Станислав Бышок - Евромайдан имени Степана Бандеры от демократии к диктатуре
Она также добавила, что в таких регионах, как Одесса и Донбасс, украинцы «из-за сложных исторических обстоятельств, репрессии и голодомора отступились от своего языка»[88]. Именно поэтому, по мысли Фарион, «наш долг — на законодательном уровне обращать этих людей через государство как аппарат принуждения», — подытожила она.
А в декабре 2011 года Ирина Фарион потребовала убрать с улиц Львова рекламу… пельменей. С соответствующим запросом она обратилась к мэру города Андрею Садовому.
Фарион выразила негодование в связи с использованием русских форм имен в украиноязычных рекламных слоганах: «Дима, домой», «Саша, домой», «Катя, домой», подчеркивая, что такая реклама является распространением «русского мира».
Фарион также заявила, что Садовый в октябре отказал ей в размещении световой рекламы о деятеле ОУН Николае Лемике, убившем в 1933 году советского дипломата в знак протеста против проводимого в УССР Голодомора[89], и при этом предоставил площади для рекламы пельменей.
«Вы по-холуйски угодливо предоставляете территорию Львова для распространения «русского мира» во всех его неприемлемых для нашего языка и мировоззрения формах. Продемонстрируйте, в конце концов, достойную осанку перед отвратным либерало-фарисейством Вашей команды… Что же вы, собственно, промоцируете? Невозможно представить, чтобы основателя украинского казачества Дмитрия Вишневецкого даже в быту звали Димой, или Александра Довженко — Сашей, а не Сашком, а мать Шевченко — Катей, а не Катрусей», — подчеркнула в своем обращении Фарион.
Читатель может задаться вопросом, зачем в книге так много внимания уделяется персоне, к которой в украинском обществе принято относиться с юмором и не воспринимать всерьёз. Действительно, для многих Фарион — это лишь украинский аналог эпатажного российского депутата Жириновского. Но только не для представителей ВО «Свобода». Все партийцы, с которыми доводилось беседовать авторам, на несколько юмористический вопрос о том, не считают ли они, что пани Фарион зачастую бывает не в себе и выдаёт крайне сомнительные тексты, отвечали однозначно: Ирина Фарион — один из лучших филологов страны и главный защитник украинского языка и культуры в Верховной Раде. Ни много, ни мало.
Если Ирина Фарион — знаменатель, то Юрий Михальчишин — числитель в асимметричном пиаре партии. Роль Михальчишина состоит не просто в продуцировании одного скандального заявления за другим — он легитимизирует то, что принято считать мнением радикального крыла партии. Здесь есть все — культ силы, экспансия, национал-социалистические симпатии, брутальный стиль. Иногда создается впечатление, что, если бы в партии Михальчишина не было, пришлось бы его придумать. В первую очередь — в противовес респектабельной части «Свободы», которая в последнее время старается не лезть на рожон с использованием неполиткорректной лексики.
Юрия Михальчишина многие справедливо называют наиболее радикальным депутатом от фракции «Свобода». Так, его ник в «Живом журнале» — nachtigal88 — это явная отсылка к батальону «Нахтигаль», сформированному абвером преимущественно из членов и сторонников ОУН(б) для действий на территории Украинской СССР и, по мнению ряда исследователей, участвовавшему в кровавых еврейских погромах во Львове в июне 1941 г. Цифра 88 — распространённый у современных ультраправых «код», соответствующий восьмой букве латинского алфавита (h) и означающий «Неii Hitler» (хайль Гитлер).
В 2010 году Михальчишин выпустил «пособие по обучению социал-национализму» — 420-страничный сборник переводных статей Геббельса, Муссолини, Рема, Штрассера и других нацистских и фашистских лидеров вперемежку с собственными текстами Михальчишина, Ильенко и др[90]. В сборнике, в частности, был напечатан текст главного пропагандиста Третьего Рейха Йозефа Геббельса «Маленькая азбука национал-социалиста», в котором постоянно используются слова «жид», «жидовство»[91]. Организованная «Свободой» образовательно-политологическая структура называется Михальчишиным не иначе, как «Политический научно-исследовательский центр им. Йозефа Геббельса»[92].
