Юрий Жуков - Сталин: тайны власти.
Иным образом выглядел Секретариат ЦК, на этот раз необычайно многочисленный. Он включал, во-первых, первого секретаря Челябинского обкома А.Б. Аристова, первого секретаря ЦК КП Молдавии Л.И. Брежнева, первого секретаря Краснодарского крайкома Н.Г. Игнатова — новичков на Старой площади; во-вторых, Н.А. Михайлова, четырнадцать лет возглавлявшего комсомол, Н.М. Пегова, прошедшего недолгую школу заведующего Отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов; в-третьих, Г.М. Маленкова, П.К. Пономаренко, И.В. Сталина, М.А. Суслова, Н.С. Хрущева, опытнейших аппаратчиков, которым и предстояло вершить здесь все дела.
Наконец, на следующем уровне власти, просто членами Президиума ЦК, оказались: С.Д. Игнатьев — министр госбезопасности, В.В. Кузнецов — председатель ВЦСПС, В.А. Малышев, А.И. Микоян, В.М. Молотов, Д.И. Чесноков — заведующий новым Отделом философских и правовых наук, Н.М. Шверник, М.Ф. Шкирятов, ставший только теперь официально председателем КПК, руководители наиболее значительных парторганизаций — В.М. Андрианов (Ленинградская область), Л.Г. Мельников (Украина) и республиканских государственных структур — Д.С. Коротченко, председатель СМ УССР, О.В. Куусинен, председатель ПВС Карело-Финской ССР.
Однако новая, весьма сложная конструкция власти просуществовала недолго. Уже несколькими неделями позже ее пришлось изменить так, чтобы она более точно соответствовала реально сложившемуся балансу сил, разграничив сферы деятельности двух теперь бесспорных лидеров Маленкова и Берия, то есть тех, кто оказался подлинным претендентом на полную власть, на наследство вождя.
То, что Сталин больше не может или просто не хочет сохранять даже видимость своего былого величия для тех, кто постоянно общался с ним, с каждым днем становилось все более очевидным. И потому Бюро Президиума ЦК пришлось воспользоваться методом решения возникшей проблемы по образцу, выработанному еще 16 февраля 1951 г., только на этот раз не ограничиваться Совмином, а распространить его и на высшие органы партии. Решением от 10 ноября устанавливалось, что председательствование поочередно возлагалось: на заседаниях Президиума ЦК — на Маленкова, Хрущева, Булганина; Секретариата — на Маленкова, Пегова, Суслова; Президиума Совета Министров — на Берия, Первухина, Сабурова. Правда, эти назначения пришлось сопроводить вполне естественной оговоркой: «в случае отсутствия тов. Сталина».
Подобное решение само по себе исключало возникновение очередного узкого руководства, дробило высшую власть, что лишний раз свидетельствовало о достигшей пика неопределенности. Вместе с тем оно содержало нечто весьма многозначительное. Только Маленков оказался в составе сразу двух «троек». Ну а то, что обе они были партийными, делало Георгия Максимилиановича фактически первым секретарем (кстати, именно так должность Маленкова в те месяцы и определяли Хрущев, Молотов, Каганович на январском 1955 г. пленуме). Взамен Берия получил возможность повседневно контролировать работу как Совмина в целом, так и отдельных министерств.
Разумеется, оба претендента на единоличное лидерство сделали все, чтобы предельно обезопасить и подстраховать себя в новых структурах. Они добились включения в каждую «тройку» соперника — как своеобразный противовес — «своих» людей. Таковыми следует считать Хрущева и Суслова, оказавшихся тогда в силу большой политической игры сторонниками Берия, и Сабурова, без сомнения, защищавшего интересы Маленкова. Ориентацию Булганина, Пегова и Первухина однозначно определить пока весьма трудно. Булганин, скорее всего, остался фигурой относительно нейтральной, самостоятельной и, быть может, являлся альтер эго Сталина, как то было в «триумвирате» 1951 г. Пегов, судя по его чисто партийной, аппаратной карьере, в большей степени должен был защищать позиции Маленкова, а Первухин, долгие годы связанный работой прежде всего с Берия, мог в то время рассматриваться сторонником прежнего шефа.
