Игорь Аверкиев - В ожидании людоедов; Мутное время и виды на будущее

· Дефицит народной поддержки «агентов перемен», непосредственно связанный с «дополнительным дефицитом благосостояния», который, как правило, сопровождает «общественный переход» в его активной фазе. «Общественный транзит» актуализируется, вступает в активную фазу, как правило, в ситуации какого-либо серьёзного социального кризиса, когда широкие массы населения начинают связывать улучшение жизни с обновлением общества, что и обеспечивает «агентам перемен» народную поддержку. Но такого улучшения, как правило, не происходит в обозримой перспективе. И дальнейшие преобразования происходят более по политической инерции, от безысходности и необходимости (если происходят), чем под давлением энтузиазма рвущихся к «светлому будущему» масс.

Одна из системообразующих иллюзий любой революции — представления о связи радикальных политических и социальных изменений с повышением уровня жизни населения. На самом деле такой прямой связи не существует, скорее, наоборот — любые радикальные перемены, как минимум, на начальном этапе, как правило, приводят к снижению уровня жизни. Успешная социальная революция со временем лишь повышает совокупную эффективность «общественного организма», обновляет его, делает его более конкурентоспособным в соревновании за ресурсы с другими «общественными организмами», что, в конечном счёте, приводит и к повышению уровня жизни. Но очень «в конечном счёте» и в строгом соответствии с новой социальной структурой, в которой всегда есть верхи и низы, бедные и богатые, и тому подобные мало приятные особенности любого общественного устройства.

Суть социального прогресса не в том, что однажды не будет бедных, а в том, что, например, в начале XXI века лучше быть бедным во Франции, чем в Алжире, в России, чем в Таджикистане. И богатым в начале XXI века тоже лучше быть во Франции, чем в Алжире — это тоже очень важная сторона «социального прогресса» (именно поэтому переезд Жерара Депардье из Франции в Россию означает, что у Франции начались проблемы с «социальным прогрессом», правда, это не означает, что в России улучшился климат для богатых, поскольку богатые из неё как уезжали в Лондон, так и уезжают).

· Дефицит социальной энергии у «агентов перемен». Большое количество людей, вовлечённых в «радикальные преобразования», не могут долгое время жить исключительно «общественными интересами» (чего требуют «радикальные преобразования») — рано или поздно «общественные интересы» вступают в противоречие с фундаментальными интересами частной жизни очень многих из «агентов перемен», особенно если «активная фаза транзита» чрезмерно затягивается. В этом массовом внутреннем экзистенциальном конфликте «агенты перемен» массового изнашиваются, утрачивают «волю к победе» и далеко не всегда к этому моменту дозревает следующее поколение «новых людей», а «транзит» проходит точку невозврата.

· Вообще, элементарная количественная нехватка «новых людей» — просто бич любого форсированного «общественного перехода». Одно дело — естественная концентрация «агентов перемен» в нужное время в нужном месте (как это обычно бывает — в столицах) и другое дело — распространить обновленческий импульс на всю страну, до всех её закоулков.

Ну и так далее и тому подобное. Все эти и прочие подобные дефициты проявляются не сразу, а после периода «бури и натиска». Чем глубже за этот период новые элиты и новые институты сумеют проникнуть в «тело нации», тем менее опасными для «перехода» будут эти «дефициты».

Авторитарные настроения

Авторитарный режим случается, когда у значительной части общества, переживающего не очень удачный «транзит», возникает специфический комплекс настроений, порождающих спрос на определённую политику и определённый стиль публичного властвования. «Широкие массы», безусловно, не формулируют этот спрос, он живёт в них как некая совокупность подсознательных ожиданий, которые взрываются любовью, доверием, поддержкой, как только на публичной поверхности появляется соответствующий этому спросу политический субъект, герой не ясных, но острых влечений.

Какие именно массовые настроения, вызывают к жизни авторитарный режим? Частично я о них уже писал.

