Дмитрий Лысков - Сумерки Российской империи
Кто знает, произойди отмена крепостного права не в условиях революционной ситуации, когда иного выхода не оставалось ("Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно, само собою, начнет отменяться снизу"), а значительно раньше, в какой России сегодня бы мы жили.
Необходимость отказа от феодальных отношений понимали практически все - от крестьянства ("противоречит священному писанию") до прогрессивного дворянства и интеллигенции. Этими идеями пронизана литература - от Пушкина до Радищева и Фонвизина. Шеф жандармов Бенкендорф видел в крепостном праве "пороховую мину" под государственные устои.
Решиться на реформу, тем не менее, было непросто. Освобождение крестьян означало лишение собственности потомственных дворян, которые являлись опорой трона, важным элементом управления государством, его стабильности (и именно им принадлежали поместья с крепостными). Сама сложившаяся к XVIII-XIX векам система, таким образом, делала реформу практически невозможной без радикальных преобразований, смены правящих элит, принципиального изменения общественных отношений. То есть революции.
Собственно, потому и сотрясали с конца XVIII века Европу буржуазные революции, сметающие со своего пути устаревшие монархические прядки. Резня дворян во Франции была не просто кровавой причудой революционеров.
Занявшая в общеевропейском революционном процессе охранительные позиции (Священный союз), распространяя принципы противодействия любой революционной активности на внутреннюю политику, Россия лишь оттянула на значительное время неизбежную развязку. Существование в XX веке страны, управляемой сословными нормами, с не изжитыми последствиями крепостничества, со сводом законов, составляющим десятки томов, кажется нонсенсом, но это наша реальность.
Столь существенные успехи российских самодержцев в сохранении старых порядков объясняются как обширностью территорий (для любой европейской страны хватило бы одного восстания Пугачева), так и долготерпением русского народа, свойственным ему патернализмом, склонностью уповать на высшие силы и «царя-батюшку».
Разговоры, тем не менее, шли. Образованная часть общества, прекрасно понимая историческую ловушку, в которую попала страна, искала пути выхода из нее. Отталкиваясь от необходимости освобождения крестьян и рассматривая варианты будущего обустройства России, революционеры XIX века прошли большой путь. Постепенно, глядя со стороны, они осмыслили западный опыт построения буржуазных демократий. И отвергли его. Уже во второй половине XIX века российские красные говорили о построении русского социализма – в противовес безумству капитализма на Западе.
Первоначально вполне либеральными были проекты декабристов: уничтожить крепостное право и заменить самодержавие конституционной монархией. Рассматривались разные варианты достижения цели – от подготовки общественного мнения (пропаганды), которое со временем принудит царя даровать народу конституцию, до проектов цареубийства и последующего переворота. Многолетние дискуссии привели декабристов к неизбежному выводу: изменения в системе невозможны без изменений самой системы.
П.И.Пестель в программе Южного общества, знаменитой «Русской правде», определял цели восстания: свержение самодержавия и установление в России республики (буржуазной). Сразу после восстания программа предусматривала ликвидацию крепостничества, уничтожение всех сословных перегородок и установление «единого сословия – гражданского».
Сегодня особенно интересна программа Северного общества декабристов, возглавляемого Н.М.Муравьевым. Выступая за конституционную монархию, он так определял ее черты: государственное устройство России должно быть федеративным, состоящим из 13 держав и 2 областей – Московской и Донской, со своими центрами. Высшим представительным и законодательным органом должно быть двухпалатное Народное Вече, состоящее из Палаты народных представителей (избирается на два года, состоит из 450 членов) и Верховной Думы, как органа, представляющего территории [83].
Исполнительная власть вручалась императору – «верховному чиновнику российского правительства». При вступлении в должность он должен был присягать Народному Вече, обязывался сохранять и защищать «Конституционный устав России», имел право «вето» в отношении законов.
Есть все основания полагать, что авторы российской конституции 1993 года не обошли вниманием проект конституционной монархии Н.М.Муравьева.
