Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности
Военная теория отстаёт от реальности всегда катастрофически. Каждому Наполеону в начале его карьеры противостоит Мелас. То же самое происходит в экономической реальности. Но в экономике вопрос стоит о деньгах, о личных интересах, да и масштабы поменьше, и организация часто не бюрократическая. Поэтому там новое иногда пробивает себе дорогу раньше. Когда оно уже пробилось, тогда новые производственные отношения начинают переформатировать мир через политику. Форма этого переформатирования в конечном счёте — война. Война приходит и создает новую социальную организацию.
Начало горячей фазы мировой войны
Допустим, в какой–то момент у нас случается мировая война. С 2011 года начались «предварительные войны», подобно тому, каковы были ливийская и балканские войны для Первой Мировой. Сегодня в непосредственные военные действия ещё не вовлечены первоклассные нации. Они пока еще разбираются с помощью поставок оружия, пиара и спецопераций. В какой–то момент произойдет переход к непосредственному вовлечению первоклассных наций в боевые действия — это и называется горячей фазой Мировой войны.
Что будет происходить при переходе к горячей фазе Мировой войны?
На первом этапе мы увидим столкновение армий государств. Вся наземная военная инфраструктура, вся продукция уралвагонзаводов будет уничтожена в первые несколько дней, и на этом можно о ней забыть. Её дальнейшая судьба интересует только сборщиков металлолома. Война будет в воздухе, и война будет между теми или иными средствами авиации.
Это ставит на повестку дня вопрос, о соотношении выживаемости у БПЛА или АБПЛА, с одной стороны, и могучего советского (американского, французского) истребителя – с другой.
Что такое современный истребитель? Эта огромная машина, гигантского веса, жгущая дикое количество энергии. Большую часть её эффективного веса составляют системы жизнеобеспечения летчика, который в ней находится. Даже при наличии этих систем жизнеобеспечения выжить в этой кабине истребителя может только очень здоровый мужик, очень тренированный. Только опираясь на эти системы жизнеобеспечения, он способен выполнять свои задачи, маневрировать, управлять самолетом.
Можно утверждать, что находясь в самолете, пилот управляет самолетом лучше, чем оператор беспилотника, у которого есть радиопомехи, задержки и другие проблемы. Каждый, кто с компьютером общался, знаком с помехами, задержками, проблемами операционной системы. У оператора все эти проблемы есть. Но БПЛА, при всех своих недостатках, имеет одно преимущество – он намного дешевле. В нем не нужна система снабжения кислородом, система катапультирования и т.д. В нем не нужно содержать человека. Он становится на порядок легче. Учитывая, что на каждый килограмм полезного веса приходится дикое количество топлива, экономия по размерам и весу выходит грандиозная. Разведовательный БПЛА израильских или американских сухопутных войск запускается с руки. Боец должен его бросить высоко вверх, моторчик заведется — и полетел… Не нужны все аэродромные инфраструктуры.
Это на два порядка дешевле, чем содержать обычную авиацию. Самолёт стоит миллионы, БПЛА – десятки тысяч. Любой хорошо подготовленный летчик с лёгкостью собьет беспилотник. Если у беспилотника есть оператор, то он проигрывает по реакции. Если оператора нет, то это робот. А робот — всегда глупый: человек с хорошей интуицией очень быстро для себя на интуитивном уровне определяет алгоритмы этого робота и знает, как его обмануть, куда бить. Это срабатывает на уровне спинного мозга. Человек против робота драку всегда выигрывает, если он достаточно тренированный. А пилот — человек тренированный по определению.
Итак, против одного БПЛА самолёт выиграет. А против двадцати? А против ста? Если на 1 пилотируемый самолет направить 20 беспилотников, он собьет десяток, но в конечном итоге кто–то собьет и его. Беспилотнику ничего не стоит на таран пойти, беспилотников не жалко. Разновидностью БПЛА может быть крылатая ракета – втупую летящая бомба.
Бой выигрывается количеством, массой. Авиация, которая имеет какое–то количество БПЛА, просто не воюет с врагом при помощи пилота, а направляет в бой подавляющее количество БПЛА. Можно не плакать по поводу потерь и снести всю пилотируемую авиацию соперника.
