Дмитрий Саймс - Путин и Запад. Не учите Россию жить!

— Не только Россия и Китай, но и многие другие державы, в том числе союзники США по НАТО, выражают озабоченность особой ролью Соединенных Штатов после конца холодной войны и распада СССР. Именно об этом говорил президент Франции Жак Ширак, характеризуя США как «гипердержаву». Подобные настроения сильны в Германии, по крайней мере в кругах правительства канцлера Герхарда Шредера. Исторически так сложилось, что, когда одна держава оказывается доминирующей (будь то в масштабах региона или же всего мира), это всегда ведет к озабоченности и на известном этапе даже к противодействию, желанию создать геополитический баланс. Это, на мой взгляд, абсолютно нормальное явление. Оно не может радовать Вашингтон, но он это понимает и с неизбежностью этих настроений считается. С другой стороны, хочу напомнить: Соединенные Штаты не назначали себя сверхдержавой, так получилось в результате исторических обстоятельств. Это открывает для Америки особые возможности, но является и большим бременем. Просто на данном этапе в Вашингтоне не видят иной архитектуры международных отношений, которая могла бы изменить эту американскую доминирующую роль.

По крайней мере, в военном плане США совершенно очевидно являются сегодня преобладающей державой. Другой вопрос, какие выводы из этого сделают в администрации президента Джорджа Буша и до какой степени будут стремиться к тому, чтобы политика соблюдения американских национальных интересов не проводилась методами, которые антагонизировали бы остальные серьезные державы, в данном случае Китай и Россию. Это было бы для Америки весьма опасно.

— Как в Вашингтоне относятся к такой организации, как ШОС? По вашему мнению, служит ли целям закрепления многополярности мира создание и углубление новых региональных организаций?

— Такие организации существовали десятилетиями. Они неизбежны. Не думаю, что США могут объективно претендовать на единоличное доминирующее присутствие в Средней Азии. Поэтому готовность Китая и России работать с региональными государствами во имя стабильности и расширения демократии, я думаю, в Вашингтоне будут приветствовать. С другой стороны, если будет складываться впечатление, что задача организации — выпихивать США из региона и поддерживать антидемократические режимы, тут, совершенно естественно, в Вашингтоне возникнет настороженная и даже негативная реакция. Сейчас, полагаю, речь идет пока о настороженности.

— На прошлой неделе МИД Китая вызвал заместителя главы дипмиссии США в Китае, где ему была высказана озабоченность в связи с последним докладом Пентагона о военной мощи КНР. Насколько серьезным может быть этот «обмен колкостями» между Пекином и Вашингтоном?

— Вы правильно сформулировали это как колкости. Я бы не драматизировал происшедшее. Такие обмены взаимными «любезностями» происходят регулярно. В американо-китайских отношениях достаточно позитива, отвечающего интересам обоих государств, чтобы эти колкости удавалось локализовать и чтобы они не определяли общий характер отношений. Но, с другой стороны, давайте называть вещи своими именами. Отношения с Китаем у США нелегкие. США — единственная сверхдержава, но Китай быстро превращается в сверхдержаву сам. Китайские военные расходы растут весьма быстро, КНР наращивает свои вооружения. И было бы странно, если бы в Вашингтоне это не вызывало озабоченность. В Китае говорят о возможности использования военной мощи против Тайваня, независимость которого США гарантируют. И было бы странно, если бы в Вашингтоне за происходящим не наблюдали с чувством определенного беспокойства. Кроме того, в Америке сейчас нарастают антикитайские настроения. Это связано, помимо увеличения китайской военной силы, с ростом китайской экономики, с дисбалансом в американо-китайской торговле. Ведь Америка заполнена дешевыми китайскими товарами. Это хорошо для потребителя, но уничтожает сотни тысяч американских рабочих мест, что провоцирует протекционистские настроения в Конгрессе. Тот факт, что Китай не является по-настоящему демократической страной и что периодически оттуда поступают сведения об арестах людей за политические убеждения, об ограничении свободы печати, вызывает в Америке настороженность. И используется тут теми силами, которые хотели бы превратить Китай во врага. Так что колкости — это краткосрочная неприятность, но мне кажется, что сейчас Вашингтону надо очень внимательно следить за тем, чтобы эти колкости не превратились в долгосрочную тенденцию американо-китайского отчуждения. Пока такой тенденции нет, но надо следить, чтобы она не возникла, поскольку определенные предпосылки для этого есть.