Восстание декабристов было подавлено 14 декабря 1825 года, однако идею реформирования государственной системы это остановить не могло. Как было указано выше, необходимость реформ понимали буквально все. Из концепции реформ «сверху», попытки поменять систему при помощи самой системы, исходили видные представители российского либерализма. Свой проект конституции готовил еще в начале века статс-секретарь Александра I М.И.Сперанский. По поручению самого императора в 1818–1819 годах Н.Н.Новосильцевым была разработана «Государственная Уставная грамота Российской империи». Эти проекты, однако, так и остались на бумаге.
Либеральные идеи получили свое развитие в 30-40 годы. Из дискуссии о методах обустройства России выросло противостояние западников и славянофилов, где первые видели возможность реформы в следовании западному пути (в основном речь шла о конституционной монархии), вторые – в возврате в допетровскую эпоху с царем и избранным Вече. Западники заняли место на левом фланге либерального лагеря, славянофилы – правом. Упование на реформы «сверху» смыкало позиции и западников, и славянофилов с официальной идеологией, уповать, как показывает история, можно было еще очень долго.
Одновременно шло активное переосмысление опыта декабрьского восстания 1825 года. Возникший в 30-е в стенах Московского университета кружок Герцена-Огарева изучал опыт европейских революций, здесь шли горячие споры о путях преобразования России. Главным итогом деятельности революционного кружка, который на десятилетия определил направление реформаторской мысли российских революционеров, стал вывод о невозможности преобразований без поддержки народа. Концепция элитарной, дворянской революции, «без народа, но для него», уходила в прошлое.
Еще одним важным следствием споров в стенах Московского университета стало разочарование Герцена и Огарева в идее буржуазных революций. У них перед глазами был нелицеприятный опыт становления капиталистических стран. «Мы искали чего-то другого, чего не могли найти ни в несторовской летописи, ни в трансцендентальном идеализме Шеллинга», - писал Герцен [84].
Позже, в эмиграции, своими глазами увидев и на собственном опыте прочувствовав Европу, Герцен невзлюбил ее молодой и хищный капитализм. Он начал искать для России особые, некапиталистические пути развития и первым сделал вывод о том, что Россия сможет перейти из крепостного состояния, минуя капитализм, сразу к социализму [85].
Альтернативным путем к тем же выводам пришел другой мыслитель XIX века В.Г.Белинский. Отрицая буржуазную демократию Запада, он подчеркивал ее внешнюю благообразность, но глубокую внутреннюю фальшь. «Те же Чичиковы, только в другом платье, - писал он. - Во Франции и в Англии они не скупают мертвых душ, а подкупают живые души на свободных парламентских выборах! Вся разница в цивилизации, а не в сущности».
Идею русского социализма Белинский определял для себя как «идеею идей, бытием бытия, альфою и омегою веры и знания». Он прекрасно отдавал себе отчет, что достичь цели без революционных преобразований немыслимо: «Смешно и думать, - говорил он, - что это может сделаться само собою, временем, без насильственных переворотов, без крови» [86].
Из работ Белинского, Герцена, Огарева и многих других выросла идеология народничества, которая господствовала в русских революционных кругах вплоть до революции 1917 года, когда была, по большей части, вытеснена марксизмом. До сих пор не утихают споры, был ли марксизм-ленинизм (как развитие марксизма, его переложение на российские реалии) противоположен народничеству, или наследовал ему. Взглянем на главные идеи народников: Россия может и должна во благо своего народа перейти к социализму, минуя капитализм (как бы перепрыгнув через него, пока он не утвердился на русской земле) и опираясь при этом на крестьянскую общину как на зародыш социализма. Для этого нужно не только отменить крепостное право, но и передать всю землю крестьянам при безусловном уничтожении помещичьего землевладения, свергнуть самодержавие и поставить у власти избранников самого народа.
Позже, сразу после Октябрьской революции 1917 года, наследники народников эсеры обвиняли большевиков в краже их программы. На что Ленин не без сарказма отвечал «...Хороша же партия, которую надо было победить и прогнать из правительства, чтобы осуществить все революционное, все полезное для трудящихся из ее программы» [87].
