Сергей Кара-Мурза - Опять вопросы вождям
Но вернемся на Запад. Здесь дотируется производство всех продуктов питания, хотя в разных странах по-разному. Так, в ЕЭС фермеру доплачивают более половины цены мяса, а в США — 10 проц., но зато там очень большие дотации на фуражное зерно. Сути дела это не меняет, и говорю я об этом только потому, что найдутся любители играть на этих тонкостях: видите, мол, как эффективно фермеры США производят говядину. В 1984–1986 гг. бюджетные дотации составляли в процентах к фермерской цене в среднем:
---------------
пшеница сахар молоко говядина
---------------
США 44,3 76,0 66,3 9,4
ЕЭС 36,3 74,7 55,8 53,0
Япония 97,7 71,8 81,8 55,4
---------------
В некоторые же годы уровень бюджетной поддержки поднимается столь высоко, что о каких-то "рыночных механизмах" говорить вообще не приходится государство содержит фермеров как важную часть национального потенциала, вроде науки и образования. Так, в сезон 1984/85 в ЕЭС дотации на производство сахарной свеклы составляли 142 % фермерской цены.
Наши разрушители колхозов и совхозов представляют дело так, будто в США процветает именно мелкий фермер. Это неправда, и вся финансовая политика государства там направлена именно на поддержку крупных хозяйств и разорение «единоличников». Сами средства на дотации складываются в основном за счет налогов на "несельскохозяйственный" доход фермеров. Но этими приработками занимаются именно мелкие фермеры, ибо для них производство собственно продуктов питания убыточно. Крупные же фермы специализируются на основном производстве и потерь от этих налогов не несут. Они же получают и львиную долю дотаций: в 1986 году 12 % ферм получили половину дотаций, фермы с производством товарной продукции более 100 тыс. долларов — 70 %. Вообще дотации по программе поддержки цен и доходов получают около трети всех ферм США. Так что, если у нас будет "как в Америке", то исчезнут не только колхозы и совхозы, еще раньше будут удушены "архангельские мужики" — столь горячо любимые демократами фермеры. Да если говорить начистоту, то огромной важности дело возрождения крестьянских хозяйств как раз и превратили в театр абсурда — как будто специально, чтобы его дискредитировать.
Как же справлялось со своей миссией колхозно-совхозное сельское хозяйство СССР? Неужели так плохо, что стала очевидной необходимость его срочного уничтожения — задолго до того, как появилась хоть какая-то замена? Оно деградировало или развивалось? По каким критериям его судили? Сегодня, вспоминая мое собственное восприятие, я сгораю со стыда: ведь я искренне поверил идеологам — всем этим черниченкам и заславским, не получив от них ни одного мало-мальски правдоподного аргумента, не потрудившись заглянуть в доступные любому грамотному человеку справочники. Давайте заглянем в них хоть сегодня. Первый показатель — производство основных продуктов на душу населения (в кг) в 1989 году.
----------------
пшеница картофель мясо молоко масло яйца(шт.)
----------------
СССР 303 251 70 377 6,3 292
США 223 68 120 264 2,2 270
Англия — 111 66 258 2,4 214
----------------
Не скажешь, что показатели убогие, тем более если учесть, что по своим климатическим условиям США — это как бы огромный Краснодарский край, а основная часть угодий СССР лежит в зоне неустойчивого земледелия.
На все лады склонялся позорнвй факт импорта мяса и зерна, но никто никогда не сказал, что во всем импорте СССР мясо составляло 1 процент. Одну сотую всего импорта! Но ведь шума-то было столько, будто вся нефть и все золото страны уплывают ради покупки мяса. Зерна с приходом Горбачева к рычагам управления деqствительно стали ввозить много (в 1970 году оно составляло 1,1 % импорта, в 1985 г. — 7 %, в 1989-м — 4,3 %). Но в колхозах ли тут дело? В Польше не было никаких колхозов, а импортировала она и мяса, и пшеницы на душу столько же, сколько СССР. Да и вообще в импорте ли дело — или в необходимости подрубить одну из ног нашего строя?
Я долго колебался, прежде чем стал писать эту статью. Ведь есть масса специалистов, которые знают все, что в ней написано, и могли сказать о сельском хозяйстве России лучше меня. Ведь его уничтожают, а другого у нас не будет. Одно дело — за год свернуть все отечественное производство прохладительных напитков ради обогащения контрабандистов, торгующих зарубежной дрянью, Напьемся воды из-под крана! И другое дело — разогнать колхозы и стравить сельчан, зная, что никто 200 млн. человек не накормит. Но не слышно голосов тех, кто и по чину, и по знанию должен был сказать все это.
