Александр Серебряков - Русский гамбит. На пути к новому биполярному миру

Развитием отношений с Соединенными Штатами Россия не ставит под сомнение свои стратегические связи с Китаем. Для России категорически неприемлемо участие в каких-либо коалициях, направленных на «сдерживание» Китая.

О мифической «китайской угрозе»

В период сложных и противоречивых отношений с Китаем мы неоднократно слышали о китайской угрозе, «нависшей» над нашим Дальним Востоком в связи со все возрастающей китайской экономической мощью. Вся эта «угроза» сводится, по сути, к трем составляющим: территориальным претензиям, заселением китайцами наших территорий и «агрессивной китайской внешней политики». Нередки эти высказывания и в наши дни. По этому поводу хотелось бы сказать следующее.

У нас нет взаимных территориальных претензий. Договор 2001 года поставил окончательную точку в этих спекуляциях. У нас и не было с Китаем проблемы «территориальных претензий». У нас была проблема «разграничения границ».

В начале 60-х годов XX века китайский лидер Мао Цзэдун поднял вопрос о якобы «захваченных царской Россией 1,5 миллиона квадратных километров китайской территории» – с целью еще более обострить отношения между Советским Союзом и Китаем, которые начали постепенно ухудшаться сразу после смерти Сталина в 1953 году. Поэтому эту проблему, а также проблему так называемых «неравноправных договоров» между Россией и Китаем, а также СССР и Китаем необходимо рассматривать в общем контексте советско-китайских отношений того периода. Именно в эти годы китайский лидер, активно способствуя ухудшению межпартийных отношений между КПСС и КПК, и на фоне личной неприязни к Н. С. Хрущеву, начал закладывать основы для разрыва отношений между двумя странами. Естественно, лучшим предлогом для таких действий и стала проблема якобы «захваченных русскими китайских территорий» и навязывание сначала Российской империей, а затем и Советским Союзом «неравноправных договоров» Китаю.

Мао Цзэдуну необходимо было окончательно подавить внутреннюю партийную оппозицию, которую формально «возглавлял» второй человек в Китае Лю Шаоци, всегда выступавший за поддержание добрососедских отношений с Советским Союзом. Появился даже термин «советские ревизионисты», которым китайские коммунистические лидеры начали именовать своих товарищей из КПСС, намекая на то, что они «извратили» суть марксистско-ленинской теории.

Красноречивым примером резкого ухудшения советско-китайских отношений стала реакция китайского руководства на запуск в космос первого советского космонавта Ю. Гагарина. Министр иностранных дел Китая, маршал Чэнь И в день полета советского космонавта заявил: «Сегодня произошли два события. Первое, главное событие – это победа сборной КНР на чемпионате мира по пинг-понгу, и второе – это новое научно-техническое достижение Советского Союза».

В ходе развернувшейся, в середине 1960-х годов «культурной революции» Мао Цзэдуну удалось окончательно уничтожить партийную оппозицию. Другой причиной появления в это период разговоров о советско-китайской границе и «неравноправных» договорах с Россией и Советским Союзом стало желание Мао Цзэдуна вывести Китай из состояния военного противостояния с американцами и пойти на установление контактов с США. Мао всерьез рассматривал возможность подталкивания американцев к совместным действиям против СССР и надеялся получить гарантии помощи со стороны американцев в случае вооруженного конфликта с Советским Союзом. Американцы в то время проводили политику «двух Китаев» и активно поддерживали Тайвань. Даже место Китая в ООН занимали представители Тайваня как… «Республика Китай».

Идя на прямую конфронтацию с СССР, Мао Цзэдун хотел доказать американцам, что СССР более не является для КНР «старшим братом» и что впредь Китай намерен проводить независимую внешнюю политику. В конечном итоге, уже после кровавых столкновений на советско-китайской границе и гибели сотен российских и китайских военнослужащих, Мао Цзэдун добился своего. В конце 1969 года в Польше состоялись первые контакты между китайцами и американцами на уровне глав дипломатических представительств, которые впоследствии привели к установлению дипотношений между КНР и США и к отказу США от политики «двух Китаев».

