Рой Медведев - Неизвестный Сталин
Еще в конце 1939 года в СССР было принято решение о ежегодном присуждении Сталинских премий за достижения в науке, искусстве и литературе. Эти премии присуждались и в годы войны. Почти во всех случаях книги, выдвигаемые на присуждение Сталинских премий, просматривал, а чаще всего и читал сам Сталин.
Главный критик и главный цензор страны
После войны Сталин стал читать и работать меньше, и о большой пачке книг за день или за ночь уже не могло быть и речи. Сократился и поток документов, которые ежедневно ложились на стол Сталина. Вскоре после Потсдамской конференции Сталин уехал на юг для отдыха и лечения — впервые с 1936 года. Он провел в Сочи и Крыму несколько месяцев. Под многими постановлениями Совета Министров СССР ставилась подпись Сталина. Но это была не личная подпись, а факсимиле. В 1920—1930-е годы это было бы невозможного, сейчас Сталин разрешил пользоваться его факсимиле нескольким своим заместителям.
Сталин, конечно, получал сводки основных новостей, следил за газетами и журналами, но он также выписывал для себя все новинки художественной литературы и все новые книги по общественно-политической тематике. Еще в рукописи Сталин прочел с карандашом в руках книгу своего заместителя по Совету Министров, члена ГКО и председателя Госплана СССР Н. А. Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны»[681]. Сталин лично сделал в рукописи несколько вставок и поправок. Книга вышла в свет в 1947 году и получила Сталинскую премию первой степени. Это не помешало Сталину через два года санкционировать не только арест, но и расстрел Вознесенского.
По свидетельству Дмитрия Шепилова, еще через год при рассмотрении вопроса о присуждении сталинских премий новым лауреатам Сталин заявил: «Здесь вносится предложение дать премию профессору Лященко за его книгу „История народного хозяйства“. Я согласен. Его книга куда богаче и интереснее, чем книга этого… как его…» (Сталин несколько раз щелкнул большим и средним пальцами.) Возгласы: «Вознесенского». «Да, да, Вознесенского».
Более внимателен был Сталин к работам известного советского экономиста Евгения Варги. Сталин читал его работы 1930-х годов, отдельные аналитические записки и доклады начала 1940-х годов. Прочел Сталин и книгу Е. С. Варги «Изменения в экономике капитализма в итоге Второй мировой войны», которая вышла в свет осенью 1946 года. Эта книга вызвала весьма неодобрительную и опасную для автора дискуссию. Варга написал письмо Сталину, но Сталин передал это письмо А. А. Жданову и не стал открыто вмешиваться в дискуссию[682].
Еще до Отечественной войны было начато издание многотомной «Истории философии». Первый том вышел в свет в 1940 году, второй том появился в продаже осенью 1941 года. Общее руководство этим изданием осуществлялось заведующим одного из отделов ЦК ВКП(б) Георгием Александровым. В первом томе речь шла главным образом об античной философии, во втором — о философии XV–XVIII веков.
В 1943 году вышел в свет третий том, который был почти полностью посвящен немецкой классической философии первой половины XIX века. Вскоре после окончания войны вышла в свет книга Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии». Я учился в послевоенные годы на философском факультете ЛГУ, и для нас все эти книги были тогда главными учебными пособиями. Сталин прочел или просмотрел эти книги в 1946 году и похвалил их. И книга Г. Александрова, и «История философии» получили Сталинские премии, что было бы невозможно без одобрения самого Сталина. Неожиданно третий том «Истории философии» был забракован. Нам, студентам, велели не пользоваться этой книгой как учебником. С 16 по 25 июня в Москве была проведена поспешная дискуссия по книге Г. Александрова. Главный доклад на этой дискуссии был сделан Ждановым. Однако не только преподавателям, но и студентам философского факультета сообщили в неофициальном порядке, что основные тезисы доклада Жданова одобрил лично Сталин. Речь шла в первую очередь о том, что как Александров, так и авторы третьего тома «Истории философии» преувеличивают значение Канта и Гегеля в становлении марксизма. Вся история философии должна рассматриваться как борьба прогрессивных идей материализма с реакционными идеями идеализма. После дискуссии в Москве стал издаваться журнал «Вопросы философии», который Сталин внимательно читал.
