Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №16 от 16.04.2013
История студенческой борьбы только начинается. Это еще и борьба поколений – поколение бунтующей молодежи выросло без страха, но их родители еще боятся говорить вслух.
– Есть ли надежда, что студенческие требования будут выполнены следующим правительством?
– Надежда существует всегда. Во время студенческих протестов я прочитал на стене интересное граффити: «Медь дарится. А образование продается». Только за счет справедливых налогов на медь, 40% мировых запасов которой принадлежит Чили, можно финансировать государственное образование. Нынешнее правое правительство доживает последние полтора года. На них жалко смотреть. Они не справились, у них нет даже кадров на замминистров и советников. Ожидается возвращение к власти Мишель Бачелет, «Демократического концерта» социалистов и христианских демократов – и они пытаются упасть на хвост студентам. Однако народ разочаруется в них окончательно, и у нынешних социальных и студенческих движений будет время до 2018 года – для создания какой-нибудь политической альтернативы и объединения левых сил. Это является сейчас главной проблемой. Ведь все хотят быть лидерами – и никто не умеет договариваться.
– Как в Чили борются с полицейским насилием, которое активно применяется против участников студенческих протестов?
– При Пиночете в Чили был создан репрессивный аппарат карабинеров. В девяностых годах новые власти провели демократизацию этих органов. При правительстве Бачелет карабинеры, превышавшие свои полномочия, попадали в тюрьму и увольнялись. Они приблизились к обществу.
Пиньера все изменил – карабинеры получают приказы действовать жестко, и с ними сейчас борется Фонд Виктора Хара, с которым сотрудничают врачи и адвокаты. Очень много школьников и студентов оказались с перебитыми носами и поломанными руками. При этом у карабинеров низкие зарплаты – у них, конечно, есть привилегии, но в основном туда идут выходцы из низов. Для многих лучше идти в карабинеры, чем в кассиры или преступники. Поэтому у них есть еще чувство классовой обиды. В 1973 году солдаты из низов участвовали в пытках и убийствах. Сегодня если карабинерам попадаются в руки левые студенты из более обеспеченных и культурных слоев, они вымещают на них свою злобу.
– Существовало ли когда-нибудь «чилийское экономическое чудо»?
– Я думаю, точно так же можно было бы говорить об украинском экономическом чуде – если привести инвесторов на какое-нибудь блестящее образцовое предприятие, не замечая всего остального. О дальних странах вообще легко рассказывать чудеса. При Пиночете шло строительство казарменного капитализма с раздавленными профсоюзами и уничтоженным гражданским обществом. Около миллиона чилийцев покинули страну по политическим причинам. Чилийские продукты конкурентоспособны, чилийцы – трудоголики. Но эта экономика действовала и действует лишь в интересах 10% общества. При этом пропаганда чилийского чуда была настолько сильна, что о ней говорили далеко за пределами Чили. Однако чилийское общество почти полностью живет в долг – с тех пор как в восьмидесятых годах население посадили на кредитную иглу. Среднестатистический чилиец задолжал свою зарплату на четырнадцать месяцев вперед. Всё что люди получают за свой труд, идет на оплату долга.
В результате реализации воззрений «чикагских мальчиков» такие категории населения, как молодежь, пенсионеры и индейцы,оказались балластом для неолиберальной экономики.
Чилийские неолибералы рассуждают людоедским образом – рынок должен сам себя регулировать, даже если вымрет половина населения. Есть ли здесь разница с фашизмом? В Чили нет коррупции – но ее почти не было и до переворота.
– Похоже, пиночетисты уже не способны на реванш.
– В июне в Чили состоялась презентация фильма «Пиночет», который победил на международном фестивале документальных фильмов в Майами – потому что это был единственный фильм конкурсной программы на фестивале, созданном специально для победы фильма. Я, конечно, пошел на это мероприятие пиночетистов и фашистов – упустить подобное было нельзя. Сам сюжет фильма таков: в богатом пригороде Сантьяго светловолосая молодежь садится в хороший автомобиль своего дедушки, и едет по этому району – 5% всего Сантьяго, – где все вылизано и блестит. Это напоминает все что угодно, только не Латинскую Америку. И внуки спрашивают дедушку – почему же их в школе учат о страшном Пиночете, просят рассказать им правду, скрытую коммунистами. Всё настолько бездарно, что и у Латыниной вышло бы лучше без знания местной специфики.