Именно такая структура власти и ее персональный состав, призванные привести хотя бы к временной стабилизации, на деле лишь осложнили ситуацию, обострили закулисную борьбу за ключевой пост — председателя Совета Министров СССР. Его уже почти получил Берия, но с не меньшим основанием на него претендовал и Маленков — по нескольким причинам. Во-первых, он оставался не просто сторонником, но и основным борцом за изменение функций партии и ее аппарата — предельно возможного понижения их роли в жизни страны, ограничения их влияния на государственные структуры. Во-вторых, как и Берия, достаточно хорошо понимал, что пост главы правительства дает возможность управлять министерствами иностранных дел, госбезопасности, обороны, внутренних дел, без чего проводить какую-либо самостоятельную политику невозможно. В-третьих, как и Берия, исходил из устоявшейся за десять лет традиции, что именно должность председателя СМ СССР свидетельствует о реальной полноте власти. Начиная с мая 1941 г., Сталин подписывал документы только как глава правительства, а не первый секретарь ЦК, и как глава правительства председательствовал на заседаниях ПБ.
В сложившемся некоем подобии «двуумвирата» для Маленкова компромисс вроде бы на невыгодных условиях — согласие ограничиться постом первого секретаря партии — все же принес небольшой перевес. Сохранявшаяся «руководящая роль» партии, а следовательно, и ее аппарата позволяла Георгию Максимилиановичу надеяться, что в нужный момент он сумеет добиться желаемого. Партийная должность создает потенциальную возможность занять, но уже вполне официально, гласно, пост главы правительства, сохранив за собою и контроль за партаппаратом. Наверное, чтобы гарантировать успех в задуманном, он согласился с введением Булганина, продолжавшего как член Президиума ЦК курировать Министерство обороны, в одну из своих «троек», исключая тем самым постоянные контакты и сговор Берия с Булганиным. Маленков надеялся, как можно догадываться, использовать армию в качестве решающего инструмента борьбы за власть, но только в будущем. Настоящее требовало иного.
Можно предполагать, что ни Маленков, ни Берия на поддержку кого-либо из вошедших в два рабочих органа партии особенно не рассчитывали. Ключевое значение они придавали МГБ, стремясь всеми доступными способами добиться подчинения его аппарата только себе. Еще летом 1951 г., при отстранении Абакумова, Маленков попытался единственно возможным способом поставить госбезопасность под свой полный контроль. Об этом свидетельствовало не только утверждение министром Игнатьева, партфункционера, давно и прочно связанного с Георгием Максимилиановичем, но и более значимое заключение, сделанное в «Закрытом письме ЦК ВКП(б)» от 3 июля 1951 г., «О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности»:
«ЦК ВКП(б) надеется, что коммунисты, работающие в органах МГБ, не пожалеют сил для того, чтобы с полным сознанием своего долга и ответственности перед советским народом, партией и правительством, на основе большевистской критики, при помощи и под руководством ЦК компартий союзных республик, областных (краевых) и городских комитетовпартии(выделено мною. — Ю. Ж.) быстро покончить с недостатками в работе органов МГБ, навести в них большевистский порядок, повысить партийность в работе чекистов, обеспечить неуклонное и точное выполнение органами МГБ законов нашего государства, директив партии, правительства»[2].
Казались весьма странными и события, связанные со старой, давно сложившейся службой охраны высших должностных лиц страны, которая являлась, по сути, самостоятельной структурой внутри МГБ. 22 апреля решением ПБ была образована комиссия под председательством Маленкова для расследования положения в Главном управлении охраны (ГУО) МГБ. 29 апреля 1952 г., еще до завершения ее работы, с должности начальника ГУО отстранили Н.С. Власика. Спустя одиннадцать дней арестовали его первого заместителя, полковника B.C. Лынько. А 19 мая ПБ утвердило текст постановления ЦК КПСС: Власика, генерал-лейтенанта, назначили — что демонстрировало большее, нежели просто понижение, — заместителем начальника небольшого исправительно-трудового лагеря для ссыльных «Баженовский» в городе Асбест Свердловской области. Само ГУО реорганизовали в управление, одновременно сократив штаты с 14 тысяч человек до трех тысяч. При этом упразднили все хозяйственные структуры УО, включая автотранспортные (исключение составил лишь гараж особого назначения) и по снабжению боеприпасами, отделы, ведавшие обеспечением безопасности зданий ЦК ВКП(б), СМ СССР, Генштаба, МИД, правительственных залов на железнодорожных вокзалах, трасс — московских улиц и пригородных шоссе, по которым регулярно ездили члены узкого руководства, и правительственной связью, Управление по охране государственных дач на Черноморском побережье Кавказа. Последнее, кстати, и объясняет, почему Сталин в конце 1952 г. впервые после войны провел отпуск под Москвой, на своей «ближней».