Еще раньше — в 1946 году в августе было опубликовано разгромное постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», которое оказалось началом новой послевоенной волны разоблачений и преследований, захватившей и области кино, театра, музыки, театральной критики, а затем и многие отрасли науки. Инициатива и здесь принадлежала Сталину, который, возобновив чтение всех советских литературных журналов, с раздражением и гневом прочел некоторые новые произведения Михаила Зощенко и Анны Ахматовой. Постановлению ЦК предшествовало заседание Оргбюро ЦК ВКП(б), на котором председательствовал Жданов, но присутствовал и бросал реплики Сталин. Высшие руководители партии в присутствии группы писателей и редакторов журналов более часа обсуждали небольшой рассказ М. Зощенко об обезьянке. «Это пустейшая штука, не дающая ничего ни уму, ни сердцу, — сказал здесь Сталин, прервав покаяния редактора журнала „Звезда“ В. Саянова. — Это рассказ с похмелья. Балаганная штука»[683]. Ахматову Сталин обвинил в «безыдейности», «упадочничестве», в «тоске по прошлому». И Ахматову, и Зощенко исключили из Союза писателей, перестали публиковать, даже лишили продовольственных карточек. Михаил Зощенко был вынужден подрабатывать в сапожной артели. Этот выдающийся и популярнейший писатель провел остаток жизни в нищете и одиночестве. Он умер в 1956 году в Сестрорецке, и его родные не получили разрешения на похороны в Ленинграде. Ахматова была восстановлена в Союзе писателей в начале 1950-х годов и дожила до мирового признания в начале 1960-х годов. Об ее отношениях со Сталиным опубликовано несколько очерков[684].
Художественная литература занимала в общественно-политической жизни страны в послевоенные годы очень важное место, и мы, студенты философского факультета, получали на этот счет нередко прямые рекомендации, причем со ссылкой на мнение Сталина. Так, например, нам говорили, что повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда» и роман Василия Ажаева «Далеко от Москвы» получили Сталинские премии по предложению самого Сталина. Конечно же, и мы должны были прочесть теперь эти книги. По книге «Далеко от Москвы» была даже поставлена опера; эта книга переводилась на многие языки как образцовое произведение социалистического реализма. Нам было известно, что Сталин хвалил книги Ванды Василевской и Веры Пановой. Именно Сталин настоял на присуждении Александру Твардовскому Сталинской премии первой степени за «Василия Теркина», хотя в этой «Книге про бойца» не было никаких похвал в адрес самого Сталина и в адрес партии. В предложениях Комитета по премиям Твардовскому намечалось дать премию лишь второй степени, а некоторые члены Комитета возражали против любой премии за «Теркина». Отмечал Сталин и книги Ильи Эренбурга. Еще весной 1941 года Сталин поддержал издание романа И. Эренбурга «Падение Парижа». После войны был опубликован еще один большой роман этого писателя «Буря». Комитет по премиям намечал и в данном случае только премию второй степени. По свидетельству И. Эренбурга, А. Фадеев заявлял, что в романе «Буря» есть серьезные ошибки, в частности, то, что один из главных героев влюбляется во француженку. Но Сталин с недовольством спросил: «Почему вторая премия? А мне эта француженка нравится. Хорошая девушка! И потом, так в жизни бывает». Эренбург получил премию первой степени. Но он был крайне удивлен, когда через несколько месяцев узнал, что Сталин лично одобрил закон, который запрещал браки между гражданами СССР и иностранцами, даже если речь шла о гражданах социалистических стран.
В своих высказываниях и на пленарных заседаниях Комитета по Сталинским премиям, и на других совещаниях по культуре Сталин в 1946–1953 гг. не обошел вниманием почти ни одно из появившихся в те годы художественных произведений. О многих эпизодах, которые происходили на заседаниях Комитета по Сталинским премиям и на заседаниях Политбюро, принимавшего по этим премиям окончательное решение, можно прочесть и в книге Дмитрия Шепилова «Непримкнувший», и особенно в книге Константина Симонова «Глазами человека моего поколения». Сталину нравилось почти все, что писал Симонов, и еще во время войны Симонову были присуждены две Сталинские премии — за пьесы «Парень из нашего города» и «Русские люди». В 1946 году Сталинская премия была присуждена Симонову за повесть «Дни и ночи», и это была инициатива самого Сталина, так как повесть на премию никто не представлял.