Есть, однако, и иное мнение относительно пана Михальчишина. Так, известный киевский (после событий «Евромайдана» — московский) журналист Александр Чаленко, посетивший Львов в апреле 2011 года, так отзывается о радикальном «свободовце»: «После нашего тесного общения с Юрием Михальчишиным… я еще раз убедился в том, что это — обычный интеллигентный и даже стеснительный мальчик, который верит в то, что он бандеровец. Ему просто некому во Львове (опять же в силу незлобивости и равнодушия львовян) надавать по попе, чтобы разубедить его в том, что он бандеровец. Бандеровец — это другой психотип, который так скромно себя не ведет, как вел Юра»[93].
Одна из идей, которые развивает Михальчишин, носит в целом левый характер и связана с понятием «национально-освободительной борьбы», которая во многих странах имела левый, социалистический характер. Более того, значительная часть сегодняшних сепаратистских организаций Европы принадлежит к левому лагерю. Состоит эта идея в противопоставлении Западной Украины, ныне свободной от оккупации, и Центрально-Восточной, чье освобождение еще впереди.
«Плакать уже поднадоело? Поднадоело быть толерастами? Поднадоело говорить о компромиссе, о примирении, о «Востоке и Западе вместе»? Мне кажется, что мы еще не одну такую сессию проведем — здесь, во Львове, проведем такую сессию в Киеве, и мне еще кажется, что будет тот день, когда мы такую сессию проведем на улицах Донецка! Наша бандеровская армия перейдет Днепр, перейдет Донецк, и выбросит синеж*пую банду[94], которая сегодня узурпировала власть, из Украины», — сказал в 2010 году на партийном мероприятии кандидат политических наук[95] Михальчишин.
«Сегодня против Львова стоят три антиукраинских силы: Москва, Донецк и Киев. Правда, Киев они оккупировали, он сдался, и оккупанты ожидают, что так же сдастся и Львов, прогнется бизнес, промолчит политическая элита, будут молчать его жители, а львовская милиция, как киевские менты, будет гонять патриотов! Не будет такого, друзья, потому что у нас с вами не простой город, это — не областной центр. Львов — город, где Бандера учился, жил, боролся и воевал. Мы его не отдадим!» — заявляет под шум аплодисментов Юрий Михальчишин.
Мысль понятна и не нова. Следуя ей, Михальчишин использует в полемике «метод Дугина» с точностью до наоборот. Идеолог современного российского евразийства начинает свой отсчет «качества» регионов Украины с чистых, «русских» юго-восточных, потом идут зараженные «украинством» центральные и в самом конце — «геенна огненная», сосредоточие всех бед — Галичина.
У Михальчишина и «Свободы» позиция обратная. Есть Пьемонт, с центром во Львове. Всё, что восточнее, разнится только степенью оккупации со стороны русифицированных культурно и ментально граждан. Центр ада — это, конечно же, Донецк, есть меньшее зло — Одесса, Кировоград, Сумы и так далее. Логика действует по принципу исключения, что традиционно для любой политически правой позиции, будь то националистическая или наднациональная, евразийская. В любом случае кто-то остается за бортом, и этот кто-то — извечный, эсхатологический враг, змий, преодоление которого открывает врата в рай[96].
«Свобода» — хороший пропагандист национальных мифов, местами гипертрофированных и возведенных в ранг незыблемых истин. Партия успешно сочетает социальную и националистическую риторику, эффективно использует метод поиска внешнего врага, апеллирует к религии, традициям и исконным, с социал-национальной точки зрения, моральным ценностям народа.
Способ продвижения идеологии «Свободы» и характер ряда ее позиций автоматически делает ее сторонниками большие группы граждан, в первую очередь этнических украинцев и украинофонов, поскольку отвергает саму дискурсивность постановки тех или иных вопросов. Их место занимают четко определенные аксиомы, большинство которых по праву можно считать идеологическими мифами. Это не значит, что на Украине нет проблем с русским языком, с Россией как экономическим и политическим партнером, мигрантами, генофондом, экологией и так далее. Это стандартный набор проблем для любой постсоветской страны, которые могут решаться теми или иными способами. Для этого, очевидно, необходима общественная полемика и поиск консенсуса. К сожалению, политическая практика «Свободы» и более радикальных украинских националистов, в частности «Правого сектора, предполагает вместо этого мифологизацию, которая в социальном измерении приобретает черты неприкрытого популизма, помноженного на агрессивность подачи.
