Урал Шарипов - Американская концепция «Большого Ближнего Востока» и национальные трагедии на Ближнем и Среднем Востоке
С другой стороны, при правительстве Хамида Карзая, т.е. внутри антиталибовской коалиции, был создан новый альянс — Национальный объединенный фронт, куда вошли все бывшие командиры моджахедов северных провинций, представлявшие таджиков Афганистана. Также в этот альянс вошли лидеры узбекских племен во главе с генералом А. Дустумом. Сам альянс не декларировал себя противником президента Хамида Карзая, но большинство местных экспертов сошлись во мнении, что этот альянс представлял опасность для X. Карзая. То есть, если до этого Карзаю противостоял только «Талибан» как движение, то теперь у него появилась внутренняя политическая оппозиция сбоку. Сам конгломерат людей, которые объединились против него, выглядел довольно странным. С одной стороны, это бывший президент Афганистана Бурхонуддин Раббани, большинство лидеров антиталибовского Северного альянса (т.е. преимущественно таджики по национальности; кроме того, там были представители и других нацменьшинств, например, А. Дустум и т.д.), а также бывшие сторонники убитого президента Наджибуллы. Появление такого альянса повергло в изумление иностранных наблюдателей. Оно свидетельствовало о том, что внутри правительства Карзая образовалась серьезная группа несогласных с его политикой, так как большое количество членов указанного объединения входили в состав его правительства. Альянс ставил очень серьезные вопросы, в том числе необходимость изменения конституции страны и ее политического устройства — перехода верховенства власти от президентской к парламентской, введение института прямого выбора губернаторов.
О чем это говорило? О том, что проамериканское правительство X. Карзая не пользовалось популярностью среди афганского населения. Но самое главное, что эта власть все более теряла контроль над южными провинциями, где основную часть жителей составляли пуштуны.
Уже на этом этапе в западных СМИ стали высказываться мнения, что война в Афганистане американцами проиграна (так же как и в Ираке), и рано или поздно им придется думать над тем, как выводить свои войска и контингенты коалиции из этой страны. Поэтому появился вопрос: какой будет политическая тактика «ухода» и что будет после них? Здесь предполагалось несколько вариантов развития событий.
Первый — в случае полного контроля «Талибана». Конечно, вряд ли такой ход событий устраивал бы коалицию. Но, с другой стороны, ситуация заключалась в том, что ни у НАТО, ни у США не было средств для осуществления широкомасштабных боевых действий на территории Афганистана. Они и не были заинтересованы в этом. Поэтому предполагалось, что они каким-нибудь образом начнут переговоры с «Талибаном». Второй — будут определенные договоренности между «Талибаном» и X. Карзаем, хотя это казалось маловероятным. Но, думалось, над этим поработают американцы. Третий — Афганистан фактически распадется на несколько частей, т.е. на север и юг. А западная часть может присоединиться: либо к тем, либо к другим. Или же появится и такой вариант, что страна может разделиться на более мелкие части, так как у «пуштунского Талибана» однозначно были сложные отношения и с хазарейцами, и с таджиками. Поэтому вполне возможно, что будет выбрана такая стратегия, когда юг отдадут пуштунам, а силы иностранной международной коалиции станут поддерживать своих союзников в северных провинциях. Кстати, так же поступил и СССР, когда выводил свои войска из Афганистана в 1989 году. Тогда «шурави» (то есть «советские») создали на севере Афганистана своего рода «буферную зону», где отдали все оставшееся оружие А. Дустуму, так как этот генерал поддерживал политику Москвы в течение всего периода пребывания советских войск в Афганистане.
Таким образом, в мировом сообществе все более и более нарастало мнение, что в Афганистане американская политика потерпела фиаско. Это, в частности, еще в начале 2008 года высказал таджикский политолог, директор Общественного комитета по содействию демократическим процессам в Таджикистане Парвиз Муллоджанов в ответах на вопросы корреспондента ИА REGNUM{16}, а также многие эксперты из разных стран, включая и из России.
На каких позициях находились к концу первого десятилетия XXI века представители международной коалиции?
Как известно, администрация Дж. Буша твердо стояла на позиции продолжения военной кампании в Афганистане. Так, в апреле 2008 г. прозвучало, что США направили в эту страну дополнительно 3,2 тыс. морских пехотинцев, чтобы увеличить американский контингент более чем на 10%. Но на этом уровне новые деяния Вашингтона в отношении Афганистана не остановились.
Дело в том, что в течение 2007-2008 гг. талибы усилили и расширили масштабы вооруженного сопротивления и поставили под свой контроль значительные территории и населенные пункты в сельской местности. Даже несмотря на западное военное присутствие и его поддержку, контроль правительства президента Карзая над многими (особенно сельскими) районами носил формальный характер{17}. Американское военное командование же выступило с претензией к Вашингтону, что расквартированных войск в этой стране явно недостаточно, чтобы не только покончить с вылазками талибских отрядов (которые к этому времени уже приобрели современные зенитные средства — стационарные и переносные), но и для установления действенного контроля надо всеми провинциями Афганистана. Поэтому в Белом доме пришли к выводу, что необходимо усиление американских воинских контингентов здесь.
Рассчитывать на соответствующее увеличение контингентов из других стран по сути не было оснований. Так, в 2008 г. в парламентах многих европейских стран — участников международной коалиции не только усиливалась критика пребывания своих войск в Афганистане, но и раздавались требования о сокращении функций в этой стране и даже полного вывода. В качестве иллюстрации сложившихся тогда таких настроений можно привести признание британского посла в Афганистане Шерарда Коупера-Коулза, который сказал: «Присутствие коалиционных сил в Афганистане не решает проблему, а лишь осложняет ее. Иностранные войска поддерживают режим, который без их помощи уже давно бы рухнул, и только затрудняют выход из кризиса»{18}.
В следующем 2009 г. подход к решению «афганской проблемы» в администрации президента Дж. Буша остался прежним. В противовес позиции многих европейских партнеров Вашингтоном было предусмотрено в дополнение к уже находящемуся в Афганистане американскому контингенту в 32 000 военнослужащих направить как минимум 20 тысячный контингент войск разного назначения. В его состав вошли подразделения мотопехоты, спецназа и авиации для усиления вооруженных сил в районе Кабула и в южных провинциях. Вместе с тем и Канада, Великобритания и Нидерланды обязались направить дополнительное подкрепление к дислоцированному в Кандагаре международному контингенту НАТО в 12 500 военнослужащих, а также в провинцию Гильменд{19}.
Практическое претворение дальнейших военных планов Пентагона пало на плечи нового американского президента Барака Обама. Он с первых дней своего правления заявил об усилении американского военного присутствия в Афганистане за счет вывода войск из Ирака. То есть тогда Вашингтон пошел по пути усиления «американизации» войны в Афганистане{20}.
Барак Обама принял решение отправить в Афганистан дополнительно 17 тыс. военнослужащих. В начале 2009 года американский воинский контингент в этой стране составил 38 тыс. человек. А госсекретарь Хиллари Клинтон объявила о долговременности политики США по пребыванию в Афганистане.
Кроме того, ожидалось, что Великобритания расширит свой контингент в Афганистане после вывода части войск из Ирака. За ними о подобных намерениях заявили и другие участники международной коалиции. В частности, Польша в том же году обязалась отправить в Афганистан дополнительно 400 своих солдат. Грузия же информировала, что намеревается послать в Афганистан 4 тыс. военнослужащих, если ее примут в НАТО{21}. Подобного взгляда продолжали придерживаться и некоторые другие страны, до этого отправившие свои воинские подразделения в Афганистан (Испания, Румыния и иные). А шведское правительство заявило о необходимости пребывания их воинского контингента в Афганистане в течение следующих 15 лет{22}.
Вашингтон, стремясь сломить талибанское сопротивление на афганском юге, но не справляясь эффективно с этой задачей, стал оказывать давление на Исламабад, чтобы пакистанская армия стала заградительной стеной на пакистано-афганской границе и не позволила талибам маневрировать в приграничных районах. Кроме того, от Пакистана требовалось совместно с американскими силами наносить синхронные удары по повстанцам. Однако пакистанская сторона, наряду с осуществлением ряда военных операций в северо-западной провинции (где проживают пуштунские племена), стала возражать против своего широкого вовлечения в борьбу с талибами. Она заявила, что «главную опасность для Пакистана представляет пакистано-индийская граница, на которой она не намерена ослаблять свои вооруженные силы во имя солидарности с американцами на своей северной границе». Одновременно «Исламабад выразил беспокойство тем, что диверсионные отряды американских морских пехотинцев, расширив свои операции против талибов в южных горах Афганистана, начали все чаще вторгаться на пакистанскую территорию. А это усложняло политическую ситуацию в таких проблемных для центрального пакистанского правительства районах, как Белуджистан и пуштунская северо-западная провинция»{23}. Таким образом, НАТО, и прежде всего ее основной костяк — американо-английский контингент в ходе своих карательных действий на афганском пространстве встретилась с усложненной ситуацией, подобной таковой в Ираке.