– Насколько существенны региональные различия в развитии Чили?
– Различия скорее появляются в составе населения. В богатых «верхних» районах Сантьяго население в среднем более «белое», чем население Киева. А на бедных окраинах живут индейцы, которые сами себя индейцами не считают. Каждый вспомнит о том, что у него была немецкая бабушка или итальянский дедушка. И все называют себя средним классом. Это тоже проблема идентичности. Но среднего класса почти нигде не осталось.
Население в Чили достаточно однородное – есть, конечно, индейские регионы на севере и юге, край озер и вулканов, где живут потомки немецких колонистов, а в южной Патагонии живут потомки англичан и югославов. По сравнению с Боливией, Перу, Эквадором различия незначительны. В Мексике и Аргентине по акценту можно понять из какого региона приехал человек. В Чили же все чилийцы говорят на одинаковом языке с небольшими различиями. Чили очень централизованная страна – все решается в Сантьяго, все ненавидят Сантьяго, но почему-то там живут. На всех выборах обещают дать больше автономии регионам, но безрезультатно.
– Что сделало возможным социальный эксперимент периода правительства Народного единства?
– Вся чилийская история ХХ века – это история организации и объединения чилийских трудящихся и рабочих. Также это был мощный культурный процесс, главную роль в котором играл средний класс, который составлял в семидесятых 30-35% населения страны. Среди них было много людей с левыми убеждениями, мечтавших о социализме с человеческим лицом без стрельбы и без насилия. Народное единство состояло из довольно разных проектов. В Народном единстве было все, кроме единства. То, что сейчас происходит в Боливии, напоминает то, что было в Чили при Альенде. Альенде был одинок, его же Социалистическая партия критиковала его за буржуазный реформизм. За Альенде голосовали средний класс и самые бедные. В шестидесятые годы США сделали в Чили ставку на христианскую демократию – как единственную альтернативу кубинскому варианту событий. И христианские демократы шестидесятых в Чили были радикальнее современных чилийских социалистов. В итоге правые в Чили назвали их лидера Фрея Керенским, открывшим дорогу большевикам.
– Какова была роль призывной части армии в перевороте 1973 года в Чили?
–До последнего времени в Чили существовала всеобщая воинская повинность. От службы было легко отмазаться. В армию шли лишь самые бедные, для которых это – возможность получить хоть какое-то образование. Рядовые солдаты в Чили – выходцы из низов, а вот чилийское офицерство – это элита, и у них свои классовые интересы. Во время переворота 1973 года солдатам сказали, что с юга наступают советские войска, а с севера – кубинцы. И нужно покончить с внутренним противником. Солдат-южан отправляли на север, а северян – на юг, чтобы они не встретились случайно с родственниками. Потом многие почувствовали себя обманутыми. Многие офицеры и солдаты, отказавшиеся выполнять приказы, были расстреляны как предатели. Школу молодых офицеров в Сан-Бернардо, где все отказались участвовать в перевороте, бомбардировали с воздуха.
– А могла ли история пойти тогда по-другому?
– Чили не могла избежать периода «Народного единства». Вся история Чили в ХХ веке была историей классовой борьбы и социальных движений. Чем-то это должно было закончиться. До 1973 года чилийцы считали свою страну Швейцарией. Они говорили – в отличие от диких боливийцев у нас не будет военных переворотов, в отличие от кубинцев мы не будем стрелять друг в друга и, несмотря на разные взгляды, всегда сможем договориться. Никто не представлял себе той степени жестокости, которую принесут военные. Для сторонников переворота это был даже больший шок, чем для его противников. Чилийцы очень мирные люди, которые не хотели брать в руки оружие без необходимости – за что их называли «партизанами с гитарой».
Альенде рассчитывал на поддержку СССР – однако он ее не получил. С середины 1960-х до конца 1980-х годов в Чили господствовали два течения левых – такие, как геваристы из движения «МИР» и компартия, которая, как сказал Луис Корвалан, действовала по принципу «мы безусловные болельщики Советского Союза». И между этими тенденциями шла война. «МИР» и социалисты осуждали вторжение в Чехословакию, а коммунисты его поддерживали. Доходило до уличных драк.