Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №47 от 20.11.2012
Отчасти обстоятельства событий 80-летней давности всплывали в ходе выше упомянутых «военных действий», и хотя бы поэтому на объективность и полноту описания претендовать не могут.
Официальная версия заключалась в том, что переименование осуществлялось «в ознаменование 40-летия литературной и общественной деятельности М. Горького». Именно так было записано в Постановлении ЦИК от 7 октября 1932 года. В конце 1980-х годов это событие трактовалось исключительно как проявление сталинско-ждановского произвола, организовавшего переименование в обстановке всеобщего страха вопреки желанию всемирно известного писателя и с игнорированием общественного мнения. Один из сторонников “возвращения” рассказывал в центральных “Известиях”, «в каком отчаянии был А.М. Горький, узнав, что Сталин намерен “подарить ” его имя Нижнему Новгороду. И как Алексей Максимович буквально умолял его не делать этого…». Имя “свидетеля” рассказчик, известный исследователь творчества знаменитого писателя, почему-то не привел. Возвращение прежнего имени принимало при этом характер «восстановления» справедливости.
Более серьезным аргументом в пользу «возвращения» было утверждение, ставшее популярным в 1980-е годы, что старое название является “исконным”, т.е. данным городу князем Юрием Всеволодовичем при закладке его в 1221 году. Было даже подсчитано, что он «711 лет звался Нижним Новгородом»! Однако летописи, касающиеся этого события, составлены задним числом и лишь через много лет, да и употребляют при этом разные названия: Новъградъ, Новъгородъ, Новъгородъ вторый. Летописец и не настаивал на точности своих слов, добавляя, что творил по “ветшаным книгам ” и кое-где “переписалъ или не дописалъ ”.
Живописец Корнелий де Бруин, известный своими путешествиями и заметками об этих путешествиях, писал: «…Затем показался город, который русские называют просто Нижний, другие зовут его Нижний Новгород или Малый Новгород».
В царских указах и распоряжениях нижегородским губернаторам и воеводам наш город, как правило, назывался одним словом. К примеру, в петровском Указе о преобразовании Нижегородской провинции в губернию: «1714 генваря в 26 Великий Государь Царь и великий князь Петр Алексеевичь всеа великия и малыя и белыя России самодержец, указал: Нижегороцкой губернии быть особо. В ней городы: Нижней, Алатырь, Балахна… Губернатору быть Андрею Петрову сыну Измайлову, и о том к нему Андрею, а для ведома Казанскому губернатору, послать Великого Государя указы…». Поясним, что до той поры Нижегородский уезд входил в Казанскую губернию в качестве провинции.
В 1825 году топонимическая неразбериха привела в Нижний Новгород (на западных картах того времени Nisen) греческого митрополита Агафангела. Хотя направлялся он в старинный город Нежин, что на Черниговщине. Видимо, сыграло роль и то обстоятельство, что тамошние жители произносили название своего города как Нижен. К этому эпизоду, рассказанному нижегородским краеведом Храмцовским, можно добавить, что русский язык входил в число языков, на которых митрополит разговаривал довольно свободно.
В таком в высшей степени официальном документе, как титул Императорского Величества, вплоть до революции 1917 года присутствовали слова «Государь и Великий Князь Новогорода низовския земли». Это при том, что в этом титуле несколькими строчками выше указывался «Император и Самодержец Всероссийский, Московский,… Новгородский; царь Казанский…».
Надо сказать, что официальные бумаги, направлявшиеся царю его подданными, как правило, употребляли имя Нижний-Новгород (именно так, через дефис). И именно такая форма была принята в официальном употреблении в нашей стране после Октябрьской революции. В свою очередь можно считать, что именно с этого момента название Нижний-Новгород можно считать установившимся или законным (от слова «закончено»).
Инициаторы «возвращения» никак не объясняли свой выбор «исконного» имени, так же, как и ликвидацию дефиса.
Наверное, это можно посчитать мелочью по сравнению с тем, что «возвращенное» название с точки зрения употребления в обыденной жизни никак нельзя назвать удачным. Состоящее из двух слов, одно из которых к тому же является прилагательным, насчитывающее в общей сложности пять слогов, оно уже по этой причине имеет тенденцию к сокращению, т.е. к превращению в кличку. Точно так же четыре слога у названия Санкт-Петербург породили кличку «Питер». Восходящую, кстати, к тому названию, которое было еще при Петре: «Санкт-Питербурхъ». Такие имена следовало бы считать неустойчивыми, а значит имеющими тенденцию к изменению. Наиболее удачные названия состоят из двух слогов: Орёл, Ростов, Ельня, Москва, Киев… Три слога воспринимаются уже несколько тяжелее: Кострома, Одесса, Воронеж, Арзамас… Характерно, что соблазна заменить эти названия на клички не замечается. Так же, как не появилось подобной клички у города Горького, рожденного в 1932 году. В этом смысле можно говорить даже не столько о переименовании, сколько о присвоении законного (от слова «закончено») имени.
