Китай в эпоху Си Цзиньпина - Зуенко Иван Юрьевич
Уже при Си Цзиньпине в 2012 году государственной пропагандой была запущена другая идеологема: «экологическая цивилизация» 
. Концептуальная рамка была дополнена десятком различных законов и деклараций, формулирующих требования к построению «зеленой экономики» 
. Таким образом, утверждать, что в Китае власти не озабочены проблемами экологии, нельзя. Озабочены, знают, понимают и все, что могут, делают.
И результаты есть. В отдельных сферах — например, в альтернативной энергетике — весьма достойные. Кроме того, как утверждают пекинцы, если раньше по пальцам можно было пересчитать количество дней в году без удушающего смога, то сейчас наоборот — легче пересчитать количество дней, когда без маски невозможно выйти на улицу. Все остальное время качество воздуха вполне приемлемо, и даже видно солнце.
Но то столица. Здесь живет руководство страны, расположены зарубежные дипломатические и торговые представительства, проводятся крупные международные мероприятия. Хуже всего с экологией дела обстоят в маленьких промышленных городках, где расположено так называемое «грязное производство» (текстиль, выделка кожи и меха, производство полимеров и пластмасс, аккумуляторных батареек для бытовой техники, металлургия).
В филиалы экологического ада на земле они стали превращаться в эпоху «дикого капитализма с китайской спецификой», когда жажда наживы заставляла по максимуму эксплуатировать имеющиеся ресурсы, не считаясь с трудовым и экологическим законодательством. Здесь ситуация принципиально не изменилась. Правильные экологические решения, принимаемые наверху, с завидной регулярностью проваливаются, когда они попадают на места. Хозяева бизнеса давно перебрались в более благополучные районы, модернизировать производство чаще всего невыгодно — особенно если и так все работает. Соблюдение норм экологии на таких предприятиях означало бы крупные убытки для бизнесменов, а для населения — потерю средств к существованию.
Примерно так же рассуждают местные чиновники. Да, можно выполнять все бесчисленные распоряжения и директивы центра. Но кто тогда будет выполнять плановые показатели? И кого тогда отправят на повышение, когда будут подводить итоги непродолжительного (3–4 года) руководства на той или иной должности?
Хорошо известен пример одной угольной шахты вблизи города Линьфэнь 
в провинции Шаньси 
— одного из самых загрязненных городов мира по версиям различных рейтингов. В 2012 году в ходе очередной кампании по построению «экологической цивилизации» центральное правительство постановило закрыть многие шахты, не соблюдавшие даже примитивные нормы экологии. Однако после первого визита проверяющих оказалось, что шахты продолжают работать. Комиссия потребовала закрыть производства немедленно, и в присутствии чиновников на дверь одной из шахт был повешен амбарный замок. Шахта была вычеркнута из реестра работающих предприятий, и пекинские чиновники отбыли обратно — отчитываться о снижении числа загрязняющих производств. Когда через некоторое время контролеры вернулись, они обнаружили, что снятая с учета шахта продолжает работать как ни в чем не бывало. Как и «закрытая» таким же образом соседняя электростанция, на которую поставляют добытый на шахте уголь[75].
Добыча угля и угольная энергогенерация к середине 2010-х годов превратились в главный объект критики идеологов перехода к «экологической цивилизации». Между тем, определенные точечные достижения в сфере развития альтернативной энергетики и отказа от «грязного производства», вкупе с «эффектом голубого неба» над Пекином после двух десятилетий постоянного смога вызвали некоторое «головокружение от успехов», и в столице начали требовать более решительного сокращения угольного производства. Теперь уже власти на местах, запуганные жесткой антикоррупционной кампанией Си Цзиньпина, не смели перечить, и разнарядки по сокращению добычи угля более-менее начали выполняться.
Этому способствовало и падение общемировых цен на уголь, наблюдающееся с 2015 года, из-за его перепроизводства и падения спроса. В результате с 2015 года добыча угля сокращалась на 8–10 % в год. А его доля в производстве электроэнергии сократилась к 2021 году до 55 %, тогда как еще в 2010 году составляла 80 %[76].
Таким образом, добычу угля в самом Китае последовательно сокращали, однако потребление энергии, наоборот, только росло. Возникло противоречие, которое так некстати ударило по китайской экономике в юбилейном 2021 году — году столетия правящей Коммунистической партии Китая.
На Международном климатическом саммите в апреле 2021 года Си Цзиньпин поддержал почин ведущих мировых держав — достичь к середине века углеродной нейтральности, причем обещал сделать это в сжатые сроки: от пика выброса парниковых газов, который ожидается в 2030 году, к нейтральности в 2060 году[77]. (К примеру, США планируют выйти на углеродную нейтральность только к 2050 году, хотя системная работа по сокращению выброса парниковых газов началась уже давно).
Выполняя указания своего амбициозного руководства, Государственный комитет по развитию и реформам КНР 
принял новую жесткую «дорожную карту» по сокращению выбросов углекислого газа, после чего по угольной отрасли прошла новая волна закрытия шахт. Однако к тому моменту конъюнктура цен на уголь существенно поменялась по сравнению с 2015–2020 годами, когда Китай последовательно сокращал его добычу.
С начала 2021 года на фоне восстановления мировой экономики после пандемийных локдаунов резко вырос спрос на энергоносители, включая уголь, и к сентябрю цена на него поднялась до рекордных значений (до 250 долларов за тонну). Этому способствовал «газовый кризис» в Европе, когда из-за высоких цен на газ энергогенерация была вынуждена переключиться на уголь, запасы которого также очень быстро подошли к концу. Некстати пришелся и сезон дождей в Индонезии, из-за чего в стране, занимающей третье место в мире по добыче угля (после Китая и Индии), затопило шахты, появились проблемы с доставкой продукции баржами по разлившимся рекам и, как следствие, до китайских портов на южном и восточном побережье, которые находятся вдалеке от основных районов производства угля в КНР.
В общем, цена на уголь в Китае вслед за общемировыми котировками выросла, а доходы электростанций, формирующиеся по государственным тарифам, остались на прежнем уровне, и они не смогли в нужных объемах закупать уголь для производства энергии. Руководство ряда регионов к концу августа получило предписания о необходимости сократить энергопотребление, так как уровень производства в предыдущие месяцы превысил рекомендованную макроэкономическими ведомствами планку. Электростанции в таких провинциях просто прекратили работу, а возобновить ее не смогли из-за дефицита угля.
Уже в сентябре энергии стало не хватать настолько, что во многих городах ввели веерные отключения света, а работающие в энергоемких сферах предприятия остановились. Отрезвление наступило быстро. Уже осенью 2021 года были предприняты решительные меры, направленные на восстановление угольного производства, но по более продвинутым технологическим стандартам. Энергетикам также разрешили самостоятельно определять цены на свою продукцию, а не отдавать ее по фиксированным тарифам.
К концу года китайское руководство справилось с неожиданным энергетическим кризисом, но ценой отказа от обвальной декарбонизации. Уже в 2022 году процент угля в китайской энергогенерации вновь достиг уровня 61 %[78]. Движение к «экологической цивилизации» натолкнулось на банальную нехватку доступной энергии.
