Михаил Домогацких - Последний штурм

В зале стояла такая тишина, что было слышно, как переворачивались страницы блокнотов, стрекотали кинокамеры.

— В любой стране, которую мы посетим, — продолжал Никсон, — азиаты будут говорить, что они не желают, чтобы им диктовали со стороны. Что ж, не будем никому ничего диктовать. Но мы должны избегать и такой политики, когда нам попытаются диктовать. А это может произойти в том случае, если мы сделаем азиатские страны настолько зависящими от нас, что им ничего не будет стоить втянуть нас в конфликты, подобные тому, который мы имеем во Вьетнаме.

Никсон переждал несколько мгновений, а затем стал излагать мысли, высказанные им еще два года назад в статье «Азия после Вьетнама». «Наши друзья, — говорил он, — должны понять, что роль США как всемирного полицейского в будущем, очевидно, будет ограничена, хотя и в будущем, если какая-либо страна Азии, Африки или Латинской Америки попросит американское правительство о военной помощи, конгресс и общественное мнение США поддержат такую акцию».

— Я предполагаю, что наследием Вьетнама почти несомненно будет глубокое нежелание в Соединенных Штатах вновь быть втянутыми в подобную интервенцию на такой же основе. Вьетнамская война вызвала в Соединенных Штатах глубокое напряжение не только в военной и экономической, но и в социальной и политической жизни. С этим мы не можем не считаться, если хотим, чтобы Америка восстановила свой престиж в мире, продолжая играть роль защитника демократии и свободы.

К чему сводится моя основная мысль? — продолжал президент. — Существо вопроса заключается в том, что, намереваясь по-прежнему участвовать в защите и экономическом развитии наших союзников, мы хотим убедить их взять на себя большую тяжесть в обороне своих стран. Нация, которой непосредственно угрожает опасность, должна предоставить живую силу для своей защиты. Мы пожертвовали уже слишком многими жизнями наших парней, и теперь пора остановиться. Мы понимаем тех людей, которые говорят: «Азия для азиатов». Но тогда пусть они поймут и наше положение: мы не можем нести на себе большую ответственность за их дела, чем они несут сами.

— Сэр, — воспользовавшись паузой, спросил один из корреспондентов, — скажите: все, что вы так ярко изложили, относится и к Вьетнаму? Ведь там находится наша более чем полумиллионная армия.

— Да, это относится и к Вьетнаму. Если вы помните, месяц назад я сделал заявление о предстоящем выводе двадцати пяти тысяч американских солдат из этой страны. Думаю, что это только начало.

— А кто будет защищать сайгонских генералов?

— У меня предстоит встреча с президентом Тхиеу, и я изложу нашу точку зрения на роль наших и его войск в будущем.

— Не следует ли понимать, сэр, так, что вы разработали теорию «вьетнамизации» войны?

Так впервые прозвучало слово, которое надолго станет для всего мира символом последней попытки Соединенных Штатов спасти свое лицо. Предчувствуя неизбежность ухода из Вьетнама, новый президент еще пытался старые, перелицованные одежды выдавать за новые. Еще Джон Фостер Даллес, самый ярый сторонник и идеолог подавления борьбы народов за независимость, где бы она ни начиналась, выступал против посылки крупных контингентов американских войск для этой цели. Он разработал для президента Эйзенхауэра план активного привлечения союзников США к «сдерживанию коммунизма» и советовал гибко сочетать «локальную оборону с массированным возмездием». Дуайт Эйзенхауэр, отец политики «с позиции силы», был полностью согласен с таким пониманием военной роли США.

Считалось, что «особая война», начатая Соединенными Штатами во Вьетнаме правительством Кеннеди, будет вестись местными военными формированиями, обученными и оснащенными Америкой, под руководством ее специалистов. При Джонсоне военно-промышленный комплекс оказался сильнее, и то, чего боялся главнокомандующий «вторым фронтом» в войне с фашизмом — втягивания в большую войну Америки в Азии, — случилось. Все годы пребывания у власти, лавируя между Сциллой военно-промышленного комплекса и Харибдой трудностей, порожденных колоссальными потерями и расходами во Вьетнаме, Джонсон будет стараться ослабить раздирающие Америку противоречия и в конце концов станет свидетелем ее полного поражения во Вьетнаме. Силы «ястребов» американской политики окажутся более могущественными, и они, отстаивая свое право командовать парадом, поставят Никсона перед дилеммой: предстать перед судом или уйти в отставку. После Никсона эти силы будут приводить в Белый дом президентов, все более отвечающих их интересам. Бывший губернатор Калифорнии, самого главного штата по производству оружия, уже давно подбиравший ключи к Белому дому, скажет:

— Мы даем большую часть самолетов и ракет, какие поступают на вооружение Соединенных Штатов. Калифорния в сильной мере участвует в деятельности, вытекающей из вьетнамской войны. На ее долю приходится более трети продукции нашей промышленности. Калифорния — это квинтэссенция американизма. Десять процентов граждан США, живущих в Калифорнии, — это совершенно особенные американцы. Они указывают путь не только Америке, но и всему миру.

Потом, заняв пост президента, Рейган положит эти мысли в основу своего политического курса, который поставит мир на грань ядерной катастрофы. Но во время выступления Ричарда Никсона перед корреспондентами на Гуаме до этого было еще далеко.

— Господин президент, — поднялся корреспондент английской газеты, — ваша идея «вьетнамизации» войны понятна. Но как сможет сайгонская администрация выстоять, если она даже при наличии полумиллионной армии США с трудом удерживается у власти?

— Мы считаем своим самым большим долгом укрепить позиции президента Тхиеу, помочь ему навести в стране порядок, сделать Республику Вьетнам одним из форпостов демократии в этом районе. Эту позицию мы отстаиваем сейчас на четырехсторонних переговорах в Париже.

— Как вы расцениваете, господин президент, образование Временного революционного правительства Республики Южный Вьетнам и его программу борьбы за создание коалиционного правительства?

— Мы считаемся с этим фактом.

— Но с ним не считается президент Тхиеу. Он сказал, что не допустит ни коалиционного правительства, ни переходного режима, ни кабинета примирения, ни кабинета мира, а против тех, кто выступает за коалицию, будут приняты репрессивные меры. Как вы относитесь к этому?

— Я лично не слышал таких выражений, но впереди у меня встреча с президентом Тхиеу, на которой мы обсудим все вопросы, связанные с новыми фактами.

— Скажите, сэр, о своем отношении к требованию ваших противников на переговорах о безоговорочном выводе американских войск из Южного Вьетнама?

— На переговорах, господа, в качестве проекта могут выдвигаться любые предложения, даже заранее неприемлемые для другой стороны. Так мы относимся и к предложению, о котором вы упомянули. Мы внесли свое, я считаю, очень конструктивное предложение, о взаимном отводе войск и рассмотрении в первую очередь чисто военных аспектов этого шага.

Пресс-секретарь, отлучившийся на несколько минут, вернулся, подошел к президенту и что-то прошептал ему на ухо.

— Хорошо, Рон, — ответил президент. И обратился к журналистам: — Господа, заправка самолета закончена, и нас приглашают продолжить полет. Прежде чем закончить нашу встречу, я хотел бы еще раз подчеркнуть, что мы выдвигаем совершенно новое направление нашей политики во Вьетнаме, а если хотите, то по отношению и других районов мира. Оно предусматривает широкую материальную, техническую, военную помощь нашим союзникам, если будет необходимость в ней, но держать в руках оружие должны будут их собственные, а не американские солдаты. Вьетнам, породив Эверест сложных внутренних и внешних трудностей, привел нас к выводу, что мы обязаны снять с себя бремя прямого военного участия войск в решении внутренних проблем союзников. Мы не можем поступать так, будто способны сделать в нынешнем беспокойном разноликом мире то, что не под силу самому господу богу. Исходить надо из существующих реальностей. Это я и постараюсь сказать всем государственным лидерам, с которыми встречусь во время этого визита.

— Господин президент, — поднялся политический комментатор одного из ведущих агентств США, — мы отказываемся лететь дальше.

— Это почему же, Боб? — удивился президент.

— Потому что все мы должны сообщить Америке и всему миру о вашем важном заявлении или хотя бы послать уведомление, что мы не работаем больше в наших учреждениях, все равно ведь завтра уволят за непростительную недисциплинированность.

— Понимаю, Боб, — улыбнулся Никсон. — Рон, передай, что вылет задерживается… Вам достаточно полтора часа, господа? — И, получив утвердительный ответ, попросил Зиглера именно на такой срок отложить вылет.