Андрей Кокошкин - Политико-военные и военно-стратегические проблемы национальной безопасности России и международной безопасности
Четкое понимание функции контроля необходимо уже изначально закладывать в подготовку решения, в тот документ, который оформляет данное решение. При этом весьма полезной оказывается закладываемая в такой документ стадийность реализации решения, с тем чтобы на определенных этапах можно было выверять, как реальные дела соотносятся с изначальным замыслом и не нужно ли корректировать изначальное решение. В военной сфере нет ничего хуже, чем оставлять в действии директиву, а тем более приказ, который уже не соответствует обстановке[115].
Контроль за реализацией стратегического решения при любых условиях, и особенно в военное время, должен охватывать как собственные действия, так и поведение противника. В ходе боевых действий часто бывает так, что командование знает положение своих войск хуже, чем положение войск противника[116].
* * *С появлением в арсеналах государств ядерного оружия, баллистических средств его доставки на гигантские расстояния проблема принятия военно-политических решений на применение ядерного оружия радикально изменилась. Среди прочего возникла проблема принятия решения о применении ядерного оружия в момент развязывания другой стороной агрессии или подготовки к ней, т. е. в исключительно короткий промежуток времени, до того как противник может нарушить или уничтожить систему управления[117].
В зарубежной и отечественной литературе многократно обсуждались различные виды боевых действий, требующие определенных систем боевого управления стратегическими ядерными силами, часто с трудносовместимыми характеристиками.
Представляется, что адекватного решения этой проблемы не найдено до настоящего времени, хотя она не стоит столь же остро, как в 1960-е годы или в начале 1980-х годов, когда происходило обострение противостояния двух сверхдержав – СССР и США и в высших политических кругах обеих стран (не говоря уже о военном командовании) всерьез рассматривалась возможность массированного применения ядерного оружия.
При этом конкретный исторический опыт показал, что в таких условиях решение о применении или о неприменении ядерного оружия реально находится в руках чрезвычайно малой группы людей, по 5–6 человек с каждой стороны. А в какой-то момент оно вообще оказывается в руках у одного высшего руководителя каждой из сторон, как это было во время Карибского кризиса в октябре 1962 г., когда в конечном счете все практически замкнулось на Дж. Кеннеди и на Н.С. Хрущеве[118].
Таким образом, даже в стране развитой политической демократии, каковой небезосновательно считали и считают себя США, возникла (и сохраняется до сих пор!) ситуация, когда всего лишь одно лицо, пусть даже избранное путем демократического волеизъявления народа, может в считанные минуты принять решение, в результате которого погибнут десятки и сотни миллионов человек – как американцев, так и неамериканцев. Все попытки изменить такое положение дел пока практически ни к чему не привели.
Наличие «ядерной кнопки» («черного чемоданчика») остается сегодня одним из высших символов власти. Государства, не согласные с тем, чтобы этот символ политического и военного могущества был в руках только членов эксклюзивного ядерного клуба, совпадающего по своему составу с составом постоянных членов Совета Безопасности ООН, стремятся его обрести.
И обретают, как, к примеру, Индия и Пакистан, ставшие официально ядерными державами в 1998 г.
В прошлом, в доядерный период, стратегическое управление нельзя было сводить только к тому, чтобы сформулировать политические цели войны и затем добиться их реализации посредством проведения определенной военно-стратегической линии, серии операций, сражений и боев. Часто задача состояла и в том, чтобы путем демонстрации силы (в сочетании, разумеется, с искусной дипломатией) в максимально возможной мере избежать войны.
В условиях наличия ядерного оружия, в ситуации взаимного ядерного сдерживания проблема предотвращения войны – едва ли не важнейшая задача стратегического управления, высшей стратегии, опирающейся на три основных инструмента – дипломатию, военную стратегию и разведку.
Военная доктрина сегодня, как ни парадоксально это звучит, выступает едва ли не в первую очередь важнейшим инструментом предотвращения взаимоуничтожающей войны с применением ядерного оружия и других видов оружия массового поражения.
* * *Военная доктрина, формулирующая в наиболее концентрированном виде прежде всего цели и задачи для высшей стратегии и военной стратегии, формы и способы решения этих задач, обязательно должна трансформироваться и в сугубо военные документы по всей цепочке (стратегия – оперативное искусство – тактика), в наставления по стратегическим действиям, по подготовке и проведению операций, в боевые уставы. Наличие глубоко проработанной военной доктрины позволяет иметь базу для принятия решений. Отрыв доктринальных положений от оперативного и тактического уровней чреват самыми серьезными неприятностями, особенно если это касается ядерной сферы.
И сегодня остаются весьма поучительными размышления о содержании военной доктрины, о ее назначении, представленные в трудах А.А. Свечина, К.М. Адариди, А.А. Незнамова, В.А. Апушкина, А.М. Зайончковского, П.И. Изместьева и др.
Стройность и единство замыслов на всех уровнях – от высшей стратегии до тактики – одно из важнейших условий успеха в деле обеспечения обороноспособности страны. Достижение такого единства – весьма трудоемкая задача, требующая целенаправленной работы как правительственных органов, так и независимых ученых и экспертов.
* * *В целом можно выделить несколько основных видов стратегических решений.
Во-первых, решение о приоритете и характере угроз безопасности страны с военной точки зрения. С ним тесно связан вопрос об определении конкретных носителей этих угроз – наиболее и наименее вероятных противников, а затем уже и потенциальных партнеров или союзников для парирования данных угроз, для минимальной нейтрализации вероятных противников – либо в порядке реализации стратегии сдерживания, либо в целях обеспечения условий для нанесения им в тех или иных масштабах военного поражения.
Во-вторых, решения об определении доминирующих форм и способов ведения вооруженной борьбы и осуществления сдерживания на обозримый промежуток времени. В том числе это решения высшего руководства о соотношении оборонительных и наступательных (контрнаступательных) действий в стратегическом и оперативном масштабе (имеются в виду прямые и обратные связи между оператикой и военной стратегией).
Решение о форме стратегических боевых действий: наступление немедленно с началом войны, стратегическая оборона либо оборонительные действия с последующим переходом в контрнаступление, в том числе с переходом границы, разделявшей противоборствующие стороны в начале войны, – есть, конечно, подвид действий. К нему реально склонилось советское руководство, когда постулировались стратегические наступательные действия, а в оперативном масштабе предполагалось на начальном этапе ведение оборонительных действий, но с очень быстрым переходом в наступательную фазу в масштабе военной стратегии.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Расширенная коллегия Министерства обороны Российской Федерации. 27.02.2013. См.: Официальный сайт Президента РФ. URL: http:// президент. рф/новости/17588
2
Там же.
3
Данная глава является развитием разработок автора, представленных прежде всего в таких книгах, как «Армия и политика. Эволюция советской военно-политической и военно-стратегической мысли, 1918–1991 годы», «Стратегическое управление: теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России», «Политология и социология военной стратегии».
4
Важное замечание на этот счет сделал в начале 1920-х годов председатель Реввоенсовета РСФСР, наркомвоенмор Л.Д. Троцкий: «Война есть продолжение политики: кто хочет понять “продолжение”, тот должен уяснить себе, что ему предшествует. Но продолжение “другими средствами” значит: недостаточно быть ориентированным в политике, чтобы тем самым уже правильно оценивать “другие средства войны”» (цит. по: Киршин Ю.Я. Лев Троцкий – военный теоретик. Клинцы: Изд-во Клинцовской городской типографии, 2003. С. 29).