("Пpавда". Февраль 1993 г.)
Очереди и свобода
Сложность нашей жизни такова, что автору, если он стремится верно отразить проблему, приходится полемизировать с самим собой — в каждой новой статье чуть ли не отрицать предыдущую. В одной статье я обсуждал главный аргумент и официального режима, и либерального интеллигента в пользу реформ: да, жить стало трудно, но зато нет очередей! Ты можешь пойти и купить все, что душе угодно (иногда добавляется: если у тебя есть деньги).
В той статье я не стал спорить о том, есть ли сейчас очереди, а сказал, что этот аргумент означает переход значительной части интеллигентов на совершенно новые для русской культуры критерии разума и совести. Мальтус, который морально обосновывал этот аргумент, исходил из того, что «слабые», которые не имеют денег и поэтому не создают очередей, должны погибнуть это закон естественного отбора и необходимо для сохранения равновесия между народонаселением и количеством благ. Мальтузианство было в самых разных формах и даже с яростью отвергнуто русской культурой, оно в принципе несовместимо ни с православием, ни с исламом.
Может показаться, что тема очередей — обыденная тема, "бабий аргумент". Это не так, во всей конструкции перестройки она была несущей опорой. На ней, как на доступном для «совка» материале стоилась вся философия свободы, под знаменем которой сокрушался советский строй. Для элиты были и другие варианты (свобода выезда за границу, свобода на подписку газет без лимитов и т. д.), но они не были оружием такого массового поражения. Именно привычные всем очереди были представлены как самое чистое выражение несвободы и подавления личности. Говорилось: "очереди, унижающие человеческое достоинство".
Довольно быстро мозги интеллигента были промыты до основания, и он искренне стал считать, что устранение очередей — чуть ли не самоцель горбачевской революции. В очень широком опросе 1989–1990 гг. на вопрос: "Что убедит людей в том, что намечаются реальные положительные сдвиги?", 73,9 проц. респондентов из числа читателей "Литературной газеты" (в основном, интеллигенция) ответили: "Прилавки, полные продуктов". Это кажется невероятным, в этом есть что-то мистическое: для людей стал важен даже не продукт потребления, а образ этого продукта, фетиш, пусть недоступный. Ведь каждому отвечавшему было ясно, что наличие продуктов на прилавках вовсе не означает его наличия на обеденном столе. Они на это соглашались — пусть человек реально не сможет купить продукты, важно, чтобы они были в свободной продаже. Здесь проявился тот скрытый религиозный смысл понятия свободы, который мотивировал интеллигенцию в перестройке.
Точно так же, каждый понимал, что и при «социализме» можно было моментально наполнить прилавки продуктами, просто повысив цены (причем сравнительно немного, без разрушительной "либерализации") — ведь ломились от изобилия рынки. Но повысить цены не позволяла идеология и мораль, и это препятствие было решено удалить вместе со всей системой.
Реформаторы Ельцина также взяли на вооружение пугало очередей и дефицита. Им обосновывалась разрушительная «либерализация» цен — дикость для той экономики, которой мы располагали. Но здесь им сразу пришлось идти на подлог — был известен опыт Польши. Шохину уже в январе 1992 г. пришлось сказать явную неправду о том, что якобы поляки довольны освобождением цен. В действительности уже весной 1991 г. 82 проц. поляков ответили так: "невозможность купить товар из-за отсутствия денег более докучлива, чем необходимость стоять в очереди". Элегантно выражаются поляки, но ясно. А ведь в Польше цены выросли лишь в 57 раз.
Стоит заметить, что тема очередей и дефицита — не стихийный продукт наших наивных м.н.с. и инженеров, над ней работали лучшие умы Запада. В 1993 г. по западной прессе прошла «концептуальная» статья самого Рейгана: "Почему надо поддерживать Ельцина". Не думаю, что пораженный инсультами экс-актер мировой закулисы писал статью сам, но и у Чубайса он вряд ли ее списывал. Убедительно показав, какое благо несет Ельцин цивилизованному миру, он затем сделал открытие: и народам России от Ельцина кое-что перепало. Что же? Ликвидация очередей и дефицита!
Не будем придираться к бредовой логике: производство упало вдвое, и тем самым устранен дефицит (то есть нехватка). Дескать, много производили молока — был его дефицит, не стало молока — не стало его дефицита. Все у русских шиворот-навыворот, умом Россию не понять. Ну, Рейгану простительно — но у нас-то эту логику своей культурной пастве втемяшивают в голову академики, Аганбегян да Яковлев! Вернемся к более простому вопросу очередям.