Военная сила не должна быть орудием мировой политики

— Считается, что обыкновенные американцы весьма далеки от внешней политики своего государства и в большей мере интересуются локальными проблемами. Насколько это соответствует действительности?

— В определенной мере это так. Во всяком случае, на этих выборах из всех международных вопросов обсуждается только один Ирак. И понятно почему: он впрямую влияет на внутреннюю ситуацию. На войну потрачено как минимум 500 миллиардов долларов. А по подсчетам некоторых весьма уважаемых людей, в частности лауреата Нобелевской премии Джозефа Штиглица, — до трех триллионов. Погибло около четырех тысяч американских солдат — эта цифра для американцев очень высокая. Остальные проблемы — свобода международной торговли, из-за которой в США якобы поступает дешевый китайский товар, отравленная китайская еда, и от этого страдают американские потребители, американские рабочие. У этой темы тоже есть очень сильный внутренний компонент.

Что касается тем, которые к каждодневной жизни американцев отношения не имеют, они в избирательной кампании присутствуют минимально.

— Вам, видимо, хорошо известно, кто из авторитетных американских политиков влияет на позиции кандидатов, дает им советы?

— В группу советников Маккейна входят так называемые реалисты, которые придерживаются прагматических взглядов во внешней политике, такие как Генри Киссинджер, Роберт Макфарлейн. Эти реалисты поддержали Маккейна, но их влияние на его позиции ограничено. Сильнее на Маккейна воздействуют неоконсерваторы, и он однозначно эволюционировал в их направлении. Это касается не только России, это касается и Китая, и идей демократии, ради торжества которых США имеют право применять вооруженные силы. Это касается угроз в адрес Ирана. Такой внешнеполитический подход как раз характерен для неоконсерваторов.

Обама, в отличие от Маккейна, придерживается более прагматичных взглядов. Он скорее склонен к международному диалогу. Он считает, что может говорить со всеми государствами. Противники упрекают Обаму, что он, мол, через уступки предаст американские интересы. Но он не боится таких разговоров. Барак Обама исходит из того, что в международных отношениях нельзя сказать другой стороне: вот мы хорошие, а вы плохие, или наоборот: мы любим ваш народ, и мы сформулируем национальные интересы для вашей страны. И такую линию в международных делах поддерживает основная масса его советников. Даже специалист по России Майкл Макфол, который является довольно крутым критиком российских внутренних порядков и вообще большой сторонник продвижения демократии как основного направления американской внешней политики, с тех пор как присоединился к команде Обамы, умерил свой радикализм.

Макфол, к примеру, стал возражать против высказываний Маккейна о том, что Россию нужно исключить из «Большой восьмерки».

— Близкий к кандидату Маккейну человек Роберт Макфарлейн, недавно выступая в Вашингтоне, успокоил: если Маккейн приведет в администрацию Белого дома своих «ястребов» и они поссорятся с Россией, то через год он всех их уволит. Насколько это может соответствовать действительности?

— Если Маккейн станет президентом, столкнется с реальным миром и Америка получит по рукам, то не будет упорствовать и призовет в кабинеты власти других, более прагматичных людей. Макфарлейн, кстати, не единственный в этом предсказании. Но факт остается фактом, что пока Маккейн звучит скорее как неоконсерватор.

— Есть мнение — его высказывают как в России, так и кое-кто в Европе, — что, если американцы выберут Обаму, двум молодым, не отягощенным стереотипами, президентам России и США будет легче договориться. Что скажете на этот счет?

— Медведев, во-первых, связан, как мне представляется, обязательствами и обстоятельствами. Не думаю, что в первые годы он пойдет на значительные уступки. В Америке и в Европе сейчас модна идея, что Медведев должен доказать себя. Причем не России, а доказать себя Западу. Что касается Обамы, надо иметь в виду, что американский президент обладает большей властью. В Америке нет разделения полномочий между главой государства и главой правительства — это один и тот же человек, поэтому у него будет большая свобода маневра. В то же время, если его изберут, у него будет доверие конгресса, где сейчас в большинстве демократы.