Елена Трегубова - Байки кремлевского диггера
Я подумала: сейчас – суббота. Валя прекрасно понимает, что до вторника я все равно никак не смогу использовать эту информацию в газете. Зачем же он тогда названивает мне и как будто оправдывается?
И тут до меня дошло! Видимо, Валя в тот момент все-таки прекрасно понимал цену всем своим поступкам. И своим словам – тоже. А поскольку никто из его приближенных не смел ему высказать всего этого в лицо, то, прочитав обвинения в моей статье, он, как это ни смешно, решил, видимо, выбрать меня на должность своей совести. Что, в принципе-то, похвально: в конце концов каждый человек имеет право захотеть иметь совесть. Или, в крайнем случае, заменить ее хоть чем-нибудь.
Ястржембский пишет сакральное имя
В понедельник, 14 сентября 1998 года, я пришла в Кремль к уволенному Сергею Ястржембскому, который в буквальном смысле паковал вещи.
– Ну что, вам он тоже про заговор рассказывал? – с порога поинтересовался у меня Сережа, который уже откуда-то знал о моей субботней встрече с Юмашевым.
Я удивленно переспросила, о чем речь.
– Ну как же! Валя же выставил меня перед президентом как главаря заговорщиков, агента Лужкова, который чуть ли не готовил захват власти! Только вот заговорщиков у него что-то многовато получилось – пол-Кремля! Все, кроме него самого! Интересно, ему их всех теперь, что ли, увольнять придется?
Версия Ястржембского звучала куда более интригующе, чем валина. Уговорив Ельцина распустить правительство Кириенко, Юмашев, с подачи Березовского, уже имел в голове план приведения к власти Виктора Черномырдина. Татьяна Дьяченко по валиной просьбе, ссылаясь на критичность и безвыходность ситуации, уговорила папу записать скандальное телеобращение к нации, которое было показано в эфире 24 августа, где Ельцин официально объявлял тяжеловеса Черномырдина действующим президентским преемником.
Однако когда стало очевидно, что комбинаторы просчитались, и что Дума Черномырдина не утвердит, глава кремлевской администрации поручил своим подчиненным составить список возможных альтернативных кандидатов на премьерский пост. В результате в этом знаменитом списке оказались Лужков, Примаков, Шаймиев, Вяхирев и другие. Когда Юмашев опросил всех своих заместителей, какая фигура им кажется наиболее оптимальной с точки зрения сохранения Ельциным власти, то абсолютное большинство (Ястржембский, Комиссар, Савостьянов, Орехов, и даже секретарь Совбеза Кокошин) высказались в пользу Лужкова.
– Сереж, да вы что, с ума сошли?! Ваш Лужков бы всем точно головы сразу поотрывал! – перебила я рассказ Ястржембского.
– Да никому бы он ничего не поотрывал! Мы провели с ним переговоры – кстати, заметьте: по личному распоряжению Вали! А этот факт он потом тоже преподнес Борису Николаевичу как заговор! Так вот, Лужок нам поклялся, что если его сделают премьером, то он предоставит полные гарантии защиты президенту и его семье. Кроме того, он поклялся, что никаких коммунистов в правительстве не будет, никакого нашествия московской группировки в Белый дом тоже не будет, он пообещал сформировать новый кабинет и продолжить рыночные реформы…
Тут Ястржембский на секундочку замолчал, усмехнулся и уточнил:
– Знаете, на ваш вопрос про отрывание голов – пожалуй, я не прав… Ну, может быть, парочке деятелей он бы головы и поотрывал… Но не более того!
– Кому именно?
– Ну, БАБу, например… – пробубнил Сережа себе под нос. Пробубнил еле слышно, но я все равно удивилась, как это Ястржембский не боится произносить в кремлевских стенах общеизвестную аббревиатуру инициалов Березовского. На суперосторожного президентского пресс-секретаря это было совсем не похоже. Видимо, подействовала эйфория от отставки, да и терять ему было уже особо нечего.
Но сразу за этим он заставил меня изумиться еще больше. Достав чистый листок бумаги, Ястржембский аккуратно вывел на нем остро отточенным кремлевским карандашиком: АБРАМОВИЧ. И пододвинул листок ко мне.
– Ну вот, может быть, еще и этому деятелю Лужок бы голову захотел оторвать, – пояснил уволенный пресс-секретарь.
Поскольку я в тот момент, как и вся страна, пребывала еще в счастливом неведении о мелких деталях семейного бизнеса, то подумала, что Ястржембский зачем-то еще раз пишет мне отчество Березовского: Абрамович.
Я одними губами переспросила:
– Березовский?
– Да нет! Вы что, не знаете, кто это?! Поинтересуйтесь…
– Это что – отчество? – переспросила я, ткнув в бумажку.