Таким образом, так называемая «проблема оккупированных территорий» и «неравноправных договоров» была лишь предлогом для разрыва союзнических отношений с СССР, для начала борьбы с внутренней оппозицией и решением ряда внешнеполитических задач.

Дальневосточные территории России, о которых теоретически могла бы идти речь, никогда не входили в состав собственно китайской империи. На этой территории жили в основном с кочевники, которые в разные периоды могли находиться в вассальной зависимости от Китая. Но здесь никогда не жили собственно «китайцы-хань» и здесь никогда не было китайской администрации.

Очередной миф о несуществующей угрозе. Китайцы в основном южный народ, и их ареал расселения – центральные и южные районы Китая. Они никогда не стремились на Север ввиду наличия там диких и свирепых кочевников: джурдженей, киданей, маньчжур, от которых китайцы веками отбивались, они даже построили Великую китайскую стену в надежде поставить надежный заслон от северных диких кочевников.

Китайцы всегда были хорошими, трудолюбивыми работниками и умелыми торговцами. Наличие китайских граждан на российских стройках, на сельхозугодьях и на рынках городов еще не свидетельство «массового переселения» китайцев, а является результатом развивающегося на всех уровнях российско-китайского сотрудничества.

Вся многовековая история Китая свидетельствует, что даже в периоды расцвета Китай особо не стремился к территориальной экспансии, а если и предпринимались подобные попытки, то они, как правило, были и не очень удачными. Китай покорил лишь малонаселенный Тибет, мусульманский Синдзянь, да в разные периоды в вассальной зависимости от китайской империи находились Бирма, Вьетнам и Корея.

Китай всегда плохо воевал с внешними врагами. Гораздо более ожесточенно проходили внутренние гражданские войны, в которых гибли миллионы китайцев и страна неоднократно в своей истории, доходила до абсолютной разрухи.

Нет никаких оснований считать, что Китаю нужны чужие территории. У него и так есть три внутренние проблемы, которые представляют угрозу национальной безопасности. Этими проблемами являются действия сепаратистов, которые выступают за «независимость Тибета», за «независимость Восточного Туркестана» и за «независимость Тайваня».

Китаю, в первую очередь, нужны ресурсы, а он их и так получит благодаря прагматичной внешней политике в рамках экономических отношений с другими государствами.

Китай – древняя страна, которая будучи древней уже никуда не торопиться. Многие события Китай знает наперед, так как они или очень похожие события уже имели место в китайской истории в течение последних тысячелетий. У Китая хорошая историческая память. И китайцы ничего не забывают. И они никогда не забудут тех зверств, преступлений и унижений, которые принесли китайцам британцы и японцы в войнах XIX и XX веков.

Характерным примером в этой связи является и история с захоронениями русских солдат на территории Китая. Там с должным уважением относятся к могилам советских солдат, погибших во время военных операций против императорской Японии с 1938 по 1945 г. Вместе с тем, захоронения солдат русской императорской армии, погибших во время русско-японской войны 1904–1905 годов, неоднократно подвергались надругательствам, актам вандализма со стороны китайцев. Дело в том, что части русской императорской армии в Китае считаются «оккупационными» – со всеми вытекающими последствиями. Лишь относительно недавно удалось урегулировать с китайцами и вопрос о захоронениях солдат царской армии.

Учитывая «долгую память» китайцев, можно предположить, что японцы и британцы навсегда останутся для китайцев персонами «нон грата» в том, что касается политически обязывающих взаимных договоренностей. Но этот факт не мешает китайцам с максимальной для себя выгодой использовать их в своих экономических интересах.

Идеологическое «наследство» Дэн Сяопина как негативный фактор в развитии российско-китайского сотрудничества

Все мы привыкли к тому, что любое упоминание о Дэн Сяопине неизбежно сводится к определению «отец экономических реформ в КНР» или «автор экономического китайского чуда», который задал принципиально новый вектор развития Китая на столетия вперед. Однако нас больше интересуют не его экономические реформы, а его внешнеполитические приоритеты, которые во многом и определяют внешнеполитический курс современного Китая.