Все, что было у нас - Сантоли Ал
Наш лагерь располагался на высоте 860, рассчитан был на роту, роту 'Браво'. Там была ещё одна рота, они сидели на высоте 881. На 860-й мне пришлось приступить к хождению в голове. Командиром у нас был лейтенант Пит. Я реально еле жопой двигал. Я реально был не в форме. Оснащение, что мы таскали, было очень тяжелое. И о том, как ходить по слоновьей траве, я тоже представления не имел. Есть определенный способ, как это делается, чтобы она не обматывалась вокруг ног, и чтобы ты из-за этого не падал. Я просто брёл себе напролом, падал, и у меня реально перед глазами всё плыло. Я надеялся, что бой начнётся, чтобы можно было остановиться и отдохнуть. Я был весь разбитый и измотанный, но мы всё шли: 'Живее, Хеброн, тут тебе не Нью-Йорк, тротуаров тут нет'. Хороший был у нас командир, но думаю, неумно он поступал, когда ставил в голову настолько нетренированного человека. Правило новичка работает невзирая на физическую подготовленность или что-то там ещё. Всё, что приходится испытывать, так сильно отличается от прежних представлений. Насмотрелся фильмов с Джоном Уэйном - а всё оказалось совсем не так. По крайней мере, в Кхесани.
ХИГГИНС: У меня в распоряжении был столяр, вдобавок ещё сколько-то других людей, которые приходили выполнять спецработы. Мы должны были содержать жильё в нормальном состоянии, и работа находилась часто - вентиляторы ремонтировать, ремонтников приводить. Было очень похоже на работу по содержанию отеля. Только отель был необычный. Иногда офицеры бывали весьма неблагоразумны - в своих желаниях. Я был лейтенант, не владелец отеля. В силу того, что это был штаб всего III корпуса, люди там были в высоких чинах. Подполковники, полковники - три генерала у нас было. Моей частью командовал тот генерал Уейэнд, что потом стал начальником штаба сухопутных войск. Поэтому место было особенное. Думаю, именно из-за этого в моем распоряжении было больше ресурсов, и именно поэтому я мог иметь при себе переводчика, например, и столяра. В других местах такого не было. Ресурсы там распределялись страшно неправильно. Мне из-за этого никогда покоя не было.
Много сделок совершалось на стороне. Я считаю, многие их них заключались через тех, кто, как штабные, пользовался определенной свободой, и через тыловиков, которые заправляли складами. Видал такое. Одно на другое менялось в огромных масштабах. Чтобы дать представление о том, что такое неправильное распределение ресурсов на войне, расскажу - однажды мне надо было достать водонагреватели, и я нашел эти водонагреватели в Бьенхоа у одного мужика из Агентства международного развития. Я выменял их у того мужика за бифштексы, которые раздобыл до этого.
ХЕБРОН: Вопрос еды в Кхесани стоял серьезно. В день нам выдавали по два сухпая. Только ими и питаешься, в любом случае получаешь по два сухпая на день. Такой правопорядок был как-то немного порушен, когда началась осада. Там был большой склад - горы и горы сухпая - но при обстрелах много упаковок было повреждено. То место не входило в основной район наступления, но из трехсот снарядов, что попали в нас в первый день осады, один-два снаряда не могли не попасть в какой-нибудь склад, хотя бы по закону больших чисел. Его охраняли писаря - сам понимаешь, ну что такое писаря против нас? В общем, несколько мужиков пришли туда с винтовками и говорят: 'Слышь, урод, я возьму чуток сухпаев. О'кей?' Когда мы все начали их поедать, тот запас сухпаев начал таять очень быстро. Дней шесть мы ели по четыре сухпая в день. До того дошли, что хлеб в банках повсюду разбрасывали.
Жизнь становилось все гаже с каждой минутой. На мужиках были гимнастерки, которые они носили с октября (а я говорю о конце января), а ранцы наши совсем почернели со стороны спины. Это из-за того, что снабжения не хватало. 'Собачьи постромки' - вот о них мы обычно мечтали, это такие наплечные ремни. Армейские, широкие - для переноски тяжелых грузов. На той войне приходилось таскать на себе огромные тяжести. Больше патронов брали - новое оружие способно расходовать настолько больше боеприпасов, что приходиться иметь при себе настолько же больше патронов - плюс новые осветительные ракеты и всё прочее. Всё это весило не на шутку тяжело, и лямки от устаревших ранцев врезались в спину. Моя сбруя весила фунтов сорок пять, с ножом 'К-бар' на ней, пистолетом 45-го калибра, всем, что угодно - просто тонны всякой хрени. Огромная удача выпадала, когда удавалось заиметь 'собачьи постромки'.