При осмыслении факторов, сопутствующих переименованию Нижнего, необходимо учитывать административно-территориальные изменения, осуществляемые в нашей стране в конце 1920-х и первой половине 1930-х годов. В феврале 1929 года вышло Постановление ВЦИК об объединении Нижнего Новгорода, Канавина и Сормова. С нынешней точки зрения это было неизбежно. Но Сормово и Канавино к тому времени имели статус городов. Поэтому встал вопрос о названии этого объединенного города. Поначалу из положения вышли, присвоив объединенному городу название «Большой Нижний Новгород» (в него вошли и некоторые деревни). Название для жителей этого словесного бронтозавра (“Большой Нижний Новый Город”), к счастью, придумать не успели. Тем временем было запущено и стало приживаться название Большой Нижний. К примеру, так именовался город в путеводителе издательства «Нижторг». Надо отметить, что «расставание» с прежним именем происходило довольно безболезненно.
Говоря об объединении трех городов, иногда формулируют этот процесс как присоединение Сормова и Канавина к Нижнему Новгороду. Эта формулировка спорная. Географически этот процесс выглядел как присоединение двух городов (Сормово и Нижний) к Канавину, находящемуся между ними. И центр нашего «бронтозавра» с его заводами и населением указанным Постановлением одномоментно перемещался на многие километры от центра бывшего Нижнего, соответствуя среднему арифметическому от географических координат этих трех городов. Это при том, что города Канавино и Сормово до этого входили в Балахнинский уезд, в котором находились на особом положении. Из 300 тысяч жителей Большого Нижнего, 65 тысяч были канавинцами, 40 тысяч – сормовичами. Для каждого из них его родной город имел право на свою историю и индивидуальность – наряду с историей и индивидуальностью старого Нижнего. И, что не менее существенно, промышленный потенциал канавинских и сормовских промышленных предприятий, количественный состав рабочего населения, особенно в применении к близкому будущему, был существенно больше нижегородского.
Эту ситуацию как-то обрисовал А.А. Жданов, своего рода губернатор в описываемвй период: «К пуговице пришили пальто». Что уж никак не похоже на «превращение небольшого купеческого города в промышленный мегаполис», как это было представлено в «Российской газете» в 2000-е годы. Своего рода отповедью стало выражение писателя Захара Прилепина в этом же номере газеты: «Горький не лучше и не хуже Нижнего Новгорода, у Горького была своя история, и она по-своему замечательна. Горький – это был брэнд. Может быть, теперь, когда мы отвыкли от самого имени Горький – название это кажется несколько неблагозвучным. Зато «горьковчане» - до сих пор звучит хорошо, даже нежно».
Еще большим был контраст, образовавшийся вскоре после переименования. Новые заводы возводились не только, а точнее, не столько, усилиями жителей старого Нижнего Новгорода, сколько рабочими Канавина, Сормова и включенных в объединенный город сёл Высоково, Гордеевка, Карповка, деревень Борзовка, Бурнаковка, Княжиха, Копосово, Костариха, Молитовка, Монастырка, Починки, Ратманиха и др., которые ранее в состав Нижнего Новгорода и даже Нижегородского уезда не входили. Много усилий впоследствии вложили в строительство новых предприятий жители нижегородско-горьковской области и других регионов социалистической страны. Они строили не только заводы, но и жилье, школы, больницы, детские сады, магазины и т.д. Они строили новый город. Город - для себя, а заводы - для всей страны.
В мае 1930 года Большой Нижний был разделен на районы: Свердловский, Канавинский и Сормовский. Старый Нижний Новгород стал Свердловским районом Большого Нижнего, потеряв не только имя, но и статус отдельного города. В скобках отмечу, что если бы к этому времени именем нашего земляка Свердлова не был назван Екатеринбург, то при описанных административных исканиях его имя вполне могло достаться Нижнему. Эта ситуация сохранялась до 1936 года, когда из Свердловского района в свою очередь был выделен Ждановский район, что в определенном смысле можно было определить как «разрушение» целостности бывшего Нижнего.
