Андрей Кокошкин - Политико-военные и военно-стратегические проблемы национальной безопасности России и международной безопасности
Мартынов делает вполне обоснованное заключение о том, что «в результате армия, на которую тратились громадные средства, оказалась, несмотря на свое геройство, не в силах выдержать борьбу, и величественное здание военного могущества, с такой заботливостью воздвигнутое императором Николаем I, пошатнулось, потому что не имело под собой прочного основания» (Мартынов Е.И. Указ. соч. С. 48). Эти выводы отечественного мыслителя и военачальника, к сожалению, не были восприняты ни в его время, ни позднее.
Внешняя политика (он ее отождествляет с дипломатией, что не вполне корректно) должна, считает Мартынов, поставить перед военной стратегией посильную цель: «Дипломатия должна взвесить, чего она может достигнуть в известный исторический момент с имеющимися в ее распоряжении средствами. Ошибка в этом направлении – постановка для войны слишком крупной политической цели – может иметь своим последствием то, что стратегия надорвется в непосильной работе» (Там же. С. 43).
Внешняя политика, обоснованно отмечает данный автор, «должна умело эксплуатировать результаты, добытые стратегией». Далее Мартынов пишет: «При исполнении этой последней своей обязанности политике приходится бороться не столько с неприятелем, сопротивление которого уже сломлено оружием, сколько с вмешательством соседних держав. Как бы успешна ни была война, но, во всяком случае, она временно ослабляет государство». Далее он делает весьма глубокое замечание о том, что «вслед за страшным напряжением всех сил наступает период материального и нравственного изнурения». И «этим периодом временной слабости могут воспользоваться соседние государства и, под предлогом посредничества вмешавшись в мирные переговоры, отнять у победителя плоды его успехов. Много удачных войн было таким образом сведено на нет, не принеся ничего, кроме военного блеска и материальных потерь. Извлечь из успехов, одержанных стратегией, наибольшую пользу составляет венец дипломатического искусства, без которого теряют смысл все подготовительные труды» (Там же. С. 49).
28
В отечественной традиции активно используется понятие военная политика. С.Н. Михалев, в частности, пишет, что «в соответствии с определением войны как политического акта выстраивается ряд мероприятий по подготовке и ведению ее. Предпринимаемые государством (орудием политической власти), эти мероприятия составляют содержание военной политики». Эти мероприятия включают: «определение целей и задач применения средств вооруженного насилия (вооруженной борьбы), обеспечение безопасности и организацию защиты страны, мобилизацию всех сил ее – материальных ресурсов и духовных возможностей народа – на достижение поставленной политической цели; выбор и приобретение на этом пути союзников и создание военно-политических блоков (коалиций); наконец, усилия по внешнеполитической изоляции противника». Далее автор пишет (со ссылкой на Б.Н. Каневского): «Военная политика – составная часть общей политики государства, понимаемой как совокупная деятельность его учреждений по управлению страной, – находится в неразрывной связи со всеми остальными аспектами, охватывающими сферы экономики, идеологии, культуры; она проникает во все поры жизни общества, оказывая прямое влияние на распределение материальных ресурсов страны, на выбор приоритетов в развитии науки и техники, на уровень жизни населения, на воспитание вступающего в жизнь поколения» (см.: Михалев С.Н. Указ. соч. С. 25). Данное определение военной политики заслуживает внимания, однако в целом, как представляется, оно носит скорее общефилософский, нежели операционный характер.
Несколько иное определение военной политики приводится в «Военном энциклопедическом словаре»: «Военная политика, составная часть общей политики классов, государств, партий и других социально-политических институтов, непосредственно связана с созданием военной организации, подготовкой и применением средств вооруженного насилия для достижения политических целей. Военная политика государств конкретизируется в их военных доктринах, военной стратегии и в практике военного строительства. Опирается на оценку своих сил и сил вероятных противников, потенциалов, составляющих военную мощь государства, и факторов, решающих ход и исход войны. Важное место в военной политике занимают проблемы создания, укрепления и совершенствования военной организации, технического оснащения Вооруженных сил, определения перспектив развития военной техники, мобилизационных возможностей государства, подготовки военно-обученных резервов, а в случае необходимости – их мобилизационного развертывания» (Военный энциклопедический словарь. М.: Воениздат, 1983. С. 137).