Поскольку беспилотниками обзаведутся в ближайшие пару лет все, то можно утверждать, что, используя БПЛА, все повыбьют в первый месяц всю пилотируемую авиацию противника. В первый месяц горячей фазы мировой войны состоится конец пилотируемой авиации в военном деле навсегда. На этом история пилотируемой авиации закончится, и дальше уже воевать будут только беспилотниками. А ведь авиация — это последнее дееспособное подразделение армии старого образца.
Итак, в первую неделю (может все дольше немного затянется, но с технической точки зрения — в первую неделю) мы видим конец наземных боевых средств. Через три недели мы увидим конец пилотируемой авиации. А дальше произойдёт переход к совершенно новым боевым средствам, которые вызовет к жизни эта мировая война.
Фаза стабилизации мировой войны
С этого момента начинается процесс соревнования в производстве новых боевых средств, все более разрушительных, все более эффективных. Государства их производство и быструю модернизацию на базе своих неповоротливых производственных систем организовать не смогут. Государства неспособны ни сегодня, ни завтра выстроить правильную систему их боевого применения, потому что сама организация частей и соединений не позволяет правильно организовывать боевое применение новой техники, которая представляет из себя не только продукт новых технологий, но и продукт новых отношений человека с техникой. Именно этот элемент не учтен в структуре. Поэтому военная организация государств начинает распадаться, как любая неэффективная структура. В период войны структура, которая показывает свою военную неэффективность, распадается очень быстро и просто.
Вспомним историю падения Российской империи или Австрийской империи, которые показали свою неготовность к войне, что и запустило процесс распада. Вся элита распалась на враждующие группы, в этих враждующих группах начались заговоры. Съели верховную власть, потом передрались между собой и грызли друг другу глотку до тех пор, пока, откуда ни возьмись, не появились люди со стороны, которые сказали «мы знаем, что надо делать, а вы пошли в Париж», и все пошли туда, куда их послали.
Распад происходит очень быстро. Российской империи понадобилось полгода на окончательное рассыпание. Но на тот момент информационные технологии были не такие эффективные, как сейчас: до людей все доходило дольше, ехать в пломбированном вагоне приходилось неделями. Значит, сейчас и полгода не понадобится. Всё рассыплется и все разбегутся. Была власть – и нет власти.
Государственная инфраструктура в любом государстве не что иное, как калька его военной структуры. Если терпит крах военная структура, значит, терпит крах и гражданская государственная структура.
Формально, то государство, которое быстрей рассыплется, войну и проиграет. То, которое рассыплется попозже, будет выглядеть победителем. Но только выглядеть, потому что крах его военной инфраструктуры будет очевиден, и оно будет неспособно оккупировать «побежденное» общество, даже нанести ему необходимый ущерб, чтобы терроризировать его. В условиях краха государств вначале на сцену выходят корпоративные армии, а потом некие партизанские структуры, которые им противостоят. С одной стороны частные армии, с другой стороны — противостоящие им структуры.
В Российском варианте есть, к примеру, частная армия Газпрома, которая вынуждена охранять трубопроводы чтобы как–то обеспечивать торговлю. Противостоять ей будут партизанские группы, которым не надо ничего охранять. Они оказываются в стратегически лучшем положении. Даже если они меньше и слабее, они компенсируют это своим стратегическим положением. Они шантажируют, с ними вынуждены договариваться.
С этого момента начнется конкуренция корпоративных армий и мелких партизанских групп, которые будут о себе заявлять. Их появится много, начнется процесс естественно отбора. Кто не сможет обеспечить скрытность, кто будет неграмотно вести свои боевые действия – погибнет. Адаптивные выживут, создадут эффективную систему собственной безопасности и начнут пинать всех вокруг. Основной задачей военной структуры будет терроризировать муниципально–феодальные образования в целях получения от них желаемого ресурса. Муниципальные образования достаточно уязвимы, легко бить по их точкам уязвимости – по трансформаторным подстанциям, по очистным сооружениям и т.д.
Конкуренция этих групп будет крайне острой. Они будут либо между собой договариваться, как они поделят этот город, либо же они будут между собой драться, как банды, конкурирующие за объекты феодальной эксплуатации. На этом этапе войны мы увидим совершенно новую ситуацию, конкуренцию небольших групп, которые опираются на крайне небольшие, не требующие больших объемов ресурсов «подвальные» производства военной техники.