– Да нет, – засмеялся Ястржембский. – Фамилия! На мою просьбу хоть как-то пояснить регалии незнакомца, Сергей Владимирович туманно процедил:
– Дело в том, что у этого молодого человека, – тут Ястржембский с раздражением мотнул головой в сторону первого корпуса, явно намекая на Юмашева, – есть один большой недостаток: у него напрочь отсутствует собственное мнение! Он – типичный разводчик. Он регулярно собирает людей, сажает их за стол, предлагает им поделиться своими мнениями, предложениями, своими вариантами действий. А сам он никогда своего мнения не высказывает. Потому что у него его нет вообще! За ним есть другие люди, которые за него все решают…
Тут Ястржембский еще раз взял свое наглядное пособие – то есть, тот же самый листочек – и напротив слова АБРАМОВИЧ жирно вывел обломавшимся карандашом № 1. Потом перевернул листочек, написал слово БАБ и нацарапал рядом № 2.
Теперь уж я просто-таки оскорбилась за Березовского: почему это первый номер в хит-параде Ястржембского достался не всенародно известному серому кардиналу, а какому-то неизвестному типу, у которого и фамилии-то своей нет, а только отчество Березовского?! Странность такой иерархии усугублялась еще и тем, что аббревиатура БАБ оказалась для Ястржембского все-таки произносимой в кремлевских стенах, а вот Абрамович он осмелился только написать на бумажке. Листочек с непроизносимым тайным именем был мной у Ястржембского изъят и аккуратно спрятан в кармане для проведения дальнейшего расследования.
* * *Расследование было проведено всего через пару дней: в гости к моей подруге приехал человек, близко знакомый с Березовским. И я решила попросту спросить у него: Кто такой Абрамович? Человек этот так же запросто ответил: Да не обращай внимания! Этот мальчишка – просто кошелек Березовского. Он в политике вообще ничего не петрит, а просто сидит в Сибнефти и считает деньги БАБа. Вряд ли мой собеседник предполагал, что в тот момент, когда я стану описывать в книге этот эпизод, Березовский будет уже давно в политэмиграции, а вот мальчишка Абрамович, которого Ястржембский тогда прозорливо наградил номером первым, продолжит рулить и при путинском дворе.
* * *Тем временем в сентябре 1998-го заправская кремлевская Шахразада Ястржембский все продолжал рассказывать мне кремлевскую сказку:
– …Поэтому все прекрасно понимали, что из-за БАБа Валя трупом ляжет, но не даст сделать Лужка премьером. Когда ЧВС (Черномырдин Виктор Степанович. – Е. Т.)провалился в Думе во второй раз, Валя начал лоббировать третье внесение той же кандидатуры! А знаете, что они планировали сделать? У Вали уже был готов запасной план: Дума в третий раз отказывается утвердить ЧВС, президент, по Конституции, распускает Думу, и в этот момент Валя убеждает Бориса Николаевича назначить указом на пост премьера уже не ЧВС, а генерала Лебедя – потому что тогда, возможно, пришлось бы уже вводить чрезвычайное положение и понадобился бы военный… (Кстати, версию о Лебеде позже подтверждал в беседе со мной и красноярский предприниматель Анатолий Быков, уверявший меня, что Березовский приезжал к нему в Красноярск просить миллион на президентскую предвыборную компанию Лебедя. – Е. Т.)
– А вы все это Ельцину не пробовали рассказывать? – поинтересовалась я у Ястржембского.
– Ну почему же – пробовал… Меня все, не согласные с Валей, даже откомандировали к Борису Николаевичу на дачу. Мы поехали вместе с Кокошиным, но говорил я. Я убеждал его, что вносить в Думу еще раз кандидатуру ЧВС, как настаивает Валя, – это самоубийство. Я убеждал его в личной преданности Лужка, напомнил ему, что Лужок никогда еще ни при каких обстоятельствах его не предавал…
– И что Ельцин вам на это ответил?
– Борис Николаевич со мной согласился внезапно ответил Ястржембский.
У меня просто глаза на лоб полезли от изумления:
– Ельцин что, вам так и сказал, что он согласен?!
– Нет, словами он этого не сказал, потому что там все время Валя где-то рядом маячил… – принялся объяснять отставной пресс-секретарь. – Но по некоторым признакам я все-таки ясно понял, что Борис Николаевич не против кандидатуры Лужкова.
– По каким же таким признакам вы, в таком случае, поняли, что он согласен?!
– Ну… Президент кивал… – смутился Ястреб. Со мной просто истерика случилась от хохота:
– Сережа, вы знаете старый советский анекдот про пьяницу, которого жена утром находит спящим на коврике за дверью и спрашивает: Что ж ты, когда стучал ночью в дверь, мне не ответил, что это ты – я же спрашивала: Кто там? Вася, это ты? А пьяница ей говорит: А я кивал!
