Сергей Кара-Мурза - Россия. Точка 2010, образ будущего и путь к нему
Реальный выбор для нас таков: или стать частью «третьего мира» с обогащением узкого слоя и обнищанием большинства, или восстановить солидарное общество со скромным достатком каждого и разумным превышением доходов более энергичных и работящих, с высоким уровнем безопасности и возможностью жить по совести.
Для России абсолютным императивом стал переход к инновационному типу развития. «Сырьевая пауза», в течение которой страна могла перевести дыхание за счет продажи нефти и газа, кончается. Но при нынешнем уровне социальной несправедливости и гнетущем социально-психологическом климате «общее дело», которое требуется для большого инновационного проекта, невозможно. Такие проекты совершались в истории в обстановке духовного подъема двух полярных типов — или на основе частной инициативы индивида с его жаждой наживы (как формой религиозного подвижничества), или на основе народной солидарности ради общего спасения. Образец первого типа дал Запад, образцы второго типа мы наблюдали в незападных странах (Япония, Россия, теперь Китай). В реальности чистых случаев не бывает, но в главном приходится выбирать.
Устойчивое и обладающее большим потенциалом развития общество сложится в России, если оно не приобретет характер классового антагонистического общества, состоящего из собственников капитала и наемных работников. В рамках солидарного и оздоровленного общества будет возможно обеспечить всем не только жизнь по совести и без страха, но и достаток, существенно больший, чем был в советское время. Но это — после выхода из кризиса к стабильному развитию.
Однако наша культура преодолела механицизм социально-инженерных утопий первой половины ХХ века, и солидарное общество будет строиться без «больших скачков». Ослабленная, но сохранившаяся органическая (общинная) солидарность традиционного общества России будет дополнена рациональной (социал-демократической) солидарностью современного городского общества. Эксплуатация человека человеком — зло. Но в реальной жизни она может быть меньшим злом, чем ее запрет политическими средствами. Эксплуатация будет преодолеваться путем создания таких условий, при которых она невыгодна ни обществу, ни личности.
Государство будет менее патерналистским, чем поздний СССР. Как уже говорилось, избыточный патернализм государства в благополучный период жизни ведет к инфантилизации общественного сознания. Слабость советского государства в конце ХХ века была во многом обусловлена недостаточной гражданственностью населения, которое стало принимать наличные социальные условия как данность, которая не может быть устранена. Это свойственно «семейным» патерналистским отношениям на разных уровнях общности, от отдельной семьи до государства, несмотря на достоинства такого социального порядка в стабильный период.
В статье о роли «семейных» отношений на уровне государства сказано: «Система государственного патернализма подменяла гражданские отношения принципами организации домохозяйства. В семье любят не за высокие знания, а за уважение к другим членам домохозяйства; «глава» семьи стоит вне критики. Наличие формальных конституционных гарантий на отдых и образование при условии, если индивид вел себя «по правилам», обеспечивало стабильность жизни большинства домохозяйств».
В будущем постсоветском устройстве, на наш взгляд, изменятся не столько количественные параметры государственного патернализма, сколько его приоритеты. Людям будет предоставляться больше ресурсов для их развития, но от них будут требовать большей мобилизации.
В отношении распределения благ принципы возможной и желаемой социальной политики таковы:
Каждый гражданин России имеет право на некоторый минимум жизненных благ, которые даются на уравнительной основе. За это с него и спрашивается «по способности». Принцип «каждому — по труду» действует лишь за пределами этого минимума. Пропорции распределения по труду и по едокам нащупываются эмпирически, но чем беднее общество, тем относительно большая часть плодов общего труда расходуется на уравнительное распределение благ. Вероятно, по сравнению с концом 70-х годов будет меньше уравнительности в доходах, но больше — в доступе к образованию и здравоохранению.
Уравнительное распределение должно касаться именно минимума благ. Будет существовать рынок товаров и услуг (в том числе образования и медицины) для тех, кто хотел бы получить специальные блага согласно своим личным предпочтениям. Единообразие несправедливо.