29
М.В. Фрунзе писал, что «государство должно заранее определить характер общей и, в частности, военной политики, наметить соответственно с нею возможные объекты своих военных устремлений, выработать и установить определенный план общегосударственной деятельности, учитывающий будущие столкновения и заранее обеспечивающий их удачу целесообразным использованием народной энергии» (Фрунзе М.В. Избранные произведения. Т 2. С. 6).
30
Первые зачатки идеи высшей стратегии можно обнаружить, в частности, в уже упоминавшемся византийском «Стратегиконе Маврикия» – трактате VI в. н. э. В нем автор ведет речь не о «чистых» военных стратагемах, а о целом комплексе мероприятий, в которых дипломатия, в частности, становится одним из орудий достижения успеха. См.: Кучма В.В. Военное искусство // Культура Византии IV – первой половины VII в. / отв. ред. З.В. Удальцова. М.: Наука, 1984. С. 399.
31
В конце 1920-х годов М.Н. Тухачевский начал разработку понятия «полемостратегия», во многом созвучного по духу понятию «высшая стратегия». Под «полемостратегией» Тухачевский понимал учение о сущности, методах и способах подготовки к войне, о путях и способах наиболее целесообразного использования всех сил и средств государства для достижения победы. Тухачевский исходил из того, что Верховное главнокомандование, руководящее войной в целом, не может опираться только на классическую военную стратегию, «чистую стратегию» старого типа; отсюда он выводил потребность в новой, высшей стратегии. Идея «полемостратегии» в СССР, однако, не нашла сколько-нибудь широкой поддержки. Некоторые критики в попытке Тухачевского конструировать «полемостратегию» усмотрели стремление не столько подчинить военную стратегию политике, сколько «подтянуть» политику к стратегии. См. подробнее: Кокошин А.А. Армия и политика. С. 46.
Примерно в то же самое время в Великобритании на основе непосредственного опыта Первой мировой войны, потребовавшей беспрецедентных по масштабам усилий общества и государства для достижения победы, разрабатывалась концепция «большой стратегии». Позднее (в 1935 г.) категория «большой стратегии» вошла в английский Полевой устав. См.: Ржешевский О.А. Предисловие // Говард М. Большая стратегия / пер. с англ. Ю.А. Неподаева, Б.И. Павлова, Ю.М. Щебенькова; под ред. О.А. Ржешевского. М.: Воениздат, 1980. С. 5.
32
При вводе советских войск в Афганистан в декабре 1979 г. не была осуществлена политико-пропагандистская подготовка ни собственного населения, ни мирового общественного мнения. Как обоснованно пишет генерал армии В.И. Варенников, «наше политическое руководство не воспользовалось главным оружием – информацией… Мы… действовали тихой сапой, и это было ошибкой. Против СССР развернули информационную войну, которая обернулась для нас тяжкими последствиями». См.: Варенников В.И. Афганский вопрос останется в истории // Военно-промышленный курьер. 2004. № 5 (22). 11–17 февр. С. 3.
33
Можно с большой степенью уверенности считать, что США проиграли в 1960-е годы войну во Вьетнаме в значительной степени из-за того, что на определенном этапе война лишилась поддержки большей части населения в собственной стране, чему в немалой степени способствовали ряд органов американских СМИ, которые освещали эту войну совсем в ином духе, нежели официальные власти.
34
Весьма важным в этом отношении является опыт работы соответствующих структур в СССР в годы Великой Отечественной войны: Совинформбюро, ТАСС, Советского бюро военно-политической пропаганды. См.: Волковский Н.Л. История информационных войн. СПб.: Полигон, 2003. Ч. 2. С. 365–431.
35
Конрад Н.И. Синология (Сунь-Цзы. Трактат о военном искусстве). М.: Наука, 1977. С. 26.
36
Примечательно, что в одном из канонических китайских трактатов по военному искусству и военной науке («Шесть секретных учений Тай Гуна»), в частности, говорится о «двенадцати правилах гражданского наступления» в случае ведения войны. Эти правила включают, например, тайный подкуп помощников правителя страны-противника, лесть, превознесение и восхваление его самого: «Преувеличивай его достоинства; будь первым, кто с почтением возносит его, смиренно провозглашает его совершенно мудрым. Тогда в его государстве будут великие потери!» Тай-Гун также рекомендует поддерживать «его беспутных чиновников».
