Сергей Кара-Мурза - Мысли быстрого реагирования
В общем, ликвидировать вуз по обвинению в его «неэффективности» — это примерно то же самое, что расстрелять человека по обвинению в преступлении, которое не предусмотрено в законе и которое нельзя определенно описать.
2. Второе сильное утверждение министра таково: «Из списка вузов, обладающих признаками неэффективности, никто выйти не может — он сформирован на основе объективного исследования о состоянии учебных заведений».
Начнем с первой части утверждения. Здесь говорится, что если подозреваемому вузу вынесен приговор («он неэффективен»!), то это приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Но г-н Ливанов сразу же начинает противоречить сам себе, по привычке этого не замечая. Корреспондент спрашивает, почему же «губернатор Кировской области… сумел доказать министерству важность двух вятских вузов, которые были признаны неэффективными. По его словам, вузы были из списка исключены».
Значит, может все-таки кое-кто «выйти из списка», несмотря на железную «объективность» приговора! Оказывается, целая «группа вузов» по природе своей не поддается объективной оценке и заведомо признается эффективной. Видимо, для Минобрнауки важнее субъективная оценка некоторых высокопоставленных персон, чем «объективное исследование». Бывает…
Но под этот весьма у нас обычный феномен Ливанов подводит целую теорию: «Первая группа состоит из вузов, которые нельзя отнести к неэффективным в силу специфики образовательных программ. Обычно это творческие учебные заведения, вузы с культурной направленностью, которые просто нельзя оценивать по общим правилам».
Ну и объяснение! Даже поразительно это слышать. Каким образом специфика образовательных программ автоматически и заведомо делает вуз эффективным? Что за фантастический постулат! Если, скажем, МАРХИ «просто нельзя оценивать по общим правилам», то Минобрнауки обязано внятно, перед панелью специалистов, изложить критерии, согласно которым большинство вузов в России не обладают «спецификой образовательных программ», совершенно лишены творческой компоненты и лишены «культурной направленности».
Но нет таких вузов в природе — при всех дефектах и слабостях нашего полуразрушенного высшего образования! Господа министры и чиновники! В какую трясину вы погружаетесь со своими нелепыми концепциями! Разве можно так обращаться с национальной системой, которая вверена вашему руководству?
3. Рассмотрим вторую часть приведенного рассуждения министра: «Из списка [неэффективных] вузов никто выйти не может — он сформирован на основе объективного исследования о состоянии учебных заведений».
Мол, именно поэтому «из списка [неэффективных] вузов никто выйти не может». Так к неопределимому обвинению добавляется неопределимое качество доказательства вины — «объективность». Что это за магическое качество? Как понимают в Минобрнауки само слово «объективный»? Какие фундаментальные концепции они там напридумывали? Что за странные мысли ворочаются в головах чиновников!
Г-н Д. Ливанов не определил, что такое «неэффективность», но некоторые бессвязные банальные характеристики вуза называет диагностическими признаками этой самой «амебы».
Например, он приводит в интервью, как очевидный признак неэффективности вуза, такой: «Есть московские вузы, где средняя зарплата преподавателя сейчас находится в интервале от 20 до 30 тыс. руб. Очевидно, что такие вузы работают плохо. Их подход к формированию зарплаты преподавателей не позволяет иметь хорошо подготовленных специалистов».
Вчитайтесь: ведь в этом нет никакого парадокса, ни скрытой оригинальной мысли, это — тривиальная глупость. Ни в земской деревенской школе сто лет назад, ни в советском МГУ, ни сегодня где-нибудь в Хабаровске преподаватель не соотносит качество своей работы с зарплатой. Пока у него не мутится голова от голода, он старается как можно лучше передать свои знания студенту. Преподаватель по типу культуры — не рвач, он знал, куда шел, его профессия — это не спекуляция своей рабочей силой на рынке. Это мы говорим о массе, о социокультурной общности учителей и преподавателей.