Мне там выдали ботинки двенадцатого размера. От этого ноги у меня до сих пор хер знает что. Мне выдали пару тропических ботинок двенадцатого размера, а я ношу десятый. У меня в них ноги проскальзывали. Я пробовал набивать их бумагой, но проблема еще и в том, как ходишь. Если ты правша, то винтовку носишь в правой руке. Поэтому, если идешь вниз по склону холма, наклоняешься в левую сторону, чтобы можно было капсюлями греметь [быстро стрелять очередями]. Поэтому с левой стороны ступни у меня образовался пузырь, потом мозоль, а потом 'плантаторская бородавка'. Вот какая херня нам там выпала. Ботинки двенадцатого размера и война десятого размера.
ХИГГИНС: Тому мужику из Агентства международного развития я отдал коробку бифштексов за водонагреватели. Моя работа там всегда состояла в том, чтобы побираться повсюду, и я всё гонялся за водовозами, чтобы привезти воду на объект или использовать её для обмена. Её брали из колодцев, из окрестностей Сайгона. Бифштексы я достал в одной частной строительной компании, которая работала в поле, и им нужен был цемент, а у нас было полным-полно цемента. Вся деятельность на чёрном рынке в армии заключалась в том, что люди доставали необходимое. Это была совсем другая война. Понадобилась водонапорная башня, я и украл водонапорную башню, огромную водонапорную башню, которую отыскал в бесхозном хозяйстве в Бьенхоа. Я пригнал туда 'летающий кран', подцепил её и перетащил к нам - понятия не имею, чья она была и вообще. Понадобилось нам - взяли и забрали.
ХЕБРОН: На 881-й высоте, на высоте 881 метр, нам выдали пятигаллоновые канистры, и надо было ходить вниз на базу, на 881 метр вниз, и таскать в гору пятигаллоновые ёмкости с водой. В жизни моей не бывало таких охеренно ужасных переходов. Самый настоящий переход из тех, от которых яйца лопаются. Ни воды у нас не было, ни питания. С 15 октября и по апрель в роте 'Браво' ни разу не выдали горячей пищи. Пять месяцев, потом они сказали 'снять осаду с высоты 881', и пять месяцев превратились в семь.
Но этим наши обязанности не ограничивались. В Кхесани оказалось совсем херово. Мы зачищали высоту 881 под метелку с 15 октября до 26 декабря. Времени ни на что не оставалось. Нам собирались доставить горячее питание на день рождения морской пехоты, 10 ноября. Сразу же открыли огонь снайперы, так там порешили, и чопперам грёбанным пришлось линять оттуда. Успели сбросить мороженого в ЗВ, и все кругом было им просто усыпано. Мы все прыгали за ним, и все лица у нас были в мороженом.
Сочельник, Рождество, канун Нового года, Новый год - дни перемирий. В это время огонь прекращался. По идее. Я всегда говорю 'по идее', потому что на самом деле он не прекращался никогда. Рождественская ночь была самой тёмной в году. Было очень, очень темно. Нас в ту ночь обстреляли из орудий, но мы в ответ огня не открывали.
ХИГГИНС: В штабной роте всегда имелся доступ к материалам или людям, что примерно одно и то же. Мне потребовались люди для прокладки труб системы водоснабжения, которую мы сооружали, поэтому я позаимствовал людей у какого-то мужика, которому нужно было что-то другое. Ему нужны были люди или продукты, или что-то ещё, и мы ему дали требуемое в обмен на его людей. Каждому было что-нибудь да нужно, так всё и распределялось. При желании можно было достать вертолет и слетать на пляж в Вунгтау - если был знаком с генералом, и подобное встречалось часто. Можно было в отпуск сходить пару раз, если был знаком с офицером, ведавшим отпусками. Я два раза в отпуск сходил. Можно было кондиционер достать. Можно было такое прокручивать. Война шла где-то там и вокруг тебя, кого-то из твоих друзей убивало или ранило, или что там ещё, но ты сам, с другой стороны, мог организовать себе окейную житуху. Питание достойное. Девочки из 'Красного креста'.