В будущем, вероятно, будет возможно вернуться к советскому типу пенсий — не через пенсионные фонды, а из госбюджета. Обеспечение старости — обязанность всего народа (представленного государством), а не когорты нынешних налогоплательщиков. При этом сохранятся и накопительные пенсионные фонды для желающих накопить прибавку.
Важные точки напряженности вытекают из многонациональной природы России — по ним и били, когда ломали СССР. До 90-х годов ХХ века Россия никогда не сбрасывала кризисы в «слабые» регионы и не создавала зоны внутреннего «третьего мира». Поэтому она имела крепкий национальный тыл. Жить в едином сильном государстве — в интересах большинства населения всех народов. Связывающие их идеалы и интересы сильнее противоречий, они будут способствовать возрождению наднациональной солидарной общности того типа, который складывался в Российской империи и был достроен в СССР. В среднесрочной перспективе приоритетная задача российского общества и государства — строительство российской гражданской нации. С большой долей уверенности можно предположить, что оно будет следовать тем же принципам, что и незавершенное строительство нации в Российской империи, а затем в СССР (то есть без насильственной ассимиляции, без создания «этнического плавильного котла» и без апартеида).
Государственность и идеология. Советский тип государства — самодержавный, он основан не на разделении и равновесии «ветвей власти» в их противостоянии (сдержки и противовесы), а на их согласии под надзором безусловного авторитета (идеологии). Советы, в отличие от парламента, ищут единогласия, а не выясняют силу политических конкурентов через голосование. В такой сложной по составу стране, как Россия, только сильное самодержавие или сильная советская власть рождали механизм автоматического гашения конфликтов. Переход к политическому устройству западного типа привел к автоматическому разгоранию конфликтов.
Пока что мышление большинства граждан (в том числе и тех, кто занял антисоветскую позицию) тяготеет к государству советского типа (отсюда абсурдные с точки зрения парламентаризма обвинения Госдумы в «политизированности»). Однако восстановление такого государства невозможно (хотя не исключено, что оно будет строиться постепенно через «молекулярные» механизмы). Причина в том, что утрачен авторитетный арбитр, легитимирующий большие политические решения (как в начале ХХ века был утрачен авторитет Православия через образ Царя, без которого иссякла сила монархии). Общество расколото, при этом расколотые части склонны к тоталитаризму (желают единогласия). В этих условиях, на переходный период, требуется создание «шунтирующих» структур для ведения общественного диалога. Создание Общественной палаты по ряду причин оказалось неудачной попыткой, но, видимо, эти усилия продолжатся.
Устойчивые тенденции показывают, что в среднесрочной перспективе государство будет более рациональным и бесстрастным, менее патерналистским и идеократическим, нежели советское. Однако оба эти последних качества не исчезнут, и в России не возникнет «холодного» (технократического) «государства принятия решений».
В обозримом будущем государство России, видимо, не сможет опереться на общепринятую «тотализирующую» идеологию типа советской. Культурные и социальные различия в обществе резко усилились, Россия переживает волну этногенеза с бурным всплеском национального мифотворчества — все это исключает возможность морально-политического единства, необходимого для укоренения тотальной идеологии. Кроме того, индустриальная цивилизация в целом переживает кризис своих идеологий, связанный с глубоким изменением научной картины мира. Перестройка картины мира означает этап идеологического хаоса и нового большого идеологического строительства.
Нельзя ожидать в ближайшем будущем появления сильной идеологии, способной сплотить общество, задав ему ясные ориентиры на целый исторический период — такой идеологии, какой был марксизм в течение целого столетия. Однако можно найти общее «ядро» множества идеологических и культурных течений и договориться о союзе или сотрудничестве в рамках этого «ядра». Это и будет необходимый для преодоления кризиса общественный договор на основе многостороннего диалога. Это — «шунтирующий» механизм в сфере идеологии. Условия для его создания благоприятны.
