Китай в эпоху Си Цзиньпина - Зуенко Иван Юрьевич

Неудачи, которые постигли китайскую экономику по мере затягивания антиковидных ограничений в 2022 году и постковидного восстановления в 2023 году, к началу третьего срока Си Цзиньпина заставили власти пойти на тактические уступки корпорациям. Новый премьер Госсовета КНР Ли Цян, выступая на пресс-конференции после своего избрания, подчеркнул: «Мы намерены активно создавать международную деловую среду, ориентированную на рынок, основанную на законодательстве, равном и справедливом отношении ко всем типам предприятий. <…> Китай обладает большим рыночным спросом, существует много новых направлений для работы и огромные возможности. Частная экономика должна быть перспективной»[95].

Сигнал, который был подан новым куратором всего экономического развития в стране, истолковали так: «Государство обещает пока не кошмарить частный капитал, как это было в 2021 году». В Пекине озабочены перспективами нового глобального экономического кризиса и понимают, что пока в Китае не смогли придумать ничего работающего лучше, чем загнанная в жесткие рамки госрегулирования, но все же рыночная экономика с активным частным капиталом. Правда, пристальное внимание государства к частным компаниям никуда не денется, и во главе угла будет находиться именно социальный компонент деятельности бизнеса.

Примечательно, что свое выступление на пресс-конференции Ли Цян начал с таких слов: «Прежде всего, мы должны твердо придерживаться концепции развития, в которой народ занимает центральное место. Ведь цель работы партии и правительства состоит в том, чтобы приносить пользу народу. Мы всегда будем помнить, что первым в словосочетании „народное правительство“ стоит слово „народное“, и будем должным образом решать каждый вопрос, связанный с благосостоянием людей»[96].

От того, насколько эффективно получится у Си Цзиньпина и Ли Цяна выстроить взаимосвязь экономического роста и сбалансированного социального развития, зависит, каким войдет в историю правление Си: заточенным исключительно на «закручивание гаек» или ознаменованным достижением «всеобщего благоденствия».

Очерк восьмой. Урбанизация

Еще две плоскости, в которых в минувшее десятилетие происходили важные, заметные невооруженным глазом перемены, связаны с долгосрочными процессами. Оба они касаются населения: это депопуляция и демография.

Возможно, с точки зрения историков будущего, главным событием первой четверти XXI века в Китае станут не события в области внешней или внутренней политики, а тот факт, что впервые за несколько тысячелетий великая земледельческая цивилизация перестала быть деревенской и превратилась в преимущественно городскую.

Накануне прихода к власти Си Цзиньпина, в 2011 году, согласно данным китайской статистики, городское население превысило сельское. Однако важно и то, что меняется и деревня. В период правления Си в развитие сельской инфраструктуры вкладывали миллиарды юаней, селяне массово отходили от крестьянского труда и становились носителями новых стандартов поведения и потребления. Это коренной процесс, в котором руководство Китая увидело ключ к выходу из «ловушки средних доходов» и надежду на будущее развитие страны.

Как уже было отмечено в предыдущем очерке, во все времена в основе успехов китайского государства лежали налоговые поступления из села, от обычных крестьян. Когда земля была поделена более-менее поровну и каждая крестьянская семья могла платить небольшой, но стабильный налог, китайская империя процветала. В такие годы казны хватало не только на то, чтобы содержать огромную армию чиновников, но и на то, чтобы строить каналы, плотины, дороги.

Как только естественный процесс приводил к тому, что слабые хозяйства разорялись, а сильные богатели еще больше, на селе возникала сила, способная поспорить влиянием с местными представителями государства. Как минимум, договориться с ними. Тогда налоговые поступления из регионов оскудевали, а следом за этим начинала расти коррупция, делавшая «великие дома» еще сильнее. Пограничные армии, не получая жалования из столицы, выходили из-под контроля. Ирригационные сооружения разрушались, речные долины страдали от наводнений. А крестьяне, беззащитные перед лицом богатых соседей, продажных чиновников и просто «лихих людей», уходили в леса и горы, пополняя разбойничьи шайки, которые при желании можно называть повстанческими армиями.

Так начинались крестьянские войны, масштабы которых даже смешно сравнивать с локальными конфликтами на западной периферии Евразии типа Столетней войны или крестовых походов. Последняя из таких войн в конечном итоге привела к власти крестьянских повстанцев, известных как Коммунистическая партия Китая. Парадокс, но именно КПК, долгое время крепко державшаяся за свое крестьянское происхождение, начала бороться за то, чтобы Китай из сельской страны поскорее превратился в городскую.

Естественным образом пока лучше всего развиваются мегалополисы типа пекинской агломерации Цзин-Цзинь-Цзи [97]. Государство видит в них центры передовой науки и места сосредоточения капитала. Если ехать на поезде из Шанхая в Нанкин или из Шэньчжэня на север вдоль дельты реки Чжуцзян , не покидает ощущение, что ты все время находишься в одном большом городе. Один городской район сменяется другим, фабричные поселки следуют друг за другом.

Гигантские муравейники, в которые со всего Китая стекаются в поисках работы бывшие крестьяне — нунминьгун , становятся еще и головной болью властей. Социальная инфраструктура не успевает переварить такой приток трудовых мигрантов, поэтому те вынуждены уходить в нелегальную сферу и работать в ужасных условиях без какой-либо социальной защиты. Альтернативы для них попросту не существует. Дома работы нет, выехать в заветные для китайских мигрантов страны типа Канады или Австралии бедному деревенскому жителю по разным причинам практически невозможно. Наконец, выезжать для работы в соседние страны Юго-Восточной Азии или постсоветского пространства чаще всего нет никакого смысла. Зарплаты здесь ниже, чем в Китае, так что даже ту сумму, которую придется заплатить посредникам для оформления на работу, отбить получится не сразу.

Урбанизация в глазах китайских специалистов означает экономическое развитие. Однако сейчас, столкнувшись с целым рядом побочных эффектов «экономического чуда» предыдущих десятилетий, Китай ведет охоту за двумя зайцами: в Пекине хотят не только обеспечить рост экономики, но и по возможности выровнять гигантские диспропорции уровней развития различных регионов. Так что подлинной целью китайского руководства является урбанизация в масштабах всей страны, нацеленная на подъем не только мегаполисов, но и малых городов, — так называемая «урбанизация нового типа» , объявленная в 2014 году.

За три десятилетия экономических реформ доля горожан в структуре населения Китая удвоилась, достигнув 55 %[98], однако не стоит забывать, что примерно за такой же срок количество горожан в пореформенных Южной Корее и Тайване увеличилось еще больше. Такими же темпами, как в Китае, количество горожан увеличивается в Индонезии и Таиланде. В самом же Китае вопрос перехода в городской статус зачастую решается чисто административными методами. Например, целые уезды со всеми входящими в их состав волостями и поселками переименовываются в районы городского подчинения шисяцюй , становясь, тем самым, частью городской территории.