Даже в американской социологии труда ряд профессий, включая преподавателей, выделяется в особую группу, где зарплата является не целью и не мотиватором, а «фактором социальной гигиены». Да, низкая зарплата ограничивает возможности преподавателя, если она не позволяет ему нормально питаться и содержать семью, так что он вынужден тратить время на дополнительный заработок. Но если ты увеличишь ему зарплату в 10 раз, намного лучше преподавать от не будет — он и так выкладывается.
Но при чем здесь эффективность? Зарплата — один из ресурсов, и ее снижение в РФ как раз и есть едва ли не главный способ увеличить эффективность труда с точки зрения работодателя (это и называется «оптимизировать»). А главное, какова логика! В государственном вузе работодатель-государство дает преподавателю очень низкую зарплату. Тот, подавив возмущение, все равно выполняет свой профессиональный долг — ради студентов и будущего страны. И тут в аудиторию вламывается чиновник этого самого работодателя-государства и обвиняет преподавателя в том, что он плохо работает, так как соглашается на низкую зарплату. Да что же это творится у нас в государстве? Чиновники выступают как провокаторы, и этого даже не замечают!
4. Г-н Ливанов приписывает свойство истинности и объективности комиссиям Минобрнауки. Какое дикое смешение понятий! Комиссии создаются для выявления господствующего субъективного мнения — это часто (хотя и не всегда) бывает лучше, чем субъективное мнение одного человека, особенно если он слишком глуп. Вот как г-н Ливанов обосновывает достоверность и объективность оценок: «Список является результатом общественно-государственной оценки деятельности высших учебных заведений и их филиалов. Я специально подчеркиваю слово “общественной”, потому что в этом процессе широко участвуют не только органы государственной власти, но и работодатели, и представители ректорского сообщества».
Это объяснение — профанация, надругательство над здравым смыслом. Кто является работодателем в государственном вузе? Государство, представленное чиновниками системы образования, непосредственно подчиненными органам государственной власти. Зачем же наводить тень на плетень! Их оценка никак не является «общественной». А кто такие «представители ректорского сообщества»? Это именно те люди, которые и являются объектами той «оценки», которую учинили над вузами и их руководителями чиновники. Представлять этих людей «независимой общественностью», которая будет беспристрастно судить коллег, ставших первыми жертвами эксперимента, просто нелепо. Ведь те, кто сегодня включены в комиссию как «представители ректорского сообщества», прямо зависят от благосклонности чиновников Минобрнауки, ибо вскоре такая же комиссия будет оценивать их самих. Это — не демократическая процедура, а фарс.
5. Как вообще возникают у г-на Ливанова «признаки неэффективности» вузов? Ведь то, что берется как признак чего-то (индикатор, показатель чего-то) — это довольно сложный инструмент, причем он существует как система нескольких взаимосвязанных сущностей. Вот, например, в качестве индикатора «неэффективности» вузов был взят средний балл ЕГЭ студентов-первокурсников — он не должен быть ниже 60 баллов. Индикатором чего может служить эта величина?
Вспомним учебник. Для использования в каком-то суждении количественной меры нужны показатели (индикаторы), характеризующие какую-то важную сторону интересующего нас явления. Что такое индикатор? Это некая измеримая величина (параметр) интересующего нас явления. Но любому явлению присуще множество параметров, разные его стороны можно измерять и так, и эдак. Например, плывет корабль по морю. У этого состояния огромное число измеримых величин, параметров — размеры корабля, тип двигателя, курс, сила ветра и высота волн и т.д. Какой же параметр может служить в качестве индикатора? Тот, что надежно связан именно с интересующей нас величиной, которую трудно измерить непосредственно (ее называют латентной величиной).
Вот, в рубке на корабле стоит прибор эхолот. Он измеряет время между подачей звукового импульса и возвращением к кораблю его эха, отраженного от морского дна. Это время само по себе никого не интересует, штурману надо знать глубину — расстояние от киля до дна. Глубина — это латентная величина, измерить которую трудно. А скорость звука в воде хорошо известна, по времени возвращения эха глубину можно вычислить по простой формуле с достаточной точностью. Это время и берется как показатель (индикатор) глубины, т.е. расстояния от корабля до дна моря. Если бы мы не знали, с какой скоростью проходит в воде звук и его отраженное эхо, мы измерить глубину таким способом не смогли бы.
