Урал Шарипов - Американская концепция «Большого Ближнего Востока» и национальные трагедии на Ближнем и Среднем Востоке
Вашингтон, стремясь сломить талибанское сопротивление на афганском юге, но не справляясь эффективно с этой задачей, стал оказывать давление на Исламабад, чтобы пакистанская армия стала заградительной стеной на пакистано-афганской границе и не позволила талибам маневрировать в приграничных районах. Кроме того, от Пакистана требовалось совместно с американскими силами наносить синхронные удары по повстанцам. Однако пакистанская сторона, наряду с осуществлением ряда военных операций в северо-западной провинции (где проживают пуштунские племена), стала возражать против своего широкого вовлечения в борьбу с талибами. Она заявила, что «главную опасность для Пакистана представляет пакистано-индийская граница, на которой она не намерена ослаблять свои вооруженные силы во имя солидарности с американцами на своей северной границе». Одновременно «Исламабад выразил беспокойство тем, что диверсионные отряды американских морских пехотинцев, расширив свои операции против талибов в южных горах Афганистана, начали все чаще вторгаться на пакистанскую территорию. А это усложняло политическую ситуацию в таких проблемных для центрального пакистанского правительства районах, как Белуджистан и пуштунская северо-западная провинция»{23}. Таким образом, НАТО, и прежде всего ее основной костяк — американо-английский контингент в ходе своих карательных действий на афганском пространстве встретилась с усложненной ситуацией, подобной таковой в Ираке.
В течение первого десятилетия XXI века Россия по существу была пассивной стороной в отношении ситуации в Афганистане: во внешней политике Москвы данного периода эта южная страна занимала незначительное место, а российские торгово-экономические связи с ней находились всего лишь на уровне 70 млн. долл.
Что Россия могла предпринять в тот момент? У российского руководства традиционно хорошие отношения имелись с Северным альянсом. Кстати, и в 1990-е годы лидеры Северного альянса получали действенную помощь от России. Россия имела возможность сыграть роль посредника в тот период, когда встал бы вопрос о выводе иностранных войск из Афганистана. Для России и стран Центральной Азии, несмотря на дальнейшее трагическое развитие событий в Афганистане, первостепенным вопросом должно было стать создание буферной зоны на южных рубежах СНГ. Если бы «Талибан» в той воинствующей форме, в которой эта организация находилась, и ее радикальное крыло получили бы контроль над всей территорией Афганистана, и вышли бы к границам СНГ, а именно к горным районам таджикского Бадахшана, тогда могла бы возникнуть серьезная угроза стабильности и безопасности в регионе в целом. Не надо забывать, что одной из радикальных групп «Талибана» являлась центральноазиатская, к которой относилось и Исламское движение Узбекистана (ИДУ). Опасность была и для России, да и не только для нее, важно было не допустить такого развития событий.{24}
Если на начальном этапе противоборства между талибами и международной коалицией под водительством США Москва воздерживалась от критических замечаний в адрес агрессивных действий Вашингтона, то по прошествии нескольких лет руководство России несколько изменило свое отношение к афганскому вопросу. Это было вызвано тупиковостью сложившейся политической ситуации в Афганистане и возросшей опасностью для мирового сообщества от увеличившегося «при американцах» афганского экспорта наркотиков и ультрарадикальных идей. Такой новый подход Москвы прозвучал, в частности, в интервью президента РФ Д.А. Медведева корреспонденту Би-Би-Си 29.03.2009 в части, касавшейся Афганистана, Ирака и Ирана. На вопрос корреспондента Э. Марра: «Американцы пересматривают свою политику по Афганистану в настоящий момент. Но помимо того, что Вы могли бы сказать: «Мы вас предупреждали», — что бы Вы могли посоветовать американцам делать в будущем в отношении Афганистана?» — Д.А. Медведев ответил: «Афганская тема, конечно, является одной из самых проблемных, самых сложных тем в сегодняшней жизни. Изначально мы поддержали усилия американцев и государств альянса по предотвращению террористической угрозы, которая исходила из этой страны, в том числе и в ходе переговоров с нашими ближайшими соседями. Более того, мы в ряде случаев просто открыто помогали, когда нас спрашивали, можно ли разместить те или иные силы, можно ли разместить те или иные базы. Мы отвечали просто: это меры антитеррористические, и мы рекомендуем нашим друзьям, нашим партнерам, в том числе из Центральной Азии, помогать в этом направлении. Я считаю, что и сегодня ряд угроз сохраняется. И в этом смысле мы готовы участвовать в усилиях по наведению порядка, по предотвращению террористических выступлений, в том числе в рамках тех обязательств, которые мы на себя принимали. Другой вопрос, что рано или поздно, на мой взгляд, все-таки должна появиться нормальная, развитая политическая структура Афганистана. Невозможно управлять Афганистаном при помощи альянса, невозможно управлять Афганистаном из-за границы. Афганистан должен найти и свои путь в демократию»{25}.