· Тягостная усталость «социального большинства» от революций, реформ, изменений, гражданских и политических конфликтов, вызванных «общественным переходом». Усталость глубокая, экзистенциальная, определяющая сущность индивидуального бытия.

· Неудовлетворённость «социального большинства» существующими политическими альтернативами. Разочарованность и в «прогрессистах», и в «консерваторах»; и в «революционерах», и в «реакционерах»; и в «правых», и в «левых» (пары альтернатив могут быть различными в зависимости от времени и места, главное — ни один из традиционно представляемых «выходов» уже не устраивает).

· Повидав «всё», «социальное большинство» не видит выхода («социального покоя») ни в возвращении назад в «старое общество», ни в продолжении рывка в «светлое будущее». Покоя хочется прямо сейчас, прямо здесь, без предварительных условий «возвращения» или «продолжения».

· «Социальное большинство» разочаровано не только в существующих политических альтернативах, но и в самом типе публичной политики.

· Морально-психологический износ переживают и основные участники событий: «революционеры» и «реакционеры». Силу их духа подрывает и явная невозможность «скорой и окончательной победы», и невероятное число компромиссов и соблазнов оппортунизма, которыми просто устлан любой «транзит».

· Всем очень хочется прислониться к чему-то прочному, крепкому, надёжному, даже тем, кому это противно. Общество в своих настроениях как бы «феминизируется». Это проявляется и в дискурсе, и в типе публичных реакций. (Эти бесконечные в 90-е годы сравнивания России с тем или иным типом женщин, а тех или иных политических событий и поступков — с тем или иным аспектом брачных или сексуальных отношений в негативной унизительной коннотации).

Соответственно, в «политическом классе» всегда найдутся люди, которые, в различной степени осознанности, захотят воспользоваться этими настроениями для решения каких-то своих проблем или для достижения каких-то своих мечтаний. А насыщенное событиями и кризисами переходное время обязательно предоставит им повод и возможность прийти к власти.

Бывает так, что харизматичный человек просто делает карьеру, использует любую возможность для продвижения всё выше и выше (Гай Юлий Цезарь, Наполеон Бонапарт) или просто выживает, оказавшись в самых верхних слоях общества (Октавиан Август, Индира Ганди, Владимир Путин), но в том и другом случае он действует таким образом, что попадает в самую точку людских ожиданий, и уже потом старается этим ожиданиям соответствовать. А бывает и в чистом виде «политический проект под общественные настроения» (доработанный Бенито Муссолини фашизм как «третий путь», каудальизм Хуана Перона, выбор Борисом Ельциным Владимира Путина в качестве преемника).

Так ли иначе, при встрече такого общественного спроса с адекватным ему политическим предложением и рождается авторитарный режим.

Мешок авторитарных инструментов

Несколько слов о наборе авторитарных инструментов или как работает государство, когда ничто, как положено, не работает:

· Авторитет национального лидера как основной источник и движитель государственной политики. Питается этот авторитет исключительно народно-натуральными верой, надеждой и любовью.

Авторитарный лидер — это мечта «восставших масс» (здесь и далее «восстание масс» я употребляю в смысле Хосе Ортеги-и-Гассета как «восстание обывателей»).

· Бюрократия как самый простой и единственно возможный в условиях «дефицита институтов» вариант структурирующего каркаса для расползающегося в «транзите» общества (не просто бюрократия, а особенная, административно-командная бюрократия, функционирующая, прежде всего, по прямым командам, а не по законам, инструкциям, нормативам).

· Изощрённое «ручное управление»: непосредственная «ручная» передача команд по вертикальным бюрократическим цепочкам — «докуда дотянутся».

Не будучи укоренённой, не имеющей прочной институциональной основы, авторитарная власть ограничивается ещё и возможностями человеческих коммуникаций.

· Государственная политика опирается на «вручную» же формируемые, ситуативные, часто временные квази-институты и субституты.

· Коррупция как универсальный, самый примитивный и естественный социальный регулятор при дефиците всех прочих регуляторов. Излюбленная тема для сетований всех авторитарных вождей.