Егор Канкрин - Теория государственного кредита
Такова печальная судьба системы Ло, дерзкой, но умело продуманной, которая легко смогла бы спасти правительство от банкротства, если бы не неопытность, нетерпеливость и безнравственность последнего. Основная ошибка Ло состояла в том, что он отождествлял банковские операции с рыночными операциями и надеялся, что преимущества последних позволят погасить государственный долг – ошибка серьезная, но для своего времени простительная. Распад банка привел к его повсеместной ликвидации, во время которой французское правительство получило возможность вновь явить свое вероломство. Во время этой ликвидации 511 900 человек, в большинстве своем отцы семейств, были задержаны и лишились большей части своего капитала. В результате объем внутреннего долга уменьшился до 1 700 733 000 а проценты до 65 000 000 франков, из которых примерно 8 млн. были пожизненной рентой. Банкротство государства, как писал Канар, является политическим безумием. Это все равно что сказать: «Долг слишком большой, чтобы его могло оплатить государство, поэтому его должны оплатить граждане». И, тем не менее, это безумие стало реальностью. Отдельным гражданам пришлось платить за расточительство Людовика XIV и излишества герцога Орлеанского, в то время как правительство было от уплаты долга освобождено. При этом непоправимый урон нанесла Франции система Ло, так как она надолго дискредитировала саму систему кредита и отбросила становление финансовой системы Франции на пятьдесят лет назад.
В период правления Людовика XV правительство шло по пути ошибок до частичного банкротства и далее к новым ошибкам. Кое где мы можем наблюдать стремления к улучшению, чему Франция вероятнее всего обязана публикациям Тюрго и его секты экономистов. К этим известным попыткам мы можем отнести учреждение кассы погашения (casse remboursement) под начальством Маршо и финансовую деятельность контролера Силуэ. Последний пытался убедить парламент ввести специальный налог для оплаты государственного долга. Он догадывался о пользе кассы погашения, но все его старания разбились о закоренелые предрассудки двора, судебных властей и всего общества. Ему ставили в упрек то, что он якобы знает финансовую систему Англии лучше чем финансовую систему Франции, как будто знание отдельных примеров важнее знания общих законов и принципов финансовой системы государства как таковой. Он управлял финансами лишь 8 месяцев, тщетно сопротивляясь расточительности королевских особ и их придворных. При Людовике XV частичные банкротства вскоре стали обычным делом и даже частью государственной политики как основная мера борьбы с дефицитом бюджета. Даже аббат Терре серьезно утверждал, что каждое правительство должно минимум каждые сто лет объявлять о банкротстве и иметь полное право списать свои долги, по которым оно уже платило долгое время. Эта бессовестная политика, к которой прибег министр финансов Людовика XV многое говорит о нравах и представлениях властителей тех времен. И к слову сказать, в поисках денег для покрытия старых долгов правительство обращалось не к кому-нибудь, а все к тем же откупщикам, которых оно впоследствии и разоряло. Таким образом, в результате этих бесконечных банкротств правительство разоряло не тех, против кого эта мера была задумана, а тех из своих подданных, чье положение в какой бы то ни было степени зависело от откупщиков. Вторым продолжительным недоразумением было непомерное увеличение налогов. Налоги возросли с 75 до 375 млн. франков, что является пятикратным увеличением налогового бремени за сорокалетний период. Эта склонность правительства к увеличению налогов есть не что иное, как одно из разрушительных последствий запущенной кредитной системы: при размещении займа народ реагирует удивлением, при повышении налога – всегда недовольством. Из всего вышеперечисленного ясно, что правительство сводило концы с концами на фоне бессмысленнейших трат. Когда во время семилетней войны англичане осуществили высадку на северном побережье Франции, правительственная касса была настолько истощена, что король выложил из своей собственной шкатулки 2000 луидоров, необходимых на то, чтобы подготовиться к обороне. Множество налогов, в том числе налог на ввоз товаров в Париж, были в закладе на 15 лет вперед, а полученные деньги сразу потрачены. К моменту смерти Людовика XV правительство Франции платило ежегодно в виде процентов по займам 190 млн. фр., при этом государственные расходы взлетели до 210 млн. фр., итого 400 млн. фр. Если отнять отсюда 375 млн. фр. составляющих годовой доход, то мы получим ежегодный бюджетный дефицит в размере 25 млн. фр.
В этом состоянии застал финансы своей страны взошедший на престол Людовик XVI. Восшествие на престол молодого монарха, славившегося своими добродетелями и исполненного благородных намерений, вызвало большие надежды во всей Франции. Тюрго, назначенный его генеральным контролером, был человеком кристально честным и дальновидным.18 Его первым детищем была отмена подушной подати (corvée) и освобождение от налогов торговли продуктами питания. В итоге в управлении доходами наступил порядок и все, чему могли способствовать юридическая компетентность и благие устремления министра, было улучшено. К несчастью, принципы Тюрго были основаны исключительно на теориях Секты экономистов. Отдав предпочтение этой ложной системе, он стал насильно приспосабливать ее к людям, которых он в действительности не знал, и обстоятельствам, которые в итоге оказались значительно сильнее чем он предполагал. Он в одиночку управлял финансами два года, но принес мало пользы своему отечеству. Вскоре после него был назначен знаменитый Неккер, и этот выбор получил всеобщее одобрение.
Управление финансами такой большой империи начинает распадаться на две независимые сферы. Первая охватывает вопросы жизни народа и включает в себя решения, связанные с повышением налогов, взиманием долгов, бдением интересов правительства без ущерба для подданных, введением режима экономии во всех государственных учреждениях, соблюдением точности подсчетов и использованием полученных средств. Вторая сфера начинает включать в себя вопросы чрезвычайных потребностей государства и требует знания и применения кредита. Управление в этих двух сферах требует совершенно разных навыков, и мы нередко видим, что люди, зачастую наделенные силой духа, важными знаниями, проворством, твердостью и деловитостью, не обязательно обладают нужными качествами для занятия этими двумя видами деятельности, в осуществлении которых, собственно, и состоит задача министра. История Неккера, а вскоре и самого Наполеона, лишь подтвердила эту истину.
Беспристрастные потомки будут знать двух разных Неккеров: одного – превосходного управляющего государственными финансами, другого – слабого финансового министра. Как управляющий финансами Неккер заслужил благодарность всей Франции. За четыре года ему удалось вывести доходы государства на должный уровень, ввести строгий контроль во всех департаментах своего министерства, положить конец привычному расточительству двора, начать лучше использовать неоцененные достоинства института откупщиков, упразднить ряд не только лишних, но и смешных и несуразных учреждений и званий19, ввести твердые правила для полугодового налога, упорядочить взимание пошлин, ввести административное деление для взимания прямых налогов, уничтожить остатки феодальной крепостной зависимости, улучшить состояние тюрем и больниц, и провести другие важные преобразования. Все это было достигнуто в кратчайшие сроки, не смотря на противодействие недоброжелателей, втершихся в доверие правительству и извлекавших большие выгоды из царившего беспорядка. Тем самым он смог удовлетворить основные потребности государства, снарядил огромные флоты, нашел средства для ведения войны в Индии и Америке, как на суше, так и на море, уплатил часть оставшегося государственного долга и при этом не обложил свой народ ни одним новым налогом. Все эти достижения становятся тем более выдающимися и достойными восхищения, если учесть, что в годы всех этих лишений и нововведений бюджет впервые избавился от дефицита и сумма доходов превысила чудовищную сумму расходов на 40 млн. фр.
В этом состоят заслуги и слава Неккера. Но если мы перейдем от перечисления его заслуг к анализу мер, которые он для этого предпринял, то восхищение невольно уступит место упреку и возражению. Хотя Неккер и использовал кредит для достижения своих целей, все произошедшее показывает, что истинные его принципы остались Неккером непонятыми. Из 350 миллионов, полученным им в долг за 4 года, 300 млн. было выручено при помощи лотереи и пожизненной ренты, 97 миллионов выручено в провинциях, где займы были заключены на 16 лет на условиях полного возврата капитала, 40 млн. принесли кредиты под будущие государственные доходы и займы города Парижа, предоставленные Орденом Святого Духа, и прочие разовые доходы, собранные собирателями подати и откупщиками и предоставленные в распоряжение правительства. И среди всех этих собранных средств нет ни единого франка, который был бы добыт в соответствие с принципами кредита, ни одного займа, обеспеченного кассой погашения, ни одного займа с соблюдением принципов и правил. Напрасно приверженцы Неккера утверждают, что основы государственного кредита в те времена еще не были сформулированы, что консолидация задолженности противоречила образу мыслей и обычаям французов, что лотереи и пожизненные ренты менее опасны для будущего страны чем займы под постоянные проценты. Все эти возражения не выдерживают никакой критики. Во-первых, для министра финансов Франции непростительно не знать то, о чем известно каждому в Англии, где государственный кредит уже получил полное развитие. Во-вторых, Паншо предлагал ему ввести кассу погашения еще до того, как она была учреждена в Англии, но Неккер отклонил это предложение. В-третьих, заем под постоянные проценты не противоречит образу мыслей и обычаю французов, что доказывают заключенные в это же время городом Парижем займы под постоянные проценты. В-четвертых, уже тогда было известно не хуже чем сейчас, что займы под постоянные проценты по ставке равной 5% при ставке погашения в 1% полностью погашаются за 36 лет, а займы с постоянной рентой под 11%, предоставленные Неккером некоторым лицам, лишь за 47 лет и 8 месяцев. Это дает нам полное право сделать вывод, что знаменитый Неккер, так великолепно позаботившийся о доходах государства, не понимал даже самих основ кредитного дела, и после его отставки все экономические ресурсы оказались исчерпаны, а долговые обязательства стали резко возрастать. Тем самым Неккер, в одночасье уладивший текущие дела Франции, подверг большой опасности ее будущее.20 Защитники Неккера отвечают на это тем, что он, спасая Францию, исчерпал свой собственный кредит. Это правда, но именно это стоит вменить ему в вину. Министр, распоряжающийся бюджетом 24 миллионов человек, и не нашедший для спасения нации иного средства, кроме как пожертвования своей собственности, навсегда останется в памяти как великодушный человек, но плохой министр. Франция ждала от него не частного пожертвования, а хорошую кредитную систему.