Следует отметить, что и со стороны Афганистана нарастала потребность к сближению с Москвой. Дело в том, что подавляющая часть народнохозяйственных объектов, существовавших в этой стране, была построена или технически оснащена при помощи СССР еще в 50-70-е гг. ХХ-го в. — это освоение газовых и нефтяных месторождений на севере Афганистана, Мазари-Шарифский азотно-туковый комбинат, электростанция «Наглу», текстильные фабрики в Кабуле, Гульбахаре, Герате, десяток хлопкоочистительных заводов, большинство автомагистралей (Кабул-Шерхан, Кундуз, Маймане, Герат-Кандагар, Кабул-Джелалабад, Домостроительный комбинат (ДСК) в Кабуле, Политехнический институт в Кабуле, сеть технических училищ и т.д. Кроме того, многие местные профессионально-квалифицированные кадры для афганской науки, культуры, военной области и экономики были подготовлены при советском содействии как в Афганистане, так и в Советском Союзе. Поэтому во время двусторонних контактов в новом столетии афганские представители проявляли большую заинтересованность в возобновлении сотрудничества с Россией.
Таким образом, в 2009-2010 гг. политическая ситуация в Афганистане, как и в прошлые десятилетия, продолжала оставаться неурегулированной и чрезвычайно напряженной, и, вероятно, ее положительная перспектива могла сформироваться только в условиях, когда иностранные войска покинут территорию этой страны и предоставят народу Афганистана самому искать и найти путь оптимального функционирования своей общественной жизни. Хотя войска интервентов имели многократное численное превосходство в живой силе и тем более в оснащенности современным вооружением и электроникой, перспективы на их общий успех были весьма сомнительными. Это признавалось и западными экспертами. Так, июль 2009 года стал самым тяжелым месяцем для сил НАТО в Афганистане: они понесли самые тяжелые потери за все время конфликта, длившегося с 2001 года. В среднем силы НАТО теряли в июле трех солдат в день — это соответствовало потерям сил коалиции в самые неблагоприятные месяцы операции в Ираке. За июль 2009 г. число боевых потерь войск США и НАТО составило 76 убитых, включая 45 американцев — самые высокие показатели с начала афганской кампании.
Аналитики отметили, что рост активности талибов был связан с состоявшимися 20 августа президентскими выборами. По их словам, центр боевых действий все еще находился в южной части страны, однако талибы уже начали наступление на восток и даже на относительно мирный север страны.
В данной связи, начальник генштаба британских вооруженных сил Ричард Даннатт выступил за увеличение численности международных сил в Афганистане{26}.
Как сообщали СМИ в этот период, «войска НАТО в Афганистане составляли 60 тыс. чел., а «Талибан» — 12 тыс. чел. Для полной победы над талибами должно было быть десятикратное количественное превосходство»{27}.[5]
Военное напряжение не уменьшилось и в дальнейшем. Поэтому присутствие вооруженных сил международной коалиции стало возрастать. Так, корреспондент Андре де Нешнер по радио «Голос Америки» сообщил следующие данные на июль 2009 г.: «Численность военного контингента США и НАТО в Афганистане составляла более ста тысяч человек. Войска НАТО находятся в стране с 2003 года. Причем в состав действующих только под эгидой ООН Международных сил содействия безопасности (МССБ) входили более 60 тысяч военных североатлантического альянса»{28}.
По словам некоторых аналитиков, в Афганистане перед НАТО стояли три задачи. Во-первых, помочь афганскому правительству в деле экономического восстановления и политической стабилизации страны. Во-вторых, провести обучение афганских военных и полиции. И наконец, обезвредить и ликвидировать боевиков «Талибана» на юге страны, где они всегда пользовались значительным влиянием.
