Томас Джонсон - Американская разведка во время мировой войны
В каждом порту группе офицеров разведки помогала дюжина полицейских разведчиков и несколько вольнонаемных служащих, мужчин или женщин, занимавшихся борьбой со шпионажем.
В портах офицеры разведки работали в обстановке еще большей таинственности, чем где бы то ни было, занимая спокойную частную квартиру, которую полицейские разведчики посещали очень редко. Они имели два задания: обнаруживать немецких агентов и выявлять среди американских войск почву, которую могли бы использовать немецкие агенты. Они работали либо под видом офицеров какого-нибудь полка, либо под видом обыкновенных граждан, выдавая себя за журналистов или коммивояжеров.
Именно благодаря авторитету, который придавала им форма, двоим из них удалось в продолжение многих недель «осведомлять» «Эмиля» о числе американцев, умерших еще до прибытия во Францию. Эмиль был хозяином эльзасского отеля, одного из самых больших отелей в Гавре; он уже давно был разоблачен как немецкий шпион; все его методы были известны и все его донесения вскрывались и прочитывались, перед тем как пойти по назначению.
Начальники Эмиля приказали ему разузнать об опустошениях, причиненных гриппом среди американских солдат, которыми были набиты американские транспорты летом 1918 г., когда, чтобы остановить немецкое наступление, Америка посылала столько людей, сколько могла. Некоторые солдаты умерли в дороге, но число гробов, выгруженных на берег, было, конечно, преувеличено слухами; Эмиль, подобно многим шпионам, не дал себе труда проверить, сколько в этих слухах правды, и передал своим начальникам цифры, добавив от себя некоторые подробности. Их сообщили ему двое знакомых, которые, по их словам, хорошо знали обо всех событиях, происходящих в Гавре.
Они сообщили ему, что американцы мерли, как мухи на борту транспортов. Количество гробов, которые выгружали днем на виду у всех, было якобы гораздо меньше того количества, которое выгружалось ночью. Благоприобретенные знакомые Эмиля каждый раз прибавляли новые подробности этого мнимого бедствия. Эмиль в тишине своей комнаты под крышей отеля вытаскивал симпатические чернила, специальное перо и писал письма такого рода: «Не питайте никаких опасений по поводу войск, прибывающих из Америки и высаживающихся в Гавре. Еще до прибытия в порт половина солдат умирает, а остальные так больны, что едва держатся на ногах. Эпидемия опустошает американскую армию».
Сомневаюсь, чтобы Эмиль был когда-нибудь интернирован. Он был нам чрезвычайно полезен.
Так или иначе, полицейские разведчики активно занимались розысками всего, что могло бы нарушить транспорт войск. Переодетые в форму вновь прибывших частей, они смешивались с новобранцами и, пользуясь своим престижем старых солдат, очень быстро завоевывали доверие новичков. Они интересовались всем. Правда ли, что на борту много больных? Как их лечили? Довольны ли солдаты? Хорошо ли их кормят? Любят ли они своих офицеров? Тем временем другие полицейские разведчики в штатском (один из них любил выдавать себя за корреспондента «Christian Herald» — «Христианского вестника») встречались с офицерами тех же полков. Что за люди их солдаты? Какой у них генерал? Любит ли его дивизия? Если нет, то почему?
Через 24 часа после прибытия «Левиафана» подробный отчет о высадившихся войсках был уже в пути в главную квартиру. Большинство вопросов, которые тайно задавались солдатам, имели целью узнать, каково их настроение: «Хотите ли вы сражаться и умеете ли, а если не умеете, то чувствуете ли вы себя способными научиться?» Огромное большинство с воодушевлением отвечало «да». Однако бывали и отрицательные ответы. Солдаты некоторых частей, набранных в немецких районах Среднего Запада, признавались, что «на фронте и так достаточно людей, и без них можно было бы там обойтись» и что «война уже почти окончена, зачем же они нужны?» Это сообщение, немедленно посланное в главную квартиру, решило участь этих войск во Франции; впрочем, оно было получено также полковником Николаи, причем от агентов, лучших, чем Эмиль.
Некоторые войска, отправленные обратно на родину до перемирия, были тщательно обысканы, чтобы они не могли увезти с собой писем своих приятелей-солдат, невинно сообщавших важные военные сведения. Точно так же обстояло дело с возвращавшимися в Соединенные Штаты гражданскими лицами, из которых многие увозили письма и посылки. Вопреки их решительным протестам, полицейские разведчики обыскивали их гораздо тщательнее, чем это делали французы.
