось, так сказать, поэтапно. Поначалу опыт вооружённой борьбы в Китае предлагался в качестве универсального средства для национально-освободительной борьбы народов стран Азии, Африки, Латинской Америки. Китайская революция стала