«Service»
Разведывательная полиция, которой был поручен надзор за всей сетью секретной службы во Франции, отличалась большой строгостью. Ее пароль «Service» открывал ей днем и ночью доступ повсюду. В некоторых спокойных районах французы охотно предоставляли молодым и ревностным американцам, превосходно говорившим по-французски, выполнение части своей работы. Например, в Дижоне два полицейских разведчика Никкел и Мартелл заменяли французов при контроле, установленном над приезжающими.
Каждый, кто приезжал в Дижон, как и в прочие города, должен был зарегистрироваться, указать свою профессию, цель своей поездки и срок пребывания. Сообщенные данные всегда проверялись; часто такой 'проверкой занимались станционные смотрители. За тем, кто дал ложные сведения, тотчас же устанавливалось наблюдение: Американцы заставили строго соблюдать это правило и, пользуясь своим паролем «Service», без колебаний вытаскивали подозрительных людей из постелей, чтобы просмотреть их бумаги и допросить их.
Особенно тщательно они следили за вестибюлями отелей, где усиленно передавали слухи, и не спускали глаз с путешественников, безразлично, были ли они шпионами или нет.
Один из агентов, которым в то время был поручен такой надзор, по всей вероятности, стал теперь превосходным сыщиком. Во всяком случае, он проявил к этой профессии большую склонность, когда ему еще не было 17 лет. Будучи весьма расторопным, он целые дни проводил, бегая на звонки и выполняя всевозможные поручения в лучшем отеле одного из французских городов, расположенного в тылу, но достаточно близко к фронту, чтобы население его было почти сплошь военное. Кроме того, американцы открыли в этом городе госпитали. Это был важный центр нашей службы снабжения.
Ни один подозрительный или даже просто сомнительный человек не останавливался в этом отеле без того, чтобы его багаж не был тщательно просмотрен и его переписка прочитана американским офицером, возглавлявшим контрразведку в этом районе. Офицер открывал на пару письма и, «е оставляя никаких следов, прочитывал их и опять заклеивал. Американцы не единственные пользовались таким методом, весьма распространенным в контрразведке и почти обязательным в тайной войне.
Однажды этот молодой человек из разведывательной полиции пришел к своему начальнику и сказал:
— Господин лейтенант, с некоторых пор у меня возникли подозрения. Вы знаете М. А., толстого брюнета, управляющего гостиницей. Так вот, этот управляющий не получает писем на адрес гостиницы. Ни одного письма.
— Но у него есть орден Почетного Легиона, — ответил американец, — я видел у него в петлице красную ленточку.
— Подумаешь, красная ленточка! Ее можно купить в любой лавочке. И затем приглядитесь к нему поближе. Он не француз. Он даже говорит с легким акцентом.
«Все это мелочи», подумал офицер, но тайная война состоит сплошь из мелочей. Он запросил Париж, числится ли брюнет во французских списках подозрительных. Ему ответили отрицательно. Но он числился в американских списках. Полковник Морено быстро прислал из Шомона утвердительный ответ. Этот человек был уже замешан в одном деле в Лионе, но надо было, чтобы его арестовали французы. Американцы тотчас же сообщили свои сведения французам. Вскоре два агента летучей бригады, типичные полицейские, вошли в гостиницу и, пройдя прямо в контору, обратились к толстому брюнету с орденом Почетного Легиона:
— Сударь, мы полицейские агенты, мы ищем управляющего гостиницей.
— Управляющего гостиницей? — повторил брюнет. — Я очень сожалею, господа, но он вернется только к 5 часам.
Полицейские агенты поклонились и ушли. К 5 часам они вернулись и опять спросили управляющего гостиницей.
— Да ведь вы с ним говорили, когда приходили в первый раз, — ответили им. — А теперь он уехал.
Кольцо контрразведки сомкнулось. Из города ушло всего несколько поездов, вокзалы находились под постоянным наблюдением. В списке подозрительных были указаны все приметы беглеца. Через несколько дней брюнет был арестован в Лионе и на этот раз интернирован до конца войны.
Тот же молодой человек, пришел опять к американскому офицеру и сказал:
— Подумайте только, господин лейтенант, кто остановился в отеле! Дама, принадлежащая к одной из самых влиятельных семей в Америке, по крайней мере, судя по ее имени; но она француженка. Тут кроется тайна.